Том 1.Замуж с осложнениями

-- А, -- говорю, -- Пеганум. Хармала.

-- Да, да, -- говорит он. -- Гармарра.

Ох ты ёлки, могла бы и узнать.

-- Я думала, её курят.

-- Только когда очень весело, -- он так улыбается, что хоть сейчас косячок подавай. -- Но у нас правило, в космосе -- не пьём и не курим. А если её заварить, получается просто приятный напиток. Успокаивает, улучшает настроение.

Ах вот чего я так спала вчера хорошо.

-- Спасибо... что вчера угостили.

Смотрит на меня опять как-то странно. Сколько я его благодарю, ещё ни разу "пожалуйста" не сказал. Это у них тоже не принято? Сейчас будет тебе той же монетой:

-- Вы, наверное, нечасто с землянами общаетесь? -- спрашиваю невинно.

-- Так близко -- впервые, -- ни капли не смутился. -- Переговоры ведём, конечно. Но это очень интересный опыт.

М-да, взаимно.

-- Ну так вы будете? -- кивает на пиалу.

-- Боюсь заснуть...

-- Ах, да, я не подумал... нужно вам, наверное, пожиже развести...

Да ёлкин дрын! Кто из нас тут капитан космических пиратов, а кто запуганная девица?! И ведь не скажешь ничего, ещё не так поймёт -- и мне кранты.

-- Да вы не беспокойтесь, я как-нибудь... и так... Я ведь только зашла насчёт письма, так неудобно вас отвлекать... -- мямлю в лучших традициях визита в бухгалтерию.

Качает головой, глядя сквозь меня куда-то вдаль. Глаза у него -- узкие длинные щёлочки, а веки такие огромные... вокруг правого глаза всё обожжено, удивительно, как сам глаз не задело. Интересно, сколько ему лет? У левого глаза сбоку морщинки, но седых волос совсем нет. Хотя кто их знает, когда они там седеют, эти инопланетяне. Зубы на вид все свои, а если у них зубные врачи такие же, как тот, что ему ожоги залечивал, то очень много лет капитану быть не может. Шрамы на шее тоже есть, а дальше высокий воротник. С учётом того, на что похожи ладони, там и под одеждой ничего себе должно быть. Как же это, наверное, было больно -- подумать страшно.

-- Не переживайте, -- вздыхает. -- Я с удовольствием трачу на вас время. Люблю узнавать новое. Лучше расскажите, что вы обычно пьёте.

-- Чай... -- пожимаю плечами. -- Ну, это, если безалкогольное.

-- Чай... -- повторяет. -- Но ещё рано, его вечером... или вы днём?

-- Да я-то хоть круглые сутки, -- хихикаю.

-- Легко, -- опять я его с места согнала, пошёл, похоже, чай добывать. Достаёт немаленький холщёвый мешок. -- Вот, -- говорит, -- заваривайте.

Ну, заварочного чайника, конечно, не нашлось. Хорошо хоть кружку какую-то отыскала с ситечком сверху. Листья они сушат, похоже, целиком. И никаких добавок. Получилась жидкость почти шоколадного цвета, разве что прозрачная слегка... но на вкус нормально. Беру пиалу побольше -- чашек-то тут совсем нет, иду к столу. Капитан там уже опять в буке ковыряется. Смотрит на меня, как на дрессированную собачку.

-- Вам посуда подходит?

-- Ну, я бы предпочла, чтобы она была с ручкой, а так вполне.

И тут он принимается хохотать. Да как вступило! Громко, гулко, как автоматная очередь. Голову запрокинул -- господи! А на шее-то шрамы... как он только выжил вообще?!

Развеселить Азамата было не лучшей идеей -- на этот грохот, который у него канал за смех, явился Алтонгирел. Я стараюсь слиться со стулом, естественно, тщетно.

-- Развлекаешься? -- спрашивает он как-то нехорошо.

Азамат вытирает ладонью левый глаз. Ой, как мне хочется отсюда уйти немедленно и не вникать в их разборки...

-- Тебя что-то не устраивает? -- спрашивает капитан, всё ещё весело.

-- Да так, знаешь, боюсь, как бы ты не слишком жестоко разочаровался потом, -- цедит Алтонгирел. Когда Азамат сидит, Алтоша выглядит почти представительно. Оборачивается ко мне, опираясь на спинку моего стула:

-- А вам тут ещё не скучно, юная леди ? -- что он хочет подчеркнуть? Что юная? Или что леди? Нет, тут явно какие-то свои интриги, которых я не понимаю, и понимать не хочу. Выгибаю спину, чтобы быть от него подальше.

-- Напротив. Мы вели чрезвычайно познавательную беседу о напитках.

-- Уверен, вы получили от этого массу удовольствия, -- шипит практически мне в ухо. Отклоняюсь в сторону так, что это уже неприлично. Ну почему Азамат ничего не сделает?!

-- Совершенно верно, -- огрызаюсь.

-- И почему я вам не верю? -- он уже меня почти касается. Приходится всё-таки встать и обойти стол.

-- Понятия не имею.

Сейчас ведь расплещет мой чай, урод.

К счастью, он переключается на Азамата -- и заодно на муданжский.

-- Очень тебе советую это прекратить.

Капитан, изменив своей вежливости, тоже переходит на родной язык:

-- Я не уверен, что это входит в сферу твоей компетенции.

Хорошо, что у них тоже много умных слов заимствовано из всеобщего, а то хрен бы я что поняла.

-- Зато я уверен. Над тобой мало смеются? Хочешь брызнуть бензином в костёр?

А, ну да, поняла. Ещё бы знать, о чём он...

-- Я думаю, что больше уже некуда.

-- Тебе рано себя хоронить.

-- И поэтому ты считаешь, что мне надо сидеть под замком.

Да о чём они?! Или я не хочу этого знать...

-- Азамат, я тебя предупредил, что будет больно.

-- Мне не привыкать.

На этой оптимистической ноте Алтонгирел вздыхает и выходит из кухни строевым шагом, шарахнув дверью.

Я вздрагиваю, вжимаю голову в плечи и зажмуриваюсь.

-- Простите, -- говорит Азамат. Да уж, правильно извиняешься. Только почему ты его сразу не выставил?

-- Я думала, он ваш подчинённый, -- не выдерживаю.

-- Не совсем, -- откидывается на спинку стула, вздыхает. -- У нас с ним некоторое разделение ролей. У меня, как бы это сказать... светская власть, а у него духовная.

Таращусь.

Вот уж такого -- на звездолёте! -- я точно не ожидала.

-- Знаю, что это странно, -- ухмыляется он. -- Но у нас так заведено. Наёмники иногда годами не бывают на планете, а со Старейшинами по нетбуку не поговоришь, нарушится таинство поучения. С другой стороны, у некоторых старейшин есть ученики, которые после пятнадцати лет послушничества обязаны провести хотя бы десять лет в удалении от наставника, научиться принимать собственные решения. Вот они-то и летают с наёмниками. Алтонгирел здесь уже пять лет, но я его знаю с детства.

-- А, э-э... вы не ладите?

-- Обычно ладим, просто он несколько... близко к сердцу принимает некоторые вещи.

Ага. И называет тебя уродом.

-- Но вообще-то он хороший друг, -- заключает наш удивительный капитан.

Пора мне делать ноги из этого дурдома.

Извиняюсь, забираю свой подостывший чай, иду к себе. Где моё вязанье... Там как раз самое время начинать узорчик вывязывать, для этого какая-никакая, а концентрация нужна, голову займу хоть, чтобы не ломать её о подслушанные реплики на неблагозвучном муданжском... Может, я на самом деле всё совсем неправильно поняла. Я ведь даже до этой истории никогда живого муданжца не слышала, а только нашего препода...