Кристина Юраш - Закон подлости гласит... (СИ)

— Где она? Мне что? Каждую палату обыскивать? Все нарушения фиксировать! — голос сопровождался топотом ног.

— Что все это значит? — возмутилось «светило», оглядываясь по сторонам. — Нас не предупреждали о проверке!

Шум приближался. Знакомый голос звучал все отчетливей.

— На втором и третьем этажах ее нет! — раздался незнакомый голос. — Четвертый этаж сейчас осматривают.

— Тщательно осматривайте, — услышала я ответ. — Все двери, все кабинеты. А мы пока осмотрим первый.

— Сюда нельзя. Здесь у нас хранится инвентарь и медикаменты… Мы просто забыли повесить табличку… — заблеял кто-то под самой дверью.

— Знаете, у меня есть две любимые фразы при обыске. «Сюда нельзя» и «здесь нет ничего интересного»! — услышала я знакомый голос в коридоре. — С дороги. Я вежливо попросил. Могу попросить невежливо, но это будет больно. И потом не говорите, что я не предупреждал. Мне потом будет очень стыдно, я даже извинюсь перед вами.

— У нас по документам никто с таким именем не поступал. Вот журнал. Смотрите сами! Все посетители за день! — услышала я женский голос, сопровождаемый спешными шагами. — Анабель Эрланс к нам не поступала. Простите, это случайно, не та журна…

— Альберт! — взвизгнула я, порываясь встать. — Я здесь! Меня тут разрезать собрались!

Через секунду дверь открылась. На пороге стоял Альберт без маски, но в плаще и в перчатках. Рядом с ним маячило человек десять из инквизиции.

«Он нам апельсины принес?» — оживился ангел, вспоминая, с чем мы обычно ходили навещать «болящих». Апельсинами не пахло. «А почему он с пустыми руками?» — разочарованно вздохнул ангел, не видя ни шоколадки, ни апельсинов. «Он принес «звиздюли». Не переживай, нам тоже перепадет!» — хмыкнул демон.

Альберт внимательно осмотрел плесневелые выцветшие обои, старые кровати с древними, как ископаемые экскременты мамонта, матрасами, бабульку, которая потеряла дар речи, кутаясь в одеяло и забиваясь в угол, паренька, которому было фиолетово, а потом его взгляд остановился на мне. На фоне жутко грязного матраса без простыни, подушки и одеяла, я смотрелась неплохо. Судя по взгляду, это — последнее, что он мечтал увидеть в своей жизни.

— Прекратить поиски, — приказал Альберт, убивая взглядом «светило». Я начинаю обожать этот взгляд. Он смотрит на всех, как на некое существо, случайно выбравшееся из бездны, с легким намеком, что не мешало бы заползти обратно. По-хорошему. Интересно, наступит ли тот день, когда я начну различать оттенки эмоций в его глазах?

— Де… девушка жаловалась на боли… Нам просто некуда было ее поместить… Понимаете, родственники от нее отказались… Эм… Денег у нее с собой не было…

— заблеял кто-то из «целителей». Я по лицу Альберта видела, как его радует каждое слово. — Мы ее пока поместили сюда. Временно! Подчеркиваю. Временно. Ну не в коридоре же ее оставлять. У нее врожденный порок сердца. Она, если можно так сказать, уже… эм…. нежилец…

— А теперь еще раз. И очень-очень медленно. Повтори все, что только что сказал. И я тебя умоляю, думай над каждым словом, — Альберт не сводил с меня глаз. — Так, где Освальд? Где администрация?

«Да! Освальд с таким подходом должен спать одетым с тревожным чемоданчиком в руках!» — съехидничал демон. — «Я бы на его месте просыпался с сиплым: «Шо? Опять?». «Ага!» — согласилась я. — «А теперь мы дружно позовем кого? Пра-а- авильно! Канцлера от магии! Ос-вальд! Ос-вальд!»

— Вы ее знаете? — осторожно поинтересовался кто-то из «эскулапов». — Вы знакомы?

«Порок сердца», как выяснилось, передается еще и воздушно-капельным путем, потому, что после ответа, за сердце схватились все, включая «светилу». Он вообще сполз по двери, будучи не в курсе нашей личной жизни.

— Как же вы мне все дороги! Всем стоять на месте. Тот, кто сейчас телепортируется, отправится в камеру сразу. Без разбирательств. Я ясно выразился? Стоять и молчать. Я и так все прекрасно вижу. Я прекрасно вижу, что подписываю каждый месяц, — тяжело вздохнул Альберт, глядя на грязный матрас. — Где заведующий? Давайте, быстрее собирайтесь в кучку. Мне так будет проще вас убивать.

— Альберт… — я села на кровати.

— Тише-тише. Подушку, одеяло, чистый матрас. Быстро. Считаю до трех. Раз… два… — Альберт опустил голову. Я видела, как он делает один глубокий вдох-выдох за другим. Мне кажется, или он сейчас сорвется?

— Ваша милость, не волнуйтесь! Вашу невесту мы поместим в лучшую палату! — предложил кто-то из администрации. — Роскошную, со всеми удобствами! Сейчас все будет, не переживайте! Мы сейчас подготовим для нее все необходимое! Назначим индивидуального целителя… Все будет так, как вы скажете!

— Три… — Альберт поднял глаза. — Спасибо. Я уже видел, в каких условиях находятся… я даже не произношу слово «лечатся»… пациенты, у которых нет возможности заплатить за лечение.

Через секунду меня переложили на чистый матрас, постелили подо мной чистую, прямо хрустящую простынь, под голову подложили белоснежную подушку, а сверху накрыли одеялом. И даже подоткнули его.

— Потерпи немного. Дома тебя осмотрят, — Альберт присел на край кровати, снял перчатки и положил руку поверх моей руки, слегка ее поглаживая. Он снова шумно вздохнул, а потом посмотрел на меня своим фирменным взглядом. Другая его рука скользнула по моей щеке, откидывая мои волосы. Он переживал, вызывая у меня призрак совести.

— Альберт… Не волнуйся… Я себя хорошо чувствую. Просто у меня действительно сердце с левой стороны… Я просто не знала, что у других оно… хм… справа… — шепотом начала я, осторожно поглаживая пальцами его ладонь и заглядывая в его глаза. — Ничего страшного… Не надо переживать…

— Дома тебя осмотрят и скажут, опасно это или нет, — услышала я вердикт, чувствуя, как он осторожно берет меня за руку. «Я же говорил, что это была плохая идея!» — вздохнул ангел. — «Теперь он нервничает и переживает!». «А по взгляду нас медленно и с наслаждением шинкуют на кубики!» — закатил глаза демон. — «Тут, поди, разберись!»

На пороге появился Освальд. Вокруг него скакал какой-то солидный старик в синем с внушительными бакенбардами: «Вы понимаете, так получилось… Мы не знали, что это — невеста канцлера… Откуда мы знали, что они помолвлены… Я вас умоляю… Просто нам некуда было переложить больных… на время уборки в их палатах… Сейчас уборка закончится, и мы снова вернем их в их палаты… Мы приготовили для нее самую лучшую палату… Вы же понимаете?»

Освальд даже не удивился, увидев меня. У него просто ритмично задергался глаз. При виде палаты он глубоко вздохнул и глухо простонал: «Да что ты будешь делать!».

— Что скажешь? — поинтересовался Альберт, отрывая кусок плесневелых обоев и брезгливо скидывая на пол грязный матрас с соседней кровати. — Я как сейчас помню, как подписывал выделение средств на ремонт Лечебницы и на содержание больных, которые не могут оплатить свое лечение, потому что понимал, что это необходимо. Суммы, между прочим, немалые. А теперь я даже теряюсь, с чего бы начать. Как зовут заведующего этим безобразием? Фишер, кажется. Обойдемся без мистеров. Фишер, иди сюда. Иди сюда, не бойся. Я тебя не съем. Я тебя сейчас лечить буду. И всю администрацию. С врачами я потом разберусь. Их ждет переаттестация. Каждого. И уроки каллиграфии. Давайте, собирайтесь.