Терри Пратчетт - Последний континент

Как ни странно, последнее очень задевало казначея, который тоже не мог похвастаться чувством юмора. Чем отчасти и гордился. Он не принадлежал к числу любителей посмеяться, но, будучи человеком логико-механистической профессии, вполне представлял себе внутреннее устройство шутки. Чудакулли же шутил, как лягушка пишет годовые отчеты. Дебет с кредитом никогда не сходились.

В итоге казначей решил переселиться из Университета. В метафизическом смысле этого слова. Куда удобнее жить внутри собственной головы, где клубятся приятные облака и благоухают красивые цветы. И все равно что-то, должно быть, просачивалось из внешнего мира. Во время своей прогулки по джунглям, завидев муравья, казначей стрелой бросался вперед и начинал яростно прыгать на несчастном насекомом, по-видимому надеясь, что между муравьем и Наверном Чудакулли все же существует хоть и невообразимо далекая, но реальная связь.

Именно в один из таких моментов, в очередной раз пытаясь изменить будущее, казначей увидел странный зеленый шланг, извивающийся по земле.

— Гм-м?

Шланг был частично прозрачным и ритмично пульсировал. Приложив к подозрительному стеблю ухо, казначей услышал «бульк».

Несмотря на свое несколько расстроенное состояние, казначей сохранил инстинкты настоящего волшебника, а настоящему волшебнику свойственно случайно забредать во всякие опасные места. Казначей двинулся вдоль пульсирующего стебля.

Ринсвинд очнулся. Когда тебя пинают в ребра, сон, как правило, нейдет.

— Шттккые?

— На тебя чо, ведро воды опрокинуть?

Ринсвинд сразу узнал этот дружелюбный голос.

Разлепил глаза.

— О нет, только не ты! Ты плод моего воображения!

— Может, тебя еще раз пнуть в ребра? — предложил Скрябби.

Ринсвинд с трудом сел. Светало. Он лежал в кустах, сразу за трактиром.

На внутренней стороне век замелькало немое кино воспоминаний.

— Была драка… Безумный выстрелил в… в этого… в этого типа из АРБАЛЕТА!

— Он ему только ногу прострелил, чтоб тот не удрал, пока его будут бить. Вомбаты совсем не умеют пить, и в этом их проблема.

В дымном мраке Ринсвиндова разума ярким фейерверком вспыхнуло еще одно воспоминание.

— Точно, там были ЖИВОТНЫЕ! И они пили!

— И да и нет, — отозвался кенгуру. — Ну сколько раз тебе объяснять…

— Я весь внимание, — произнес Ринсвинд. Вдруг глаза его остекленели. — Нет, не внимание. Мочевой пузырь. Я сейчас.

Жужжание мух и широко известный запах привели Ринсвинда к небольшому сараю. Кое-кто называет такие заведения «ватерклозетами» — пока не посетит их лично.

Ринсвинд нырнул в сарайчик и тут же, взволнованно подпрыгивая, вынырнул обратно.

— Э-э… там на стульчаке паук…

— И чо, ты теперь будешь дожидаться, пока он закончит? Смахни шляпой — и вся недолга!

«И все же странные создания, эти человеческие существа, — думал Ринсвинд, прогоняя паука. — Даже посреди абсолютного ничто, когда в нашем распоряжении все кусты в округе тысячи миль, мы все равно будем мечтать о таком вот благе цивилизации».

— И не вздумай ломиться обратно, — грозно предупредил он паука, сначала убедившись, что тот его точно не слышит.

Поскольку человеческий мозг просто-напросто не способен концентрироваться на какой-то одной задаче, даже столь механической, очень скоро взгляд Ринсвинда начал блуждать по сторонам. Данный сарай не был исключением из правил, и местные посетители отхожих мест так же любили порисовать на стенах, как и прочие обитатели всей множественной вселенной.

Возможно, злую шутку сыграло освещение, но среди обычных надписей, выражающих тоску одних человеческих существ по другим человеческим существам, и рисунков, сделанных не столько по памяти, сколько под воздействием распалившегося воображения, — так вот, среди всего этого обнаружились довольно отчетливые изображения человечков в остроконечных шляпах.

Весь в задумчивости, Ринсвинд выскользнул из сарайчика и тихонько двинулся прочь через кусты.

— Ну что, будь спок, а? — Голос кенгуру прозвучал так близко, что Ринсвинд весьма порадовался своему предусмотрительному визиту.

— Я не поверил своим глазам!

— Они повсюду и везде. Они проникли в людские мысли и стали частью этого мира. От судьбы не убежишь, друг.

Возражать Ринсвинд не стал.

— Придется тебе с этим разобраться, — продолжал Скрябби. — Ведь причина — это ты.

— Я?! Но это со мной вечно что-то происходит, а не наоборот!

— Знаешь, мне достаточно тебя разок лягнуть, чтобы вышибить из тебя весь дух. Хочешь убедиться?

— Гм-м… Нет.

— А ты не замечаешь, что своими попытками удрать ты каждый раз только осложняешь ситуацию?

— Да, но от любой ситуации, какой бы сложной она ни была, можно убежать, — возразил Ринсвинд. — В этом и заключена красота системы. Умираешь ты раз и навсегда, а убегать можно вечно.

— А ты не слышал другого изречения: трус умирает тысячу раз, а герой — только однажды?

— Зато его «однажды» смертельнее!

— И не стыдно тебе?

— Нет. Я отправляюсь домой. Найду город под названием Пугалоу, там найму лодку и поплыву домой.

— Пугалоу?

— Только не говори, что такого города нет.

— Ну что ты! Город большой. Так ты туда направляешься?

— И не пытайся меня остановить!

— Вижу, друг, ты уже все для себя решил, — сказал Скрябби.

— Читай по губам! Я ИДУ ДОМОЙ!

— Усы мешают.

— В таком случае читай по бороде!

Кенгуру пожал плечами.

— Что ж, похоже, у меня нет выхода. Придется и дальше тебе помогать.

Ринсвинд приосанился.

— Сам справлюсь, — сказал он.

— Но ты ж не знаешь, куда идти.

— Спрошу у кого-нибудь!

— А еда? Ты ведь умрешь от голода.

— А-а, вот здесь ты заблуждаешься! — отрезал Ринсвинд. — Я обладаю одной удивительной способностью. Гляди!

Приподняв ближайший камень, он сунул под него руку, достал оттуда свой обед и с аппетитом откусил.

— Ну что, убедился?

— Более чем.

— То-то!

Скрябби кивнул.

— Впервые вижу, чтоб с таким наслаждением ели скорпиона.

Бог, примостившись на самой верхушке дерева, трудился над особо многообещающим жучком, когда далеко внизу протопал казначей.

НАКОНЕЦ-ТО. Один из них нашел его подарок!

Бог довольно долго наблюдал за попытками волшебников построить лодку, но так и не понял, чем они там занимались. Очевидно было одно: особый восторг у них вызывали различные плавучие предметы. Что ж, его подарок умеет плавать…

Он подбросил жучка в воздух. Тот ожил и, ознаменовав начало своей жизни бодрым жужжанием, устремился прочь — яркий радужный мазок на фоне верхушек деревьев.

Бог плавно спустился с дерева и последовал за казначеем.

Он еще не решил, как поступить с этими созданиями, но остров, к величайшему сожалению и вопреки всем тщательно спланированным мерам предосторожности, преподносил сюрприз за сюрпризом. Еще из своих наблюдений за волшебниками бог сделал вывод, что они животные общественные. Каждый индивидуум в их социуме выполнял определенную задачу. Рыжий и волосатый должен был лазить по деревьям, а задумчивый, что так не любил муравьев, должен был в эти деревья врезаться. Вероятно, причины такого распределения ролей вскорости станут более понятны.