Дмитрий Яшенин - Мушкетер. Кто Вы, шевалье д'Артаньян?

Помнил — и не мог позволить себе сблизиться с прекрасной галантерейщицей, пленившей его сердце…

— О чем задумались, дружище? — долетел до него голос афроанжуйца.

Разведчик вздрогнул и оборвал свои мрачные мысли.

— Я задумался о том, почему вы, Портос, так нерегулярно наливаете мне портвейн! — ответил он с улыбкой, и мушкетер, расхохотавшись, наполнил его стакан.

Друзья сидели подле раскрытого окна и смотрели, как с темнеющего парижского неба сыплется теплый июльский грибной дождичек, смывая с красных черепичных крыш дневную пыль и веселыми скороговорками перешептываясь в коленах водосточных труб. Тучи висели высоко, и заходящее солнце, поднырнув под их нижний край, поблескивало на отмытых окнах и витражах. Кусты жасмина, сполоснутые небесной влагой, источали нежный аромат, и улица Старой Голубятни в кои-то веки пахла свежестью.

Д'Артаньян поднял стакан:

— У меня есть прекрасный тост, Портос! Давайте выпьем за… Париж!

— За Париж! — воодушевленно отозвался арап. — За город, ставший родным для нас, что бы там ни говорил этот коренной парижанин… Кстати, Д'Артаньян, вы не знаете, куда запропастился Арамис? Я не видел его уже дня три!

— Я тоже, — ответил разведчик, опрокинув стакан.

— Ну и бог с ним! — махнул рукой чернокожий мушкетер. — Вечно у него какие-то тайны! О чем мы говорили? Ах да! О Париже! Я говорю, что мы порой ворчим на Арамиса за то, что он всех нас считает недостойными провинциалами, понаехавшими, как он выражается, к нему домой, но подчас мне кажется, что где-то он прав! В последнее время в Париже действительно стало совершенно невозможно жить…

— Даже не говорите, Портос, — согласился с ним псевдогасконец. — Ваша правда! Все, буквально все лезут в Париж, как будто он резиновый. Можно подумать, здесь медом намазано. А на самом деле — ничего особенного, город как город.

— Да будет вам, д'Артаньян! Коль это и в правду так, то почему же вы сами сюда приехали?

— Да как вам сказать. Скучно у нас в Гаскони. Очень скучно. Культурная жизнь едва теплится. Молодежи некуда податься. Ни фига ж нет! Ни театров, ни библиотек. Всего-то развлечений — в церквушке в воскресенье попеть да вечерком с гугенотами стенка на стенку сойтись. Вот и бежит молодежь в Париж. Оставляет провинцию. Скоро, я чувствую, ни в церкви тусоваться, ни гугенотов строить в Гаскони совсем некому будет.

— Беда! — Портос сочувственно качнул огромной кучерявой головой.

— Ну а вы-то сами зачем из Африки в эти Палестины пожаловали? — поинтересовался д'Артаньян.

— Ну со мной-то все понятно! Вот вы, д'Артаньян, хотели бы в зверинце жить?

— Жить в зверинце? — не понял лазутчик. — Нет, не хотел бы.

— Вот и никто не хочет! И я в том числе. Ну посудите сами. — Портос. отставил стакан в сторону и загнул один палец: — В Африке — жирафы.

— Да ну! — изумился д'Артаньян.

— В Африке — гориллы.

— Иди ты!

— В Африке большие, злые крокодилы. — Афроанжуец загнул третий палец. — А кроме того, змей до чертовой матери, страусы, львы, павианы, гиены, мухи цеце, лошади полосатые! — Пальцы закончились, но чернокожего мушкетера уже понесло. — Как, д'Артаньян?! Как в этом зверинце выжить человеку?! А малярийные комары! Господи, д'Артаньян, да в Париже ласточки меньше, чем в Африке малярийные комары! А другие разносчики желудочно-кишечных заболеваний?! Там их тысячи! Санитарно-эпидемиологическая обстановка в Африке хуже чем на кладбище, д'Артаньян! И я должен там жить?!

— Ну-у… — протянул псевдогасконец.

— А ведь я — цивилизованный человек! Я воспитывался в христианской миссии, пока уроды из соседнего племени не сожгли миссию и не сожрали миссионеров. Да я ж по-французски говорю лучше вас, д'Артаньян! Да я ж всего Шекспира наизусть знаю! — Арап подхватил салфетку и, сдавив петлей горлышко бутылки, захрипел с трагическим надрывом, закатив глаза к потолку: — Офелия! О нимфа!

Д'Артаньян мысленно зааплодировал, хотя чутьем профессионального разведчика и нащупал некое несоответствие текста действию.

— И к тому же, как мы с друзьями зовемся здесь? Портос! Атос! Арамис! Это сильно! Это звучит! Ну и д'Артаньян тоже, конечно, хорошее имя! Тоже звучит! А как мы с друзьями звались в Африке? Лялямба, Пусамба и Шимамба! Один за всех и все за одного!

— Простите, Портос, я не разобрал: кто за кого? — удивился д'Артаньян.

— Один за всех и все за одного, — пояснил афроанжуец. — Это у нас в детстве был такой боевой клич, или, если угодно, девиз. Лялямба! Пусамба! Шимамба! Один за всех и все за одного! У-лю-лю-лю-лю-лю-лю! Ах! Простите, д'Артаньян, забылся. Детство вспомнил. Помню, едва успевали с утра набедренные повязки натянуть, как тут же на улицу, во двор неслись мяч гонять… ну или соседнее племя.

— А что, отличный девиз! — Лазутчик восхищенно качнул головой. — Надо будет поговорить с Атосом и Арамисом. Нам такой девиз будет очень кстати. С таким-то девизом мы бригаду де Жюссака враз разгоним! Один за всех и все за одного! — повторил он. — Прекрасно!

— Вы правда так считаете? — Портос застенчиво посмотрел на него.

— Ну разумеется, три тысячи чертей!

— Здорово! А я вот пару лет назад предлагал капитану де Тревилю взять боевой гимн моего племени в качестве походного марша для нашей роты. Да что-то он к этой идее отнесся без малейшего сочувствия.

— Ну так это ж не для роты! Только для нас четверых. Один за всех и все за одного! Звучит! Ну а что же стало с вашими товарищами…

— Лялямбой и Шимамбой? Да чего с ними стало-то?! Обычная история — сожрали их. Лялямбу — соседнее племя, каннибалы мерзостные, а Шимамбу — большие злые крокодилы, когда полез купаться в неположенном месте. В наших краях история самая обычная, уверяю вас, д'Артаньян! Смертность у нас просто астрономическая! Почувствовал я, что таким вот образом тоже в лучший мир рискую вскорости отправиться. А мне, земеля, если честно, и этот мир пока еще не опостылел! Зачем мне лучший? Я доволен тем, что есть! Мне лучшего не надо! Взял я, получается, шпагу, оставшуюся от папки моего, кое-какие родительские сбережения, сел на лошадь полосатую, да и отправился в дальние края искать счастья и благополучной, обеспеченной старости. Сначала на севере Африки искал. Не нашел. Нету в Африке счастья- ни на севере, ни где бы то ни было еще! Переправился тогда через пролив, Геркулесовыми столбами именуемый, и оказался в Европе. Тоже не сахар, конечно, но определенный прогресс налицо. По крайней мере, людей уже никто не ест. Хотя еще и поджаривают. В стране Испании мне не особенно понравилось. Больно уж народец фанатичный! Совсем ошалели от своей Реконкисты! Готовы бросаться на любого, кто отличается от них цветом кожи. Натуральный расизм, блин! Помыкался я в этой самой Испании да и двинулся по направлению к Франции. Франция мне понравилась гораздо больше! Как-никак моя вторая родина после Лимпопо! Добрался я до Анжу, отыскал отцовское поместье и убедился, что гнездышко наше родовое по-прежнему занято могущественными врагами, вынудившими моего отца бежать в Африку…