Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира II: Земной шар

Но это явление имеет и другую, более интеллектуальную, сторону — переход к видимым ограничениям действительности, как в случае кубизма, или же к попыткам изменить наше восприятие — таковы например, картины Пикассо, изображающие профили лиц с двумя глазами на одной стороне. Одна из распространенных форм современного искусства — это составление комбинаций из бумажных прямоугольников различной текстуры или расположение редких капель краски по какому-нибудь простому правилу или же смешивание угольного порошка с жирными разводами масляной краски, благодаря которому холст приобретает особую текстуру и узор. Любая из этих картин может порадовать наш глаз. Почему? Чем все перечисленне отличается от природных объектов, некоторые из которых также способны приносить нам большое наслаждение?

Теперь нам бы хотелось совершить гигантский прыжок и совместить в одном контексте Моцарта, джаз, текстуру бумаги и картины, нарисованные угольной пылью на масляных разводах. Мы думаем, что в этот контекст естественным образом вписывается и древняя пещерная живопись — мы знаем, что появилась она давно и поэтому имеет больше оснований называться примитивной — если бы только мы могли взглянуть на нее с точки зрения современников художника. Та же проблема касается и произведений Шекспира, ведь наши уши и разум — то есть наш экстеллект — слишком далеки от эпохи Елизаветы I.

Здесь нам придется воспользоваться более научным языком. Нам потребуется выяснить, как именно мы воспринимаем свет, звук и прикосновение — иначе говоря, о чем нам говорят органы чувств. Для начала заметим, что они ничего говорят — и в этом состоит первый урок. В своей книге « Объяснение сознания » [128] «Consciousness Explained», 1991 — прим. пер. Дэниэл Деннетт раскритиковал представление сознания в виде «Картезианского театра» [129] Название «Картезианский» связано, опять же, с именем Декарта — его высказывание cogito ergo sum («мыслю — следовательно существую») и идеи о том, что разум состоит из особого вида материи, до сих пор оказывают влияние на популярную философию. . Смысл этой идеи в том, что мы воображаем себя зрителями маленького театра у себя в голове, куда глаза и уши передают изображения и звуки из окружающего мира. В школе нас учили, что глаз по своему устройству напоминает фотоаппарат и что изображение извне проецируется на плоскость сетчатки — как будто в этом и состоит вся сложность. Нет, сложности здесь только начинаются , потому что отдельные фрагменты этого изображения следуют различными маршрутами и попадают в разные зоны мозга.

Когда мы видим красный автобус в движении, то уже на сравнительно раннем этапе анализа мозг выделяет такие характеристики, как «движущийся», «красный» и «автобус»… впоследствии они не просто объединяются друг с другом, формируя мысленный образ. На самом деле этот образ образуется из множества указателей и отдельных кусочков — практически все, что мы «видим», когда осматриваем комнату существует только «внутри» нашего мозга. Это совсем не похоже на телевизор. В мозге нет мгновенного приема и перерисовки изображения, а практически все «детали» нашего окружения создаются мозгом как фон, охватывающий небольшой фрагмент, на котором сосредоточено наше внимание. Многие из этих деталей как таковые вообще отсутствуют в нашем сознании — это иллюзия, созданная нашим разумом.

Когда мы видим картину… хотя, опять же, не видим. Есть несколько способов убедить людей в том, что они сами создают «увиденное», а восприятие не сводится к простому копированию изображения с сетчатки глаза. Например, часть сетчатки, соединенная со зрительным нервом, представляет собой слепое пятно. И оно довольно крупное. В 150 раз больше полной Луны (это не опечатка: в сто пятьдесят раз). Просто Луна не так велика, как мы обычно думаем — и уж точно не так велика, как нам неоднократно демонстрирует Голливуд. Полная Луна «видится» нам больше, чем она «есть» на самом деле (простите, но нам нужно было как-то отделить происходящее у нас в голове от реальности). Лучший способ убедиться в этом — продемонстрировать самим себе, что по размер Луны соответствует ногтю мизинца на расстоянии вытянутой руки. Просто протяните руку, и вы увидите, что кончик мизинца полностью закрывает диск Луны. Значит, слепое пятно не так велико, как можно было подумать, исходя из нашего описания, но все-таки занимает приличную часть изображения на сетчатке. Тем не менее, никаких «дырок» в изображении извне мы не замечаем, потому что наш мозг старается заполнить пробелы наилучшим возможным образом.

Но если мозг не видит что-то прямо перед собой, то откуда он об этом знает? На самом деле не знает и даже не обязан знать — в этом-то и дело. Слова «заполнять» и «отсутствовать» употребляются в этой области науки по традиции, но они, опять же, вводят нас в заблуждение. Даже если что-то отсутствует, мозг этого просто не замечает , поэтому никакие «пробелы» заполнять не нужно. Нейроны зрительной коры — области мозга, отвечающей за анализ изображения на сетчатке и построение сцены, которую мы способны распознать и классифицировать, соединены друг с другом довольно замысловатым образом, усиливающим определенные предрассудки нашего восприятия.

К примеру, эксперименты с красителями, реагирующими на электрические сигналы мозга, указывают на то, что первый слой зрительной коры отвечает за обнаружение контуров — главным образом, граничных линий. Нейроны образуют локализованные группы, или «гиперколонки», состоящие из клеток, которые реагируют на граничные линии, соответствующие одному из восьми (или около того) направлений. Внутри гиперколонки связи носят тормозящий характер — иначе говоря, если один из нейронов замечает линию, расположенную вдоль того же направления, к которому он проявляет чувствительность, он старается помешать остальным нейронам увидеть хоть что-нибудь. В результате направление линии определяется большинством голосов. Кроме того, гиперколонки соединены между собой более протяженными связями. Эти связи вызывают возбуждение нейронов и оказывают влияние на соседние гиперколонки, благодаря чему те воспринимают естественное продолжение линии, даже если сами не могут принять правильное решение из-за слабого или нечеткого сигнала.

Нейроны способны преодолеть это влияние при наличии достаточно отчетливых признаков, указывающих на то, что линия проходит под другим углом; но если линия видна слабо или прерывается, взаимное влияние автоматически заставляет мозг вести себя так, как если бы линия была непрерывной. Так что мозг не «заполняет» пробелы: он просто устроен так, чтобы их не замечать. Это всего-навсего один из слоев зрительной коры, который использует довольно простой метод экстраполяции. Пока что мы слабо представляем себе процессы угадывания, которые наше зрение вызывает к жизни в более глубоких слоях мозга, но, учитывая такое яркое ощущение целостности созданных ими образов, можем уверенно сказать, что устроены они с еще большим умом.