Владимир Пучков - Чертовский переполох

– Так тоссьно! – за всех ответил Гриша.

– Вот и хорошо. Подробные инструкции получите перед отправлением, то есть завтра. А тебе, Гриша, богатырь святорусский, особое задание: будешь дежурить у городских ворот. Кого надо – впущать, кого не надо – жечь огнем без жалости. Все ясно? Вот так! А теперь кру-гом! Шагом… арш!

Богатыри развернулись, дружно стукнулись лбами и все-таки своротили косяк. Яромир попытался приставить треснувшую доску обратно и выворотил ее окончательно. Он смущенно покосился в сторону Святогора. Капитан богатырской дружины показал ему могучий кулак и не выдержал, усмехнулся.

– Вы уж там поосторожней! А то пришибете кого-нибудь без разбору, конфуз может выйти.

– Так точно! – весело ответил Илья. – Сначала разберемся, а потом пришибем.

– А это уже другое дело, – вздохнул Святогор. – Я и сам любил по молодости… Эх!

На дворе стояла кромешная темь. Блудослав куда-то делся: то ли ушел домой, то ли упыри схарчили. Правда, такое трагическое развитие событий богатыри отмели сразу, услышав издалека:

– Все на одного, да? Зарубл-лю на фиг! У-ух!

– Вон он, развлекается, – сказал Илья. – Сейчас ему лучше под руку не попадаться, всамделе зарубит!

– А пошли ко мне, – предложил Яромир.

– Это смотря что у тебя есть, – по-деловому заметил Добрыня.

– Бадья браги, – шепотом доложил Яромир.

– Гадость, – скривился Попович.

– Да мы ее за два часа выгоним! – воскликнул Яромир. – А пока гоним, я почитаю новые стихи.

Предложение было принято на ура, только Гриша засомневался, испугавшись нового слова, которое звучало непривычно и грозно: первач.

– Я! – громогласно закончил Муромец и торжествующе посмотрел на друзей, словно он сам сочинил это выдающееся произведение искусства. – Алешка, а ну-ка полей на змеевик, да побольше, побольше, или воды жалко? Колодец-то во дворе, еще принесем. А ты, Гриша, дыхни в печь, а то чёй-то жар не таковский.

Гриша улегся на пол, вытянул шею и дыхнул. В печке завыло, загудело, столб пламени вылетел из трубы и вознесся к звездному небу, до полусмерти напугав милующихся на скамеечке упырей.

– Молодец, Гриша! – обрадовался Илья, снял толстым пальцем прозрачную капельку с кончика змеевика и, зажмурив глаза, лизнул. Секунды две его лицо выражало настороженную озабоченность и вдруг расцвело счастливой улыбкой.

– Забористая штучка получается! Натуральный надракакаш!

При упоминании о надракакаше Яромир вздрогнул и перевел взгляд на полку. Драгоценный напиток стоял на месте. Правда, его оставалось не так много, как хотелось бы, – полбутылки. Но, ведь чтобы прочистить мозги, достаточно всего одного глоточка…

– Яромирка, ты чего замер? – забеспокоился Илья. – Брюхо, что ль, прихватило?

– Да нет, – покачал головой Яромир, – просто…

– Читай давай, не томи! Душа так и просит…

Яромир крякнул и закатил глаза, изображая поэтическое вдохновение.

– Вот так красавица, – удивился Попович. – Никак миледя?

– Да какая же это миледя? – возразил Илья. – Ты ее видел? А она мне, между прочим, по морде засветила! У нее челюсть – во! И вообще… А насчет волос, врать не буду, на ней шляпка была. Это Яромирка про Зойку-каракатицу прочитал! Страшенная была баба, оттого я ее и полюбил. Через испуг.

Стихотворение было встречено бурными аплодисментами. Яромир раскланялся и перевел дух. Точнее – взгляд. Перевел он его, конечно, в сторону жбана, куда тонкой струйкой текла живительная влага.

Между тем разговор со стихов естественным образом переместился на будущую командировку.

– Отдохнем! – мечтательно закатил глаза Муромец. – Неделя халтуры…

– Культуры, – поправил его Попович.

– Ну дык не один ли хрен? Будем халтурно… культурно развиваться. – Илья гулко хохотнул, довольный своей шуткой. – Ишь чего учудили! Обхождение им подавай. Прежде чем упыря долбануть, надо спросить у него паспорт и ножкой расшаркаться! Тьфу!

– А рыцари округлого стола? – не согласился Попович. – Говорят, деликатные парни. Прежде чем дать в морду, полчаса извиняются.

– Видел я эту братву! – отмахнулся Илья. – Они у меня в голос рыдали, маму звали… а своего Артура так и вообще продали за наличный расчет. Напустить бы на них Блудослава!

– А я – вот он! – послышался за дверью пьяный голос командира стрельцов. – Кто меня звал… эта… пойдем, выйдем!

– Принесла нелегкая, – вздохнул Добрыня. – Что делать будем? Весь первач сейчас выжрет! Может, не пускать?

Илья покачал головой.

– Не пустить неудобно, по всему городу разнесет, что богатыри – жмоты. Вот что, Яромирка, тащи его сюда, дадим глотнуть надракакаша, он очухается и домой пойдет!

Яромир открыл дверь, и Блудослав впал в дом, едва не прошибив лбом половицу.

– Я это, по дороге кому-то морду набил! – признался командир стрельцов, поднимаясь с пола и потирая шишку. Падение его слегка отрезвило.

– Два сквернавца! Липучие, зараза, целоваться лезли. Может, упыри? Ну я их того, взял на прием и ногами отбуцкал, чтобы не наглели.

Тут Блудослав пошевелил ноздрями и уставился на жбан, доверху полный прозрачного самогона.

– Ну что, по рюмочке? – Илья подмигнул Яромиру и потер в предвкушении руки.

– Можно и по две! – оживился Блудослав.

Яромир достал кружку, плеснул надракакаша и протянул стрельцу.

– О! Уже настоечка! – обрадовался Блудослав. – На дубовой коре?

Яромир открыл было рот, чтобы честно сказать, на чем настоен спиритус, но Илья его опередил.

– На лесных клещах! – ляпнул он. – Самых упитанных выбирали, самых жирных! Мы теперь только такую и пьем.

– А я так и понял, что на бруньках! – осклабился Блудослав и отработанным движением выплеснул содержимое себе в глотку. Богатыри замерли в предвкушении.

Блудослав стремительно трезвел. Первым делом исчезла с лица веселая бестолковость, а на ее место вернулась привычная дубовость. Командир стрельцов твердо встал на ноги, застегнул верхнюю пуговицу кафтана, поправил саблю и подозрительно повел носом.

– Та-ак! Значит, нарушаем Кощеев указ? Гоним запрещенное зелье? И кто? Государевы богатыри! Что тогда спрашивать с населения? – Откуда-то из-за пазухи он вынул бумагу. – Будем составлять протокол на изъятие!

Илья опешил:

– Эй, Блудослав, тебя какая муха укусила?

– Муха? – Командир стрельцов уставился на богатыря сверлящим взглядом. – Ага! И это тоже запишем. Оскорбление должностного лица при исполнении! Итак… – Тут он начал что-то сноровисто писать на листе, время от времени поглядывая то на аппарат, но на обалдевших богатырей.