Ирина Боброва - Гульчатай, закрой личико!

Когда же он, довольный, добрался до супружеской спальни и начал сортировать ворованное, то его ждал очень неприятный сюрприз. Браслет в его руке превратился в змею. Рыжий вор закричал и отбросил гада в сторону, но в карманах что-то зашевелилось. Одна за другой по его ногам и рукам поползли змеи всех цветов и размеров, и помертвевший Самсон застыл, боясь не то что пошевелиться, а даже дышать. Кровь отлила от его лица, но это длилось недолго – Самсону вдруг стало жарко, словно его окунули в кипяток. Когда последняя змейка присоединилась к своим товаркам, все они разом превратились в оборотней. Во главе этой хохочущей толпы была Акава. Она подошла к мужу и, нежно обняв его, заглянула в глаза.

– Я тебе говорила, милый, что отучу воровать раз и навсегда, – нежно прошептала она.

Самсон продолжал стоять столбом, когда оборотни превратились в птиц и вылетели в окно, а потом мешком осел на пол. Если бы он только смог заставить себя шагнуть в зеркало, то ни минуты не остался бы в этом кошмарном месте!

Сейчас, сидя за столом, сытый и разморенный после вкусной пищи, Самсон вдруг подумал, что здесь в общем-то не так плохо.

– Акава, а что это? – спросил он, взяв с блюда еще один кусочек. Акава подождала, пока он прожует, и только потом ответила:

– Это личинки древесного червя в обсыпке из яиц лесного восьмикрылого таракана.

Самсон поперхнулся. Древесный червь был отвратительным существом, скользким и мерзким на вид. А уж о лесном таракане и говорить нечего – кусачая ядовитая тварь была очень опасна. Любой нормальный человек никогда бы по доброй воле не прикоснулся к покрытому ядовитой серой слизью червю и, не думая, раздавил бы таракана.

Акава заботливо стукала мужа по спине, пока вся съеденная пиша не улеглась на пол. Самсон распрямился, схватил стакан и залпом осушил его.

– Странный ты. – Акава пожала плечиками и поверх головы супруга подмигнула вовсю веселящимся подданным.

– Странно такую гадость есть, вот что, – прохрипел Самсон и приложился к стакану.

– А пить бульон из проваренных в тине пиявок не странно? – Акава лукаво улыбнулась, глядя, как Самсон осторожно ставит стакан на стол.

Он посмотрел на хохочущую жену, на ее оборотней, потешающихся над ним, и вдруг понял, что больше он здесь не выдержит ни минуты. Рыжий вор вскочил и бросился бежать. Он даже не притормозил, когда увидел зеркало, – просто врезался в него, словно нож в масло. И оказался на лесной поляне, что окружала замок Акавы. Вряд ли ему дали бы далеко уйти, но рыжему повезло – ковер-самолет, нагруженный какими-то продуктами, готовился взлететь.

– Стой! – закричал Самсон и, забыв о своей нелюбви к полетам, вскочил на поднимающееся воздушное такси.

– Гони! – крикнул он, оглядываясь.

– Куда гонить, а? – спросил Хасан.

– Куда угодно, – прохрипел Самсон, вцепляясь пальцами в длинный ворс.

Ковер-самолет быстро набрал высоту и, перелетев через заколдованный лес, опустился в Забытых Землях.

– Мине тута надо еще один посылка забрать, – сказал Хасан. – Гоблин свой братишка-матишка письмо писаль. Вах, ти знаешь, какие они тяжелие письма пишють? – (Самсон отрицательно покачал головой.) – Неть? Ни знаешь? Они письма на большой камень пищуть, – пожаловался Хасан и принялся нагружать на ковер довольно большие глыбы. – Очень тяжелый письма, трудный…

Но Самсон уже не слушал его. Он бежал по гладкой дороге, что вела в Последний Приют.

Городок отщепенцев за прошедшие годы совсем не изменился, разве что появилась дорога, ровная, мощенная камнем, которую проложили совместными усилиями тролли, гномы, гоблины и великаны, чтобы попасть к Аминату. Дорога эта, новенькая и блестящая, диссонировала с убогими, покосившимися домишками. На ее фоне городок казался совсем развалившимся и как-то по-особенному нищим.

Самсон пробежал по единственной улице Последнего Приюта, притормаживая только за тем, чтобы поздороваться с кем-то из знакомых. Потом он появился в тоннеле гномов, сразу сделав подземных тружеников на много сольдиков беднее, пронесся мимо избушки отшельника Амината, на мгновение притормозив у ларька Джулиуса.

Неделю рыжий вихрь носился по Иномирью. Самсон побывал и в Крепости, и у прекрасной Гуль-Буль-Тамар, и в Талоне, и только потом помчался в Рубельштадт.

Яркое полуденное солнце с удовольствием смотрелось в чистые окна двухэтажного дворца. Марта где-то внутри отдавала приказы, слышался шум, голоса.

Выйдя из спальни Мексики, мужчины спустились на первый этаж, вышли на крыльцо и сели на ступеньку. Они молчали, удивляясь странному повороту событий. Вот и последний холостяк в их компании готовится к важному шагу. Еще на лестнице Бенедикт ответственно заявил, что он обязательно женится. И прямо сегодня наденет обручальное кольцо на пальчик Медузы. Надо же, выбрал ангелок жену – от одного ее взгляда каменеют. Как оказалось, последнюю фразу Альберт произнес вслух.

– Я прослежу, чтобы она всегда скромно опускала глаза и не смела их поднять в чьем-то присутствии, – торжественно объявил Бенедикт и зачем-то снял шляпу с фазаньим пером. Наверное, чтобы придать своим словам больший вес.

– Ну блондин типа это… – Полухайкин похлопал его по плечу, – хорошо всем кончить.

Бенедикт опешил, а Гуча, вышедший на крыльцо следом, рассмеялся.

– Он хотел сказать, что хорошо то, что хорошо кончается, – ответил на немой вопрос блондина черт.

– А я че сказал? – удивился Альберт Иванович.

– А ты пожелал ангелочку хорошего оргазма! – Гуча рассмеялся.

– Да ну на фиг! – Король хлопнул себя ладонями по коленям и тоже расхохотался – мощно и гулко, с удовольствием запрокидывая голову.

– Точно! – уверил его Гуча и добавил, поворачиваясь к Бенедикту: – Надеюсь, что не перепутаешь с поносом на этот раз!

– Я тогда молодой был и глупый, – улыбнулся ангел, точно зная, что сейчас скажет въедливый черт.

– Ну да, сейчас ты у нас старый и мудрый! – не обманул его ожиданий Гуча. – Вот только я не пойму, куда змеи делись?

– Какие змеи?

– Ну те, которым положено на голове у Горгоны Медузы расти.

– Значит, мне не показалось, – вздохнул ангел. – Я, когда ее впервые увидел, оторопел – такое личико! Спокойное, умиротворенное, а из-под головного убора то одна, то другая змейка выглянет. Но мне так захотелось ее поцеловать, что я на этих змей решил внимания не обращать. А потом, когда сегодня утром на перманентное безобразие на ее голове посмотрел, и вовсе вздохнул с облегчением, подумал, что змеи были плодом моего воображения.

– И все же, куда делись змеи? – ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Гуча. Он задрал голову и посмотрел на синее летнее небо. Оно было бы безмятежным и ясным, если б не появившаяся вдали темная точка, которая стремительно увеличивалась.