Валентин Леженда - Легенды доблестных времен

Спящий на ходу Бертольд по-прежнему нёс в руках круглую ёмкость с гомункулусом, к которой монахи боялись прикасаться под страхом смерти.

Йорик же был до неприличия весел, казалось, произошедшее его отнюдь не пугало, словно являлось безобидной шарадой.

– Допрыгались! – удовлетворённо констатировал он, с удовольствием разглядывая перекошенные физиономии оруженосцев.

– Это ты виноват! – пуще прежнего зарыдал Мелоун. – Если бы не ты, мы никогда не смогли бы поддаться искушению заработать на тебе кругленькую сумму.

– Дьявол обитает в деньгах! – жутким голосом изрёк гомункулус. – В золоте и серебре! Вас обуял грех стяжательства, за что вы трое… хотя нет, пожалуй, двое и поплатились.

Несший Йорика Бертольд не был соучастником жуткого преступления, а попал в скверную историю по чистой случайности, и Мелоун с Гийомом страшно завидовали витающему неизвестно где старику, разом совершая ещё один смертный грех.

Услышав о дьяволе, монахи не на шутку переполошились и поволокли пленников прямо в пыточную преподобного Патрика.

– Просто удивительный день, щедрый на неожиданные сюрпризы! – обрадовался епископ при виде новых пленников. – Кто эти люди, брат Флавий?

Брат Флавий (тот самый могучий предводитель монахов) грозно набычил наполовину обритую голову:

– Мы задержали с поличным гнусных еретиков, отрицающих существование Всевышнего.

– ЧТО?!! – Преподобный гневно повернулся к пленникам. – Это правда?

– Наглая ложь! – гаркнул гомункулус, и епископ при виде прозрачной колбы чуть не лишился чувств.

– КТО?!! КТО посмел пронести богомерзкую тварь в пенаты Божьи?

Монахи смущённо потупились.

– Мы не могли выбросить еретическое отродье, – сконфуженно пояснил брат Флавий, – ибо оно является вещественным доказательством страшного злодеяния.

Преподобный Патрик кое-как взял себя в руки и с отвращением пригляделся к прозрачной ёмкости.

– А я полагал, что мы всех вас истребили ещё во времена Восемнадцатого Крестового похода.

– Вот ещё, – фыркнул Йорик, – нашему роду нет переводу.

Епископ холодно усмехнулся:

– Брат Флавий, кто из этих людей вёл запретные речи?

Персты десяти монахов все как один указали на лучащегося довольством Йорика.

– А при чём здесь эти трое?

– Они соучастники преступника!

– Всё ясно, соучастников в темницу, еретика на пыточный стол.

Демонически посмеивающегося Йорика отобрали у храпящего Бертольда и торжественно унесли в неизвестность пыточных камер старого монастыря.

– Как ты думаешь, как там Йорик? – спросил Гийома Мелоун, когда их вели через угрюмый ночной двор.

– Думаю, держится молодцом, – хмыкнул в ответ Гийом.

– Они будут его пытать?

– Ну, с этим у них возникнет серьёзная проблема, ибо обезглавливание, повешенье и колесование сразу же отпадают, как и дыба. А вот насчёт «Железной девы» я не уверен.

Угрюмо молчащие монахи втолкнули пленников в абсолютно чёрный коридор.

Один из послушников зажёг на редкость вонючий факел, и путь в полную неведомых ужасов неизвестность продолжился, неожиданно закончившись у ветхой на вид, обитой ржавыми железными планками двери.

В замочную скважину вошёл ржавый ключ, щёлкнул замок, и с леденящим душу воем дверь медленно отворилась.

Получив мощные тычки под рёбра, пленники кубарем свалились на усыпанный соломой пол.

С повторным воем дверь стала на место.

Словно окончательный приговор щёлкнул замок.

Бедняги осмотрелись. В маленькое зарешечённое окошко с любопытством заглядывала луна.

– Странно, – проговорил Гийом, изучая карманы безучастного ко всему Бертольда. – У нас деньги монахи отобрали, а у старикана всё на месте.

– Видимо, постеснялись грабить немощного дедушку, – высказал предположение Мелоун, недоверчиво рассматривая лежащего в углу на охапке соломы человека.

– Думаешь, у этих мерзавцев есть совесть?

– Тише! – пробормотал Мелоун.

– А в чём, собственно, дело?

– Там кто-то есть… в углу.

– Кто?

– Не знаю, лежит без движения.

Прислонив причмокивающего во сне губами Бертольда к заплетённой паутиной стене, пленники на цыпочках приблизились к своему зловеще молчащему сокамернику.

Гийом осторожно потянул носом воздух, ожидая услышать запах мертвечины, но вместо этого учуял нечто совершенно противоположное.

– Чувствуешь? – еле слышно прошептал он, жестом останавливая Мелоуна. – Пахнет!

– Чем пахнет? – зашипел Мелоун, словно оголодавший вурдалак.

– Вишнёвым пуншем!

– Врёшь!

– А ты сам понюхай.

Мелоун понюхал:

– И впрямь пуншем пахнет, непонятно.

В свете луны блеснули начищенные до блеска доспехи, и в первую секунду оруженосцы с замиранием сердца решили, что перед ними лежит никто иной, как сэр Бонифаций, неизвестно как угодивший в церковные застенки.

Но это был не сэр Бонифаций, что стало ясно при более подробном рассмотрении. На соломе лежал какой-то другой рыцарь, своей комплекцией не уступающий прославленному обжоре.

– Сэр рыцарь! – осторожно позвал Гийом, толкая вперёд онемевшего от страха Мелоуна.

– М… м… м… – неопределённо донеслось из темноты.

– Сэр…

– Ну что там ещё… за пунш я вам уже заплатил, причём, если мне ни с кем не изменяет память, несколько раз… А вот девушкам я платить не собираюсь, за такое обслуживание… нет уж, дудки.

Оруженосцы переглянулись.

– Сэр рыцарь!!! – уже значительно громче позвал Гийом, теряя терпение.

– А? Что?!! – Незнакомец встрепенулся и с размаху въехал головой в каменную стену. – Чёрт побери, мой многострадальный фамильный шлем!

С тихим скрипом поднялось вверх решетчатое забрало.

– О, святые заступники, где я? – Рыцарь недоумённо обвёл взглядом убогую темницу, затем его взгляд остановился на притулившемся в углу Бертольде. – И кто этот почтенного вида старец?

– Отвечаю по порядку, – дурашливо поклонился Гийом. – Благородный сэр, вы находитесь в темнице некоего монастыря… к сожалению, его название нам неизвестно. А что касается этого почтенного старца…

– О святые Марк и Ипатий, что же я натворил?!!

Рыцарь резко выпрямился, встав во весь рост, рука привычно легла на рукоять верного меча, вернее, на то место, где должна была быть рукоять.

– О, какое вероломство, они отобрали мой меч!

– Очевидно, вы внушали монахам некоторые опасения, – продолжал веселиться Гийом.

– Я желаю знать, что натворил! – решительно заявил рыцарь. – Стража!!!

И он яростно заколотил железными кулаками в содрогающуюся от мощных ударов дверь.

– Тише там! – гаркнули за дверью, и вверху открылось небольшое окошечко.

Судя по бешеному взгляду, сторожить пленников поручили самому брату Флавию.