Сергей Лукьяненко - Остров Русь (сборник)

— Да, как это ни печально, но электричество в неправедных руках способно служить несправедливости…

Хотел я ему еще про электрический стул рассказать, но пожалел. Сели мы в машину, и чуть осмелевшая экскурсоводша спросила:

— А теперь куда? Хотите — вагоноремонтный завод посетим или асфальтобетонный?

— Что мы, тронутые? — грубо спросил я. — В цирк едем!

Холмс, посасывающий нераскуренную трубку, молча кивнул, соглашаясь. Надо нам было найти Кубатая… Смолянина с Кащеем, конечно, тоже, но генерал-старший сержант оставался единственным, кто на Стаса влияние имел.

Пока мы к цирку ехали, много чего насмотрелись. Как какой-то мальчишка с прилавка ларька шоколадку стянул. А продавец замахнулся было на него, но на небо посмотрел и передумал. Как на крыше высотного здания лозунг укрепляли, универсальный такой: «Слава Великому!» Как два пацана стояли и ссорились, а над ними две стаи страх-птиц дрались. Как девчонка лет семи рабочим на стройке указания давала — как и что им строить…

Так что к цирку мы приехали мрачные и подавленные.

Народу у входа было много. Причем в основном не дети — им, видно, и без того развлечений хватало. Взрослые стояли в длинной очереди у кассы, но нам, когда экскурсовод показала какой-то документ, дали пройти со служебного входа. По пути мы увидели двух художников, которые, дымя папиросами, рисовали афишу: Кубатай, с пышной зеленой шевелюрой, бил Смолянина по голове огромным пенопластовым молотком. Смолянин от этого потешно раскрывал рот, и оттуда вываливалась маленькая рыбка, которую на лету ловил Орлик. Видимо, в цирке решили принять ДЗР-овцев на постоянную работу.

Нас усадили в первом ряду, дали программки, пакетики с жареным арахисом, баночки с пепси-колой и вообще были очень вежливы.

— Лучше пусть выступят, — шепнул мне Холмс. — Страх-птичкам дано задание следить за ними до самого выступления. К чему лишние проблемы?

Я согласился. Зачем проблемы, да и в цирке я давно не был.

Вначале выступала дрессировщица с собачками, потом фокусник… А потом, когда над ареной стали натягивать сетку для выступления воздушных гимнастов, вышел конферансье и объявил:

— Впервые! После триумфальных гастролей по Мадагаскару! Весь вечер на арене! Рыжий и Зеленый клоуны! Смолянин и Кубатай! Пра-а-ашу!

И на арену, неумело хохоча и улюлюкая, вынеслись ДЗР-овцы. Яркие цветастые трико эффектно облегали мускулистую фигуру генерала и деликатно драпировали стройное тело переводчика. В руках Смолянина была крошечная гармошка, у Кубатая — небольшая гитара. Лица их покрывал толстый слой разноцветной гуаши. Шевелюра Смолянина сияла; отросшая на голове Кубатая щетинка нежно зеленела. На середине зала друзья остановились и с ужасом огляделись по сторонам.

Зал затих ожидая. Страх-птички, призванные проконтролировать выступление, весело вились над ареной. Два рабочих сцены торопливо вынесли вслед и поставили посреди зала большую плетеную корзину, накрытую клетчатым платком… ой, нет, смоляниновской юбкой!

Первым овладел ситуацией генерал. Видимо, подготовка диверсанта включала в себя многое. Он невесело улыбнулся и печально протянул:

— А вот и мы-ы-ы…

— А вот и вы, — жалобно согласился Смолянин, испуганно оглядывая переполненный зал.

— Мы к вам пришли, — продолжал генерал, беря гитару поудобнее.

— И будем петь, — обреченно сказал переводчик, растягивая гармонику.

Я мельком глянул на Холмса с Ватсоном. Они с любопытством наблюдали за представлением.

— Если скучно жить на свете,

Если вас достали дети, — пробренчал Кубатай.

— Кто прогонит горький сплин?

Кубатай и Смолянин! {115} 115 — Если скучно жить на свете, Если вас достали дети, — пробренчал Кубатай. — Кто прогонит горький сплин? Кубатай и Смолянин! — несколько самоуверенно, но мелодично пропел младший майор. — Эта песенка явно имела в родословной веселую песенку из фильма «Приключения Электроника». Помните: «Если меркнет свет в окошке… на душе скребутся кошки… кто сумеет вам помочь… кто прогонит скуку прочь?» — несколько самоуверенно, но мелодично пропел младший майор.

Что-то мне эта мелодия напомнила… А зал оживился, послышались редкие боязливые аплодисменты. Ободренные ДЗР-овцы запели громче и на совсем другой мотив.

— Сидела птичка на лугу … — баритоном пропел Кубатай.

— Подкралась к ней корова … — дискантом подтянул Смолянин.

— Ухватила за ногу.

Птичка, будь здорова!.. {116} 116 — Сидела птичка на лугу… — баритоном пропел Кубатай. — Подкралась к ней корова… — дискантом подтянул Смолянин. — Ухватила за ногу. Птичка, будь здорова!.. — хором протянули оба. — Песенка из повести «Капитан Врунгель». — хором протянули оба.

Что тут началось! Буря аплодисментов! Овации! Крики «браво!». Я даже не сразу понял, в чем дело, а потом сообразил, что все подумали о страх-птицах. И мне стало не по себе. А ДЗР-овцы раздухарились.

Зал ликовал. Аплодисменты смолкли лишь для того, чтобы услышать новый куплет.

Часть детей повскакивала со своих мест, но осмелевшие от примера ДЗР-овцев родители отвесили им подзатыльники и усадили обратно. Встревоженные страх-птицы закружили под куполом. Запахло озоном.

Видимо, сообразив, что выступление на грани срыва, Кубатай отбросил гитару, выхватил саблю… оглушительно свистнул.

И на арену выбежал наш Орлик. Но в каком виде! Выкрашенный в серебристо-серый цвет, с лампочкой, прикрученной к клюву! Сообразив, что издевательства над ненавистными роботами продолжаются, публика взвыла от восторга.

— Эт-то еще что за птичка? — риторически спросил Кубатай. И, приплясывая, погнался за пингвином. Орлик для вида пробовал убегать, но Кубатай его догнал, запрыгнул на спину и загарцевал по арене, на ходу выкручивая лампочку из патрона.

— О-е-ей! — войдя во вкус, крикнул Смолянин. Бросился к корзине, сдернул с нее юбку… там белели сотни куриных яиц!

— Бейте яйца! — завопил Смолянин, кидаясь яйцами в пингвина и размахивая своим кильтом. — Время бить яйца! Время бить яйца!