В.Федоров А.Зайцев - Polo или ЗЕЛЕНЫЕ ОКОВЫ

–Мои земляки чистоплотней вас, двоих дураков вместе взятых будут.– Басмач взялся утюжить брюки.

–Да уж куда там, ты хочешь сказать, что они теперь иногда умываются?– С участием спросил Гурик.

–Вам поговорить больше не о чем? Шли бы вы оба…– Басмач спрыснул на брюки.

–Гурик, знаешь, как Басмач попал к нам?– Отец повернулся к соседу.– Смотри он какой черный, видимо старик Дарвин был прав, что басмачи вывелись из австралийских обезьян. Басмач в свою раннюю молодость жил на пальме и его оттуда спугнул зверь какой-то, а потом он вместе с крысами пробрался на корабль и грыз всю дорогу бананы. – Отец был доволен своими домыслами.

–Неувязочка, Отец, здесь то моря нет.– Басмача самого заинтересовала перепалка.

–А так тебя не сюда завезли, а в Грузию, вот ты и решил, что ты– грузин. Тебя там за своего приняли. А потом, когда ты с гор спустился за солью, тебя поймали, хвост отрубили, мочиться стоя научили и депортировали к черту оттуда, сказали: будешь человеком. Но ты, Басмач, не обольщайся, ты и человек– это также различно, как канал и канализация.– Отец засмеялся.

Гурик вторил ему.

–А Танька его прибрала. С рук есть научила. Она любит плюшевых медведей.– Сказал Гурик.

–Ой, а твои то подружки– страшилища, одна красивее другой. Мимо всякой уродины пройти не умеешь, хоть бы очки носил, коли не видишь.– Басмач взорвался гневом.

–Ну да, Танька твоя– дочь Клавы Шифер и Гарри Каспарова, такая– же умная как папа и красивая как мама.– Вступился Отец.

–И ты, скотоложец, молчи. Твои бабы– тоже коровы, одна к одной. Жуть да и только. Жмурку то ты давно не навещал? А? Что, сдулся?– Спросил Басмач.

–Не, Басма, я тебе ее подарил. Как-то она сказала, что тебя любит.– Отец нежно оскалился.

–Слушай, Отец, иди ты …, достал ты меня.

–Ладно, Басмач, не злись. – Отец посмотрел на Гурика, тот ехидно улыбался.

–Гурик, займи червонец на недельку.– Долетело из клубов пара. Басмач пытался перевести тему, хотя сам слабо рассчитывал на успех.

–Басмач, в магазине мозги не купишь, на кой черт тебе червонец? Ты просто не открывай рот на людях, и ты не будешь выглядеть полным дебилом. Так проще, и деньги целее будут.– Гурик сел на край койки и закурил.

–Дай, что как скряга-то. Отец, или ты дай. Хотя откуда у тебя, голодранца деньги?

Доска поскрипывала. Басмачу на самом деле и не нужны были деньги, просто он знал, что у Отца их нет, а тот терпеть не может, когда его величают голодранцем.

–А– а, хомячок, отправлю я тебя опять в Австралию, договоришься. Будешь там снова с кенгуру путаться, сифилис по саванне разносить. Понарожают уродов.– Отец сам начинал злиться.

–Отец, тебе, наверное, на свете интересно жить?– Спросил Басмач, отрываясь от брюк.

–Еще как,– огрызнулся Отец.

–Я так и думал. Глупым людям всегда интересно жить– они еще умеют удивляться.– Басмач остался доволен.

–Боже ты мой, Эйнштейн заговорил, какое счастье! И откуда он такой умный выискался? И надолго ли к нам?– Отец заерзал, чувствуя, как полегоньку к нему пробирается позор.– Гурик, смотри, Чита разговорилась, эта обезьянка еще недавно из мамы выпала, а уже Отца учит.

Басмач злился. Сравнение его с обезьяной никоим образом не льстило его самолюбию. Родственные отношения с хомячком тоже не добавляли ему вес в собственных глазах. А друзья распалялись. Басмачом его стали называть здесь, в институте, когда выяснилось, что он вырос на Кавказе. Еще малышом его родители, порядочные и интеллигентные люди, отвезли в Грузию из маленького русского городка, где жили прежде, там и осели. Так он и рос вместе со своим старшим братом на шашлыках, хинкали и хачапури вместе с чумазыми грузинскими детишками. Позже стал попивать Ахашени, Кинзмараули и Ркацители, когда первые мягкие волоски стали пробиваться на его щеках. Он купался в бурных водах Куры, да прогуливался по Шота Руставели, когда всей семьей выезжали из Рустави в Тбилиси, навестить дальнюю родню.

Наконец брюки были выглажены, Басмач принялся утюжить рубашку.

–Басмач, ты же все равно к Таньке идешь, мог бы и трекушку надеть, она все равно не заметит.– Пришел на помощь Гурик.

–Я не хотел тебе это говорить, Басма, но вчера Танька мне на ушко шепнула, что она меня любит, и тебе с ней ловить нечего. Я точно тебе говорю, так и сказала.

–Она с тобой даже по нужде на одном гектаре не сядет, не то, что на ухо шептать.

–Одумайся, Басмач, ты встал на порочный путь. Твоя похоть тебя погубит однажды. Попомни мои слова. – Сказал Гурик.

В комнату постучали.

–Да,– заревел Басмач.

В дверях показался маленького роста белобрысый паренек, от которого разило алкогольными парами, словно от пивной бочки. Одет был он просто: дырявые старые тапки на босу ногу, залатанные во многих местах домашние широкие шаровары, желтого цвета растянутая майка на голом теле и добродушная улыбка под носом.

–О-о, Боц, каким ветром тебя?– Спросил Басмач и немного ругнулся по-грузински.– Тьфу, а пьяный-то, ты где так набрался?

–Имею право?– Икнул Боцман.– А ты никак к Таньке собрался, что-то ее давненько не было видно? Ох, Басмач, Басмач!

–Здорово, Боцик.– Протянул руку Отец.

Гурик с кровати махнул пареньку.

–Привет, орлы, я пропил ваши деньги,– Боцмана немного пошатывало, однако он героически сносил удары судьбы.– Тпру, Басмач, Танька меня любит.

–Отец ему уже говорил это,– сказал Гурик.

–Когда успел?– Развел руками Боцман.

–Ну-ка фу, оба.– Крикнул Басмач.

–А что это он такой злой у вас, вы что, его еще не кормили? Басмач, чего ревешь как медведь в жару?

–Боц, ты чего здесь нарисовался? Говори и проваливай.– Спросил Басмач и начал облачаться в одежды.

–Эта-а-а…– Боцман пытался уловить мысль.– У вас соль есть? А зачем мне соль, а Басма?.. Не, соль нужна…, есть?

–Бери и пшшел вон отсюда,– сквозь зубы прошипел Басмач, указывая на солонку.

–Понял,– Боцман схватил солонку и испарился.

–Чего-то раненько он сегодня,– пропыхтел сигаретой Гурик.

–У Бочи сегодня праздник, он зачет сдал. Ну, правда с шишнадцатого раза, но это-то никого не тревожит.– Сказал Отец.

Он знал, что в соседней комнате сегодня вечером будет фестиваль с песнями и плясками. Этим всегда заканчивались попытки Бочкарева сдать зачет, причем от результата исход вечера не менялся.

И Боцман, и Бочкарев жили в соседних комнатах, учились на курс старше. Боцман был на своем курсе, тогда как Бочкарев лет уже как пять должен был окончить институт, но он так прикипел к студенчеству, что особого рвения к учебе не испытывал, да и года уже были не те. Зато имел страсть нетерпимую к этанолу. Ее-то он нежил и лелеял, а возлияния его с каждым разом становились безудержнее.

Есть люди которых любят, есть– которых терпят, есть– которых ненавидят. Боцмана же, как и пельмени, любили все от мала до велика. У него никогда не было денег и если нечаянно они появлялись, то тут же исчезали, как девственница в выпускную ночь. С ним постоянно случались вещи, которые никогда не могли случиться с другими обитателями общаги.