Терри Пратчетт - 03 Ринсвинд. Посох и Шляпа

Он снова рывком поднялся на ноги и подошел к подобию Диска. Макет был точным до мельчайших деталей. В нескольких дюймах от пола по межзвездным глубинам медленно плыл призрак Великого А'Туина.

Койн пренебрежительно махнул сквозь него рукой.

– Наш мир – это мир магии, – объявил он. – И кто сможет противостоять нам здесь?

Хакардли показалось, что от него ждут какого-то ответа.

– Никто, – откликнулся он. – Кроме богов, разумеется.

Наступила мертвая тишина.

– Кроме богов? – спокойно уточнил Койн.

– Ну да. Но мы не вызываем богов на состязание. Они делают свою работу, мы делаем свою. Зачем…

– Кто правит Диском? Волшебники или боги?

Хакардли на миг задумался.

– Волшебники. Разумеется. Но, так сказать, под руководством богов.

Когда вы нечаянно проваливаетесь одной ногой в болото, это довольно неприятно. Но гораздо неприятнее, когда вы опускаете вторую ногу и видите, что и она исчезла с тихим хлюпающим звуком.

– Понимаешь ли, волшебники… – торопливо продолжил Хакардли.

– Значит, мы менее могущественны, чем боги? – осведомился Койн.

Кто-то в задних рядах зашаркал ногами.

– Ну-у. И да, и нет, – выдавил Хакардли, ушедший в трясину уже по колени.

Правда состоит в том, что волшебники с некоторой нервозностью относятся к богам. Существа, обитающие на Кори Челести, никогда не высказывали ясного мнения по поводу церемониальной магии, в которой, надо сказать, присутствует некоторая божественность. А волшебники старались вообще не поднимать этот вопрос. Вся беда с богами состоит в том, что, если им что-то не нравится, они не ограничиваются простыми намеками, поэтому здравый смысл подсказывал волшебникам, что лучше не ставить богов перед выбором.

– Похоже, здесь существует некоторая неясность? – спросил Койн.

– Если мне будет позволено дать совет… – начал Хакардли. Койн взмахнул рукой. Стены исчезли. Волшебники стояли на вершине чудовской башни, и глаза всех до единого были устремлены в сторону далекого пика Кори Челести, обиталища богов.

– Когда ты победил всех, тебе остается сразиться только с богами, – объявил Койн. – Кто-нибудь из вас видел этих богов?

Ответом был хор нерешительных отрицаний.

– Я покажу их вам.

– Ты вполне способен опрокинуть еще стаканчик, старина, – заметил Война.

Чума покачнулся и без особого убеждения пробормотал:

«По-моему, нам пора уже двигаться».

– Да ладно тебе.

«Хорошо, тогда полстаканчика. Не больше. А потом в путь».

Война хлопнул его по спине и свирепо уставился в глаза Голода.

– И нам лучше заказать еще пятнадцать мешков арахиса, – добавил он.

– У-ук, – заключил библиотекарь.

– О-о, – отозвался Ринсвинд. – Значит, проблема вся в посохе.

– У-ук.

– А кто-нибудь пытался отобрать у него этот посох?

– У-ук.

– И что случилось с этим человеком?

– Э-эк.

Ринсвинд застонал.

Некоторое время назад библиотекарь задул свечу, потому что присутствие огня беспокоило книги, но теперь, когда глаза Ринсвинда привыкли к темноте, волшебник осознал, что здесь вовсе не темно. Исходящее от книг мягкое октариновое сияние заполняло башню… не светом, нет, но и темнотой это тоже нельзя было назвать. Время от времени сверху, из мрака, доносился шелест разминаемых страниц.

– Так что наша магия победить его не может, да?

Продолжая тихонько крутиться на ягодицах, библиотекарь безутешно у-укнул в знак согласия.

– Значит, это практически бессмысленно. Ты, должно быть, заметил, что я не совсем одарен магическими талантами? То есть любая дуэль будет проходить по сценарию: «Привет, я Ринсвинд», и сразу после этого – ба-бах!

– У-ук.

– Таким образом, ты хочешь сказать, что я теперь сам по себе?

– У-ук.

– Ну спасибо.

Ринсвинд оглядел книги, выстроившиеся в слабом сиянии вдоль стен древней башни, вздохнул и быстро направился к двери, но, подойдя к ней, замедлил шаг.

– Я, в общем, пойду, – сказал он.

– У-ук.

– Чтобы предстать перед лицом Создатель знает, каких жутких опасностей, – продолжил Ринсвинд. – Чтобы положить жизнь на алтарь служения человечеству…

– Э-эк.

– Ну хорошо, всем двуногим…

– Гав.

– И четвероногим. – Он бросил взгляд на банку с патрицием и, признав свое поражение, добавил: – А еще ящерицам. Теперь я могу идти?

Вокруг Ринсвинда, устало бредущего к чудовской башне, завывал взявшийся неизвестно откуда ураган. Высокие белые двери башни были закрыты так плотно, что их очертания едва различались на молочно-белой поверхности камня.

Некоторое время Ринсвинд барабанил в них, но ничего особенного не случилось. Такое впечатление, двери бесследно поглощали все звуки.

– Замечательно, – пробормотал он себе под нос и вспомнил про ковер.

Ковер лежал там, где его оставили, и это было еще одним знаком, указывающим на то, что Анк переменился. В раздольные для воров дни до прихода чудесника, если вы что-то где-то оставляли, то оно там не залеживалось. Во всяком случае, если это «что-то» не было совсем уж непотребным.

Ринсвинд раскатал ковер на булыжной мостовой, и золотые драконы заклубились на фоне голубой земли – или голубые драконы взвились на фоне золотого неба.

Ринсвинд сел.

Встал.

Снова сел, поддернул балахон и с некоторыми усилиями стащил с себя носок. Затем вернул на место башмак и некоторое время бродил вокруг башни, пока не отыскал в куче мусора половинку кирпича. Он засунул кирпич в носок и несколько раз задумчиво взмахнул получившимся оружием.

Ринсвинд вырос в Морпорке. Морпоркцы любят, чтобы в драке на их стороне было численное преимущество примерно двадцать к одному. За неимением оного, сгодятся половинка кирпича в носке и темный переулок, в котором можно затаиться. Умело использованная половинка кирпича стоит двух волшебных мечей.

Ринсвинд снова сел и скомандовал:

– Вверх.

Ковер никак не отреагировал. Ринсвинд вгляделся в узор, отогнул уголок ковра и попытался сообразить, чем отличаются друг от друга две стороны.

– Ладно, – наконец сдался он. – Вниз. Но очень-очень осторожно. Вниз.

– Овцы, – заплетающимся языком выговорил Война. – Это были овцы. – Его увенчанная шлемом голова со звоном ударилась о стойку. Он с усилием поднялся. – Овцы.

– Нет-нет, – возразил Голод, неуверенно поднимая тонкий палец. – Какое-то другое дмаш… дымаш… ручное животное. Вроде свиньи. Корова. Котенок? Что-то вроде. Не овцы.

«Пчелы», – подсказал Чума и мягко соскользнул со стула.

– Хорошо, – не обращая на него внимания, кивнул Война. – Ладно. Тогда еще раз. С начала.

Он задал ритм, постучав по стенке своего стакана.

– Мы бедные… неопознанные домашние животные… никто нас не пасет… – дрожащим голосом затянул он.