Терри Пратчетт - Благие знамения

Размахивая руками, Адам расхаживал перед своими слушателями.

— И жизнь станет — сплошное удовольствие, — говорил он. — Будем ездить во всякие экспедиции. Я скоро много джунглей выращу.

— Но… но кто… в общем, кто же будет все готовить, мыть и убирать? — дрожащим голосом спросил Брайан.

— Никто этой чепухой не будет заниматься, — сказал Адам. — Вы сможете есть все, что угодно: горы чипсов, обжаренные луковые кольца — все, что душе угодно. И никто не заставит вас напяливать новую одежду или принимать ванну, если сами не захотите. Короче, никакой обязаловки. Даже в школу не надо будет ходить. В общем, никогда больше не будем заниматься тем, чем не хочется. Это будет чертовски здорово!

Луна поднялась над холмами Кукаманди. Этой ночью она светила очень ярко.

Джонни Пара Костей сидел посреди красной пустыни. Это было священное место, где незыблемо стояли две древних скалы, созданные еще во Время Сновидений. [139] Время Сновидений — в мифологии австралийских аборигенов время первоначала и творения ( Примечание редактора ). Странствие Джонни Пары Костей подходило к концу. Его щеки и грудь были раскрашены красной охрой, он пел древнюю песню — звуковую карту этой холмистой местности — и рисовал копьем узоры на песке.

Он уже два дня ничего не ел и не спал. Он входил в транс, чтоб слиться с дикой землей и вступить в общение с предками.

Он был уже совсем близко.

Совсем-совсем…

Он моргнул. Удивленно оглянулся вокруг.

— Простите, голубчик, — вдруг сказал он сам себе вслух, отчетливо выговаривая слова. — Не подскажете ли вы мне, где я нахожусь?

— Это кто говорит? — спросил Джонни Пара Костей.

Его рот открылся.

— Я говорю.

Джонни задумчиво почесал затылок.

— Это как же понимать? Может, ты, приятель, один из моих предков?

— О-о! Очевидно, так, голубчик. Совершенно очевидно. В некотором роде. Итак, вернемся к моему исходному вопросу. Где я нахожусь?

— Странно как-то. Если ты один из моих предков, — продолжал Джонни Пара Костей, — то почему говоришь, будто «цветик» какой-то?

— «Цветик»?.. Ах вот оно что… Значит, Австралия, — вырвалось изо рта Джонни Пары Костей, причем последнее слово было произнесено так брезгливо, словно его нужно немедля дезинфицировать. — О Боже. Что ж, благодарю вас.

— Эй? Ты тут? — спросил Джонни Пара Костей.

Еще очень долго он сидел на песке в ожидании, но никто ему так и не ответил.

Азирафаэль отправился дальше.

Цитрон Дё-Шево был тонтон-макутом, [140] Представитель гаитянской гвардии во времена диктатора Франсуа Дювалье (с 1959 г.). Высокопоставленные тонтон-макуты были (или считались) жрецами вуду ( Примечание редактора ). странствующим унганом: [141] Шаман, или жрец. Вудуизм — увлекательная религия для всей семьи и даже для покойных родственников. за плечами у него болталась котомка, вмещавшая магические и целебные растения, останки дикой кошки, черные свечи, порошок из кожи некой сушеной рыбы, засушенная многоножка, полбутылки виски «Чивас Ригал», десяток сигарет «Ротманс» и экземпляр «Гаитянских ведомостей».

Взвесив на руке нож, он ловким взмахом отрезал голову черному петушку. Кровь залила его правую руку.

— Лоа, [142] Лоа — в вудуизме духи-посредники между божеством и человеком ( Примечание редактора ). прими меня, — нараспев забубнил он. — Добрый ангел, приди ко мне.

— Где я оказался? — спросил вдруг шаман другим голосом.

— Это ты, мой Добрый ангел? — спросил он сам себя.

— По-моему, это очень личный вопрос, — ответил он себе другим голосом. — Ангелами так просто не обзаводятся. Но в чем-то вы правы. Каждый старается в меру своих сил.

Рука Цитрона невольно потянулась к петушку.

— Не кажется ли вам, что вы выбрали весьма негигиеничное место для пикника? Готовить прямо на земле, в лесу… Неужели вы решили устроить для нас барбекю? Что это за края?

— Гаитянские, — ответил он своим голосом.

— Черт побери! Час от часу не легче. И все-таки могло бы быть и хуже. Что ж, мне пора. Ведите себя прилично.

И Цитрон Дё-Шево остался наедине с самим собой.

— В задницу эти лоа, — пробормотал он себе под нос. Некоторое время он тупо таращился в пустоту, затем дотянулся до сумки и извлек оттуда бутылку «Чивас Ригал». Существует по меньшей мере два способа превратить человека в зомби. Он решил выбрать простейший.

На берегу острова грохотал прибой. Раскачивались пальмы.

Надвигался шторм.

Зажглись огни рампы. «Иисус — Телефонный Мастер с пультом управления моей жизнью», — грянул евангелический хор «Силовой кабель» (Небраска), почти заглушив свист налетевшего ветра.

Марвин О. Кошельман поправил галстук, проверил в зеркале улыбку, шлепнул по попке своего личного ассистента (мисс Синди Келлерхолс, получившую три года назад титул «Мисс июль» в журнале «Пентхауз»; впрочем, все это она оставила позади, посвятив себя служению Высшей Цели) и прошел в киносъемочный павильон.

распевал хор. Кошельман обожал эту песню. Он сам сочинил ее. А равно и другие хоралы: «Счастливый мистер Иисус», «Иисус, позволь мне побыть на твоем месте», «Наш славный огненный крест», «Иисус — слово на бампере моей души» и «Вознесусь-ка на пикапе». Все эти хиты вошли в альбом «Мой приятель Иисус» (продается на пластинках, кассетах и компакт-дисках) и рекламировались через каждые четыре минуты в евангелических программах Кошельмана. [143] $12,95 за пластинку или кассету и $24,95 за компакт-диск. Или бесплатная пластинка за каждые $500, пожертвованные миссии Марвина Кошельмана.

Несмотря на то что в стихах не было ни рифмы, ни, как правило, смысла и что Марвин, не слишком хорошо разбиравшийся в музыке, нахально воровал мелодии старых народных песен, альбом «Мой приятель Иисус» разошелся тиражом, перевалившим за четыре миллиона.

Марвин начинал с музыки кантри, исполняя песни старины Конуэя Твитти и Джонни Кэша.

Он регулярно устраивал живые концерты в тюрьме Сен-Квентин, пока борцы за гражданские права не подвели его под статью «Пытка или наказание, несоразмерные тяжести преступления».

Тогда-то Марвин и обрел религию. Не тихую успокоительную веру, которая подразумевает благие дела и праведную жизнь, и даже не хождение по домам незнакомых людей, но ту религию, которая требует создания телепрограммы и получения пожертвований от благодарной аудитории.

Он создал превосходную телепрограмму «Один час с энергическим Марвином» («Шоу, вернувшее ВЕСЕЛЬЕ христианскому фундаментализму!»). Четыре трехминутные песни с его пластинки, двадцать минут адских мук для грешников и в заключение — исцеляющая пятиминутка. (Остальные двадцать три минуты он тратил по-разному, в зависимости от обстоятельств: на обольщения, мольбы, угрозы, просьбы о пожертвованиях, а порой и попросту на выпрашивание денег.) Поначалу он даже приводил в студию людей для исцеления, но позже решил отказаться от таких сложностей и теперь просто разыгрывал представление перед благоволившими к нему телезрителями по всей Америке, магически исцеляя их непосредственно во время просмотра его программы. Все стало значительно проще — не приходилось больше нанимать актеров, и никто уже не мог проверить, какой процент страждущих был исцелен его молитвами. [144] Возможно, Марвин удивился бы, узнав, что определенный процент исцеленных все-таки существовал. Некоторым людям от чего угодно может полегчать.