Терри Пратчетт - Благие знамения

Здравствует и поныне, однако, один сержант Армии ведьмоловов.

А также есть и рядовой ведьмолов. Зовут его Ньютон Пульцифер.

Его привлекло в эти ряды рекламное объявление в «Газетт», помещенное между объявлениями о продаже холодильника и не вполне чистокровных далматинцев:

ВСТУПАЙТЕ В РЯДЫ ПРОФЕССИОНАЛОВ. ЧАСТИЧНАЯ ЗАНЯТОСТЬ. ТРЕБУЕТСЯ АССИСТЕНТ ДЛЯ БОРЬБЫ С ТЕМНЫМИ СИЛАМИ. ПРЕДОСТАВЛЯЮТСЯ УНИФОРМА И НАЧАЛЬНОЕ ОБУЧЕНИЕ. ПРОДВИЖЕНИЕ ПО СЛУЖБЕ ГАРАНТИРОВАНО. БУДЬ МУЖЧИНОЙ!

Во время обеденного перерыва он позвонил по указанному телефону. Ответил женский голос.

— Добрый день, — неуверенно начал он. — Я прочел ваше объявление.

— Которое, милый?

— Э-э, ну то, что в газете.

— Отлично, милый. Итак, мадам Трейси приокрывает завесу ежедневно, кроме четверга. Коллективные визиты приветствуются. Когда вы предпочли бы приобщиться к Мистериям, милый?

Ньютон помедлил.

— В объявлении сказано: «Вступайте в ряды профессионалов». И ни слова о мадам Трейси.

— Тогда, значит, вам нужен мистер Шедвелл. Секундочку, я посмотрю, здесь ли он.

Позже, познакомившись поближе с мадам Трейси, Ньют узнал, что если бы он упомянул другое (журнальное) объявление, то мадам предложила бы ему строгое воспитание и интимный массаж в любой вечер, кроме четверга. Где-то в телефонной книге затерялось и еще одно объявление. Когда, значительно позже, Ньют спросил, что же рекламируется там, мадам Трейси сказала: «Четверги».

Наконец послышались шарканье по каменному полу, глухой кашель, и в телефонной трубке зашуршал голос с тембром старого дождевика:

— Але?

— Я прочел ваше объявление. «Вступайте в ряды профессионалов». Мне хотелось бы узнать об этом немного побольше.

— Воистину. Многие хотели бы узнать об этом побольше, многие… — Последовала впечатляющая пауза, а затем голос захрипел в полную силу: — А многие НЕ ХОТЕЛИ БЫ.

— А, — пискнул Ньютон.

— Как твое имя, парень?

— Ньютон. Ньютон Пульцифер.

— ЛЮЦИФЕР? Что слышу я? Ужель ты Порожденье Тьмы, адский искуситель и соблазнитель, развратный выползыш из котлов Аидовых, сладострастный раб стигийских владык?

— Нет, моя фамилия Пульцифер, — пояснил Ньютон. — Первая буква «п». Насчет прочего не знаю, но мы родом из Суррея.

Его собеседник был как будто разочарован.

— А-а. Воистину. Ну, ладно. Значит, Пульцифер. Пульцифер. Знакомая что-то фамилия?

— Даже не знаю, — сказал Ньютон. — Мой дядя держит магазин игрушек в западном Лондоне, — добавил он на всякий случай.

— Да неужто? — прохрипел Шедвелл.

Произношение мистера Шедвелла невозможно было привязать к определенному региону. Он, точно национальная велогонка, соединил в себе всю Британию. То он выражался как безумный валлийский сержант, то как шотландский пресвитер, только что уличивший кого-то в греховном воскресном труде, а где-то между ними прорывался голос угрюмого пастуха из Йоркшира или язвительного скопидома из Сомерсета. Неважно, откуда пришел тот или иной акцент; в устах мистера Шедвелла лучше он звучать не стал.

— У тебя пока все зубы на месте?

— Ну да. Не считая пломб.

— И как со здоровьем?

— Да вроде все в порядке, — пробормотал Ньют. — Я ведь потому и хочу в армию. Брайан Поттер из бухгалтерии после военной службы может запросто делать сотню отжиманий. И он маршировал на параде перед королевой-матерью.

— А сколько у тебя сосков?

— Не понял?

— Сосков, парень, сосков на груди, — раздраженно повторил голос. — Сколько сосков тебе досталось?

— Гм. Два?

— Хорошо. А ножницы у тебя есть?

— Что?

— Ножницы! Нож-ни-цы! Ты что, глухой?

— Нет. Да. В смысле у меня есть ножницы. И я не глухой.

Какао почти совсем затвердело. Внутренняя поверхность кружки обросла зеленой опушкой.

Азирафаэль также покрылся тонким слоем пыли.

Рядом с ним на столе образовался ворох заметок. В «Превосходных и Недвусмысленных Пророчествах» появилось множество закладок, оторванных из «Дейли телеграф».

Азирафаэль поерзал на стуле и ущипнул себя за нос.

Он был почти у цели.

Ему удалось понять систему изложения.

Он никогда не встречал Агнессу. Очевидно, она была слишком умна для этого. Как правило, Небеса или Ад брали на заметку всех пророков и, чтобы предотвратить неуместную точность описаний, глушили каналы ментальных связей. Впрочем, это требовалось редко: обычно провидцы сами генерировали «белый шум», пытаясь укрыться от образов, что отражались в их сознании. К примеру, бедолаге Иоанну Богослову помогали грибы. Матушка Шиптон подкреплялась элем. Нострадамус использовал замысловатые восточные снадобья. Святой Малахий задействовал перегонный куб.

Дружище Малахий. Он был славным малым, любил посидеть да порассуждать о том, какие еще явятся на свет папы римские. Тот еще ханурик, разумеется. Мог бы стать настоящим мыслителем, если бы не самогон.

Печальный конец. Порой остается только надеяться, что непостижимый замысел был должным образом продуман.

Про что-то такое Азирафаэль думал. Что-то хотел сделать. Ах да. Позвонить своему агенту, чтобы тот со всем разобрался.

Он встал, хорошенько потянулся и взял телефон.

Потом он подумал: а почему бы и нет? Стоит попытаться…

Вернувшись к столу, он покопался в ворохе заметок. Агнесса действительно была умна. И хитра. Понятные и однозначные предсказания никого не интересовали.

Вооружившись газетой, он позвонил в справочную.

— Алло? Добрый день. Будьте любезны. Да. Мне нужен один телефонный номер в Тадфилде. Или в Нижнем Тадфилде… хм. А возможно, в Нортоне, я не знаю точно, какой там код. Да. Янг. Фамилия Янг. К сожалению, я забыл инициалы. О. Тогда не могли бы вы перечислить мне все номера? Спасибо.

Карандаш на столе подскочил и сам начал лихорадочно выводить какие-то каракули.

На третьем имени сломался грифель.

— Ах! — воскликнул Азирафаэль и продолжил автоматически, потому что мозги его взорвались: — Наверное, он-то мне и нужен. Спасибо. Вы крайне любезны. Всего вам наилучшего.

Испытывая почти благоговейные чувства, он повесил трубку, сделал несколько глубоких вздохов и набрал новый номер. Последние три цифры дались ему с некоторым трудом, поскольку его рука подрагивала.

Длинные гудки, затем мужской голос. Говорил, похоже, человек средних лет, не то чтобы враждебно, скорее полусонно.

— Тадфилд шесть — шестьдесят шесть.

Рука Азирафаэля задрожала.

— Алло? — вопрошала трубка. — Алло.

Азирафаэль взял себя в руки.

— Простите, — сказал он. — Проверка номера.

И повесил трубку.

Ньют не был глухим. И у него имелись ножницы.

А также внушительная пачка газет.

Если бы он знал, что армейская жизнь заключается главным образом в приложении первых ко второй, то наверняка призадумался бы, стоит ли вступать в ее ряды.