Кристина Юраш - Закон подлости гласит... (СИ)

— Бабка, — протянула я, глядя на нее, — хочешь свежий повод для стопроцентного инфаркта? Через месяц дом снесут. Долгов у нас на почти сто тысяч этих, как его… эрлингов! Так что «девичья честь» тебя должна волновать в последнюю очередь!

Еще неделя таких ночных допросов и на предложение «пойдем ко мне, посмотрим рыбок, а утром я сделаю тебе кофе в постель», будет воспринято мною с явным интересом. «Я медленно взбиваю подушку, расправляю простынку на мягком матрасе, а потом с наслаждением закутываю тебя в одеяло и оставляю в покое на сутки!» — вот что должен сказать мне мой идеальный мужчина, перед тем, как задернуть шторы и выключить свет. А если он даст мне возможность принять ванну, я буду смотреть на него, как на божество.

— Значит, будем еще сильней экономить! — категорично постановила бабка.

— Смывать раз в неделю в туалете? — сардонически усмехнулась я, уткнувшись лицом в подушку.

— А мы как смываем? — возмутился призрак, раскачиваясь надо мной. — Чего ты отворачиваешься? Поговори с бабушкой! Бабушке не спится!

Я накрылась одеялом с головой и сделала вид, что сдохла. Я постаралась представить себя Тутанхамоном, скрестив руки на груди. Потом поняла, что неудобно и вытянула их по швам. Теперь я — Ленин. Через минуту я свернулась в позу «мама, роди меня обратно!», накрыв голову подушкой. Бабка все не унималась, рассказывая, как и на чем мы должны экономить. Идея о том, что можно больше зарабатывать, ее призрачную голову не посещала. Потом я выслушала лекцию о целомудрии… Да ей надо гастролировать вместе с социальными службами по школам! Потом все плавно перетекло в инструкцию для новобрачной и вечер воспоминаний.

— ….вот выйдешь замуж, приласкает тебя супруг. Ты смотри не вздумай ему отвечать на ласки, чтобы он не подумал, что ты — развратница! Лежать нужно ровно. Глаза должны быть закрыты. Можешь смотреть в потолок, но ни в коем случае не на мужа. И ни вздумай шевелиться. А не то подумает, что ты уже с кем-то была. Утром он должен убедиться, что он у тебя первый, — поучала бабка, нависая надо мной. — Никогда не смотри, как муж раздевается. И никогда не пускай его в постель к себе чаще раза в месяц. Иначе подумает, что ты — сладострастница. Спать супруги должны раздельно. В разных комнатах. Когда супруг будет проситься к тебе — не пускай! Пускать его нужно до того момента, пока не родятся дети…

Я представила, как лежу трупиком со стеклянными глазами. Руки — по швам. Стойкий оловянный солдатик готов к труду и обороне. А по мне как таракан ползает дятел — муж, утоляя свою пернатую страсть. Чувствую, что прикола ради, я бы еще язык вывалила и глаза закатила. Есть вероятность, что в один прекрасный день его ждет приятный сюрприз. Еще бы! Уснуть дятлом на бревне, а проснуться заслуженным некрофилом. Отлично! Мертвая бабка — птичка — мозгоклюйка, муж — дятел-некрофил, а я — страус. Да за полчаса тишины я готова продать дьяволу душу и тушу. Торг уместен, если что!

Бабка бубнила, а я уже не вникала в тонкости идеальной «семейной» жизни. Я вызверилась на нее пару раз, за что получила свежую порцию нравоучений. Обидчивостью бабка не страдала, поэтому самозабвенно продолжила меня поучать.

Черт! Такое чувство, будто спишь со включенным ноутбуком. Ненавижу спать под мерцание экрана и предсмертные вопли разной степени продолжительности. А бывший без ноутбука уснуть не мог. Я просыпалась в три часа ночи от того, что на экране кто-то кого-то жрал под душераздирающую музыку или кто-то от кого-то отстреливался. «Беги! Я тебя прикрою!» — орал истошный голос в разгар перестрелки. А потом такой «Быдыщь!». «Стреляй! Стреляй!» — подначивал кто-то на экране, а я прикидывала, где бы разжиться пистолетом. Одного патрона мне вполне хватит. Я же в упор?

— Зачем ты выключила? — раздавалось сонное бормотание. — Я смотрю… И громкость добавь. Ничего не слышно! Перемотай на то место, где чувак в белом говорит чуваку с автоматом…

Я накрывалась одеялом с головой, закрывала голову подушкой, вставляла в уши заглушки и думала о том, что в случае, если нервы не выдержат, буду просить судью, чтобы меня определили в одиночную камеру. Матрасная тишина в матросской тишине. Никакие скандалы, никакие ультиматумы, никакие уговоры не спасали ситуацию. Однокомнатная квартира, а что вы хотели?

Теперь я понимаю, к чему меня готовила жизнь. Я сосредоточилась и уснула. Была у меня надежда, что я проснусь дома под задорный будильник, но вместо будильника прозвучал знакомый скрипучий голос бабки.

— Вставай, лежебока! Завтрак на столе! — заявила бабка, появляясь из стены. Я тут же представила, как вся семья ожидала ее безвременной кончины, а потом склонилась над гробом, не скрывая слез радости, а тут из стены раздается скрипучее: «Не дождетесь!»

Я открыла шкаф, выпустив целую стаю моли, и решила изучить гардероб. Темносинее платье, черное платье, темно — серое платье, темно-зеленое платье и коричневое платье. Все! А что вы хотели? Какая жизнь, такой и гардероб. Я вытащила коричневое платье, влезла в него и посмотрела в треснувшее зеркало, откусывая торчащую из растрепанного манжета нитку. Платье застегивалось под горло и подметало пол. Я выдвинула нижнюю челюсть вперед, собрала волосы на манер старинной прически институтки. «Джейн, Джейн Эйр!» — поздоровалась я со своим отражением, вспоминая старый фильм. Потом я померяла черное платье. «Скарлетт О'Хара! Кто еще хочет, чтобы я стала его вдовой?» — я попыталась стервозно изогнуть бровь. В итоге я остановила свой выбор на черном платье, потому, что на темно — зеленом была проеденная дыра, а на сером не хватало пуговиц. На черном, кстати, тоже была дыра на груди, но поменьше. Недолго думая, я отколола потускневшую брошку с невзрачным камнем с коричневого платья и приколола ее на манер значка, чтобы хоть как-то прикрыть дырку. «Пионер! Шагает по планете!».

Я спустилась вниз и увидела тарелку с какой-то зловонной юшкой.

— Супчик! — гордо представила бабка свой кулинарный шедевр. — Позавчерашний. Прокис немного, но ничего! Чего кривишься? Все полезно, что в рот полезло! А ну быстро садись за стол! Руки мыла?

— Так! — возмутилась я, — Где нормальные продукты?

— Они же еще не испортились! А ну положила на место свежий хлеб! Ешь тот, который зачерствел! — заорала бабка, — Ишь ты! Как начнут портиться, так и приготовим! Марш мыть руки!

— Сейчас помою, — кротко заметила я, давясь хлебом, спешно поднимаясь наверх, возвращаясь в свою комнату и хватая со стола планшет и ручку. Я молча сгребла мелочь, полученную вчера и сбежала по ступенькам вниз.

— Куда намылилась? — спросил призрак, уперев руки в боки, преграждая мне дорогу.

— На работу! — отрезала я, криво усмехаясь. — Деньги зарабатывать!