Кир Булычев - Школьные каникулы Корнелия Удалова [Шкурка времени]

— Скоро, — сказал Удалов, — начнется красный террор. Вы этого хотели?

— До ночи много времени, — капризничал Минц. — Когда торт доем, тогда поговорим.

Малыш попытался вырваться и вернуться к торту, но Удалов не отпускал его.

— Расколдовывай город! — кричал он на Минца. — С меня хватит!

Неизвестно, чем кончилась бы борьба между обжорой Левочкой и его соседями, но тут в комнату вошли две грузные пожилые женщины.

— А ну по домам! — приказали они своим мужьям.

И после короткой схватки на сцене остались лишь Грубин с Минцем.

— Видишь, — сказал Грубин, — для этих мальчишек достаточно старых жен. А для нашего города достаточно старых ветеранов.

— Откуда их столько? — спросил мальчик, все еще обкусывая торт.

— В сердцах сидели, в душах, — сказал Грубин.

Минц оторвался на секунду от торта и сказал:

— Послушай, Саша, давай уйдем с тобой отсюда! В лес, в Вологду. Ты меня в детский сад сдашь, и я буду каждый день добавку компота получать.

Грубин смотрел в окно. На дом № 16 флаг не повесили. Зато на воротах поставили крест.

Правда, красный флаг высунулся из открытого окна второго этажа — его вывесил пенсионер Ложкин.

— Когда на ликвидацию придете, — крикнул он старикам, — сначала ко мне постучите. Я вас по нужным квартирам проведу.

— Спасибо, товарищ! — отозвались с улицы.

— Ну теперь вы поняли, что тортов больше не будет? — спросил Грубин у маленького профессора.

За окном послышался шум мотора. Грубин снова выглянул наружу.

На этот раз он был искренне изумлен, потому что на улицу въехал и теперь тормозил перед его домом старый — времен Первой мировой войны — броневик. Броневик остановился и повернул в сторону окон Минца башенку с пулеметом.

С помощью товарищей на броневик взобрался ветеран с бородкой клинышком.

— Друзья! — закричал он. — Соратники! Ни для кого не секрет, товарищи, где свили гнездо наймиты запада, масоны и демократы всех мастей! Один раз им удалось развалить Советский Союз! Во второй раз мы сами их развалим.

Ветеран упал с броневика, потому что был очень стар. Но башня броневика пришла в движение и со зловещим скрипом принялась поворачиваться в сторону дома № 16.

Этот звук мгновенно развеял детские настроения профессора Минца.

— Эксперимент провалился, — сообщил он. — Подсади меня, Саша.

Лев Христофорович указал на пульверизатор, который стоял на верхней полке.

Грубин кинулся было за стулом, но опоздал.

Броневик выпустил по окнам пулеметную очередь.

Звеня и лопаясь, полетели на пол пробирки и склянки. Грубин упал в лужу химикалиев, прикрыв телом малыша Минца. С потолка сыпалась штукатурка.

— Демократов на плаху! — радостно кричали с улицы ветераны.

— Что будем делать? — спросил Грубин.

— Ума не приложу, — ответил Минц, выбираясь из-под товарища. — Вся надежда на то, что мое средство скоро выдохнется. А пока, может, укроемся в детском саду?

— Нет ничего глупее, — ответил Саша. — По детским садам они и будут в первую очередь демократов искать.

Шум на улице утихал.

— Слушай, — сказал мальчик Минц, — а что, если нам пойти на площадь погонять в футбол.

— Но власть в городе перейдет в руки ветеранов!

— Им этого хочется, а нам с тобой чего хочется?

— Мне лично… — Грубин вдруг покраснел.

— Не стесняйся, — попросил Минц.

— Мне бы сейчас на улицу! Я бы гильзы собирал!

— А дальше?

— Я бы их в металлолом сдал.

— А дальше?

— Получил бы много денег.

— А дальше?

— Купил бы десять порций мороженого…

Минц помолчал, переваривая идею. А потом громко сказал:

— Жизнь продолжается! Почему бы нам с тобой не прожить ее еще раз при коммунизме? Когда мороженое было дешевым…

И пригибаясь, чтобы не попасть под случайную пулю, мальчики побежали на улицу собирать гильзы.