Валерия Малахова - Мент, меч и муж

Ладно. В конце концов, и грядущее путешествие закончится. Когда-нибудь. Где-нибудь. Возможно.

Я тяжко вздохнула и отправилась досыпать.

Тело лопатника Кеуна мы сдали Фарнусту Ленбору и Клустициусу Шпикачке. Для вскрытия и рапорта о прижизненных вредоносных изменениях в организме. Причину смерти долго искать не приходилось, вон она, сицилийским галстучком на всю шею. Предупредили медикуса и мага о сохранении тайны – следственной и вообще – и кое-как помылись в ручье возле больницы. Укладываться в бочку, где по очереди купаются чахоточные, венерические, золотушные и прочие скорбные здоровьем, я отказалась категорически. Муж поглядел в мои напуганно-злые глаза, вздохнул и не стал пресекать бунт на корабле. Фарнусту тихо сказал, что у госпожи консультанта, мол, истерика, много за этот день пережила и вообще… Чуть не прибила возлюбленного! В последний момент поленилась руку поднимать. Действительно ведь устала…

Ленбор прекратил расписывать, как здорово они четырежды в день ошпаривают бочку кипятком, укоризненно покачал головой на злое: «Изнутри или снаружи?» – и проводил нас к ручью. Там мы наконец привели себя в порядок. С одеждой, конечно, почти ничего сделать не удалось. Благоверный пожал плечами и предложил не лишать заработка прачек. На том и порешили.

После такого домой бы, да в кровать, да сплавить любимого сыночка тому же Нен-Квеку… фигушки. Роннену полагалось принять вечерний доклад у начальника смены. Топать домой в гордом одиночестве жутко не хотелось – наверное, после нынешнего приключения я еще несколько дней буду стараться ходить не с мужем, так с охраной. И господин начальник стражи станет меня в этом стремлении всячески поощрять. В общем, я увязалась за дорогим супругом.

В конце концов, Риана не в первый раз укладывает спать нянька, а топчаны в здании городской стражи имеются в больших количествах. Найду куда головушку приклонить.

Разумеется, ткачам с плотниками втемяшилось устроить очередную драку именно сегодня.

Караульная комната живо напомнила мне рецепт коктейля «Смертельный номер»: нацедите полстакана крови из носа дурака, сидящего за соседним столиком (а чего он там сидит?), долейте стакан до краев спиртом, затем подойдите к самому накачанному типу в кабаке и расколотите посудину о его голову. В следующую емкость наберите юшки из собственного разбитого уха – и далее по тексту, пока в заведении остается хоть кто-то, не участвующий в развлекухе.

Драчуны, похоже, восприняли этот или похожий рецепт очень близко к сердцу. Кровь на полу, столах, клетках с арестованными – даже потолок умудрились заляпать, умельцы народные! Ессий Куть, само собой, в первых рядах – рыло перекособочено, губы – как две лепешки, заплывших глаз с ходу и не разглядишь, зато рот не закрывается. Пьяный мат вперемешку с заверениями, что как только горе-вояку развяжут, он тут же всех порвет. На мелкие части. И съест – даже клочков не останется. Ганнибал Лектор дойл-нарижского разлива!

– Так, – сказал Роннен. А больше ничего не сказал. У него тоже был тяжелый день. Просто народ от этого «така» малость побелел и кинулся заверять господина начальника стражи в безобидности нынешнего побоища. Дескать, и покруче видали, и без жертв обошлось…

– Сожру начальника стражи, тудыть его перетудыть! Порву и сожру, и шалаву евойную, и козлов мундирных! – орал Ессий. Товарищи по клети – те, кто потрезвее – в конце концов заткнули придурку рот чьим-то кушаком. И на затылке завязали для надежности. Оно, конечно, хорошо, сразу стало намного тише, но ежели мужика потянет блевать, задохнется ведь!

Может, туда ему и дорога?

Роннен, видимо, подумал о том же. С бесконечным сожалением в голосе он приказал вывести «эту мразь» во двор, поливать до тех пор, пока не очухается, а затем сунуть обратно в клетку. Но не в эту, а в карцер. «А там пусть себе орет до посинения. Завтра разберусь». Два дюжих стражника приказ выполнили охотно. А я поежилась. Похоже, муж всерьез решил устроить главным смутьянам показательную каторгу. Что ж, Ессий был предупрежден. Не послушал – его проблемы. Мужик взрослый, нянька уже нос не подотрет.

– Показать этих скотов Мирьке, поостерегся бы… – буркнул Роннен, жестом подзывая начальника смены и направляясь явно к себе в кабинет. Я насторожилась. Миратус Лус – так звали господина племянника бургомистра. Что же он начудил, если стал «Мирькой»? Обычно лорд Крим с уважением относится к чужим именам.

Очень хотелось спать, но когда же еще выпадет случай раскрутить благоверного на увлекательное повествование об очередном загибе Миратуса? Завтра? Нет уж, до завтра возлюбленный супруг мой остынет, успокоится – и расскажет сдержанно, сухо и по-военному сжато. А то и вовсе отмахнется: мол, не напоминай, не порти настроение. Лучше подожду окончания доклада.

Муж не подвел. Сидеть возле кабинета пришлось около часа, но рассказ того стоил.

Сами по себе фонтаны, бьющие вином, – не слишком необычная штука. Но ставить туда стражников, дабы они, прошу прощения, совмещали охрану правопорядка и обязанности виночерпия… Определенная логика в предложении имелась: Миратус считал, что таким образом каждому пропойце будет определена норма, свыше которой не нальют.

Как и все теории, оторванные от земли, эта не учитывала массу реалий. В частности, человеческий фактор.

– Да наши идиоты перепьются первыми! – бушевал Роннен. И откуда силы взялись? – И кому тогда от них людей охранять, я спрашиваю? Мирьке?

Угу. Вы когда-нибудь видели вдрабадан упившегося ящера? И не хотите видеть, уверяю. Мне однажды довелось. Шатающийся Нен-Квек успешно оборонялся пару минут от шести вассалов лорда Крима, успел зацепить троих, и если бы Айсуо не тюкнул его сзади по башке, царапинами бы дело не ограничилось.

Стражники – ребята вооруженные и прошедшие какую-никакую подготовку. В случае с дорогим супругом – очень хорошую подготовку, неумех и лентяев Роннен не держит. Иногда я с содроганием думаю о том дне, когда благоверный решит уехать из этого города. Кто станет начальником стражи? Миратус? Похоже на то…

А ведь уедет. На свадьбе лорд Крим обещал мне личный замок. Обещания любимый держит.

Муж еще некоторое время распространялся об идиотах, детях идиотов и внуках идиотов, затем тяжко вздохнул, поглядел на меня с невыразимой мукой и сообщил:

– Еще тринадцать протоколов.

Я витиевато выругалась, затем скорбно кивнула:

– Давай помогу.

– Жена, известно ли тебе, насколько одно твое присутствие согревает мою исстрадавшуюся душу?

– Известно. Так кружка горячего вина спасает в лютый холод. Или с чем ты там сравнивал в прошлый раз?