Спираль Ксении Собчак

Ей было зябко на холодном ветру, надо было уезжать. Нарусова прощальным взором оглядела линию горизонта, с тревогой ожидая, что увидит на нем силуэты плетущихся караванов пробравшихся-таки на Землю мерзких космических насекомых.

Неожиданно чуткая Нарусова ощутила появившуюся сзади громадную черную массу. Ей привиделось, что прямо у нее за спиной замерло огромное космическое членистоногое. Полуторатонная черная гадина. Нарусова не боялась за себя, она готова была встретить свою судьбу с гордо поднятой головой. В своей жизни ей не о чем было жалеть. Сенатор спокойно повернулась на каблуках, чтобы встать лицом к пришельцу-насекомому и посмотреть ему прямо в его глаза.

Но сзади было не насекомое, это водитель подогнал прямо на полосу мерс, его пустили через ворота, после того как тарелки были уже в ангаре.

Нарусова села в мерс и закутала плечи. Дозвониться до Ксюши ей снова не удалось, мобильная связь по-прежнему не работала. – Что-то случилось? – Спросил водитель.

– Да. – Тихо ответила Нарусова. – Сегодня предали мою дочь.

Мерзкое космическое членистоногое пробралось на Землю и топталось в темноте у ворот подмосковной дачи Ульяны Цейтлиной. У насекомого было задание оплести сраной паутиной ворота, чтобы закрыть выход из ловушки.

Паук кряхтел и тужился, но из паутинной бородавки ничего не лезло, потому что от пережитого страха приземления у него до железобетонного состояния спазмировался паутинный сфинктер. Как бы он ни тужился – ничего не получалось, паутина из него не лезла. Тогда паук стал тереться бородавкой о ворота, надеясь, что сковырнет присохшую корку, и паутина все-таки полезет. Но это тоже ничего не дало, паутина так и не полезла.

«Ладно, фиг с ним. – Подумал паук. – Так посторожу ворота».

Вокруг не было ничего интересного. Пауку было очень скучно. Он угрюмо топтался на месте. Но, чу – до его ноздрей донесся со стороны проходившего рядом шоссе волшебный аромат проехавшего бензовоза. Паук заинтересовался, повернулся в сторону запаха, пошевелил носом, сделал несколько неуверенных шагов и остановился. А потом все забыл и галопом безоглядно поскакал на запах, оставив свой пост.

Приспособившись к земному притяжению он перешел на иноходь и стремглав скакал на запах, касаясь земли лишь самыми кончиками копыт, летел как балерина на пуантах, которая без всяких угрызений совести и сомнений скачет по сцене к своей мечте.

Нарусова все не могла дозвониться до дочери, в Туве по-прежнему не работала исходящая мобильная связь. А Ксения в это время была у своей подруги, гостила на подмосковной даче Ульяны Цейтлиной. Хотя в Туве был рассвет, в Москве еще только-только наступала ночь – это из-за разницы часовых поясов.

Сидя на втором этаже улиной дачи столпы российской гламурократии Ксения Собчак и Ульяна Цейтлина обсуждали ксюшин внутренний моральный кризис, обусловленный проблемой самоидентификации и критическими днями. Ксюша испытывала потребность выгрузить подруге все то важное, что наболело на душе. Она искала опору в Ульяне и силы жить дальше. А Ульяна в это время ждала ребенка, была на пятом месяце, как будущая мать она была целеустремлена, и к этому у Ксении было самое позитивное отношение, ведь Уля друг.

Разговор зашел, конечно же, о хорошо всем известной экс-балерине Большого театра Анастасии Волочковой. Ксюше хотелось манго, взять в одну руку экзотический плод, а другой – воткнуть в него десертный нож и раскромсать. Но у Ули в связи с беременностью и аллергией как раз манго на даче не было.

Балерина Волочкова олицетворяла зло. Это был человек, которому Ксюша ошибочно доверилась, это был малодушный предатель. Сначала Волочкова честно, как казалось Ксюше, вступила в игру – из рабочей балетной сцены она стала превращаться в глазах света и общества в сияющую безупречную барышню, каждый день бросавшую вызов недосягаемой Собчак. Постоянно появляясь на тусовках и заявляя о себе, все величие Большого театра и традиций русской балетной школы Волочкова бросала под ноги Ксюше, возвеличивая этим Собчак и обеспечивая ей недосягаемый пьедестал всеобщего уважения и зависти. Ксюше казалось, что это честно, и она приняла Волочкову, признала в глазах тусовки право этой амбициозной балерины карабкаться на олимп общественного признания. Конечно, Ксения всегда за спиной вредила Волочковой, той приходилось выкручиваться на потеху всем – и конфликт двух девушек быстро стал центральной интригой Москвы, Рублевки и Куршевеля. И – как казалось – надолго. Ксюша все правильно делала, и все-таки ей не удалось предугадать, что амбиции Волочковой не ограничивались только светом рампы и аплодисментами тусовки. Закрепившись в самом центре всеобщего внимания, Волочкова сделала то, на что по правилам игры не имела абсолютно никакого права – имеется в виду, разумеется, всем известный факт, что она решила завести ребенка.

Как оказалось, балет был для нее лишь временным увлечением, Большой – лишь способом подобраться к Ксении, а бесчисленные дородовые фото безупречной красоты и грации балерины – были только лишь циничным способом потеснить с обложек и разворотов журналов Ксению, перед тем как кинуть ее, а самой посвятиться коляскам и пеленкам. Ксюше надо было предугадать, что Волочкова ведь с детства балерина, там жесточайшая психологическая конкуренция, в балетных интернатах постоянные подставы, а прекрасные внешне гибкие и стройные девочки – все сплошь идейные подлецы и мерзавки. Жестокое балетное воспитание обусловило хищническое мировоззрение Анастасии – баядерка Волочкова родила ребенка, вышла из игры и разрушила ксюхин пьедестал. Теперь Собчак сравнивали не с балериной, а наоборот с галимой лошадкой. Ну, а врагов ведь у Ксюши Собчак еще с детства было предостаточно. Избранничество всегда было поводом для зависти и напряженного внимания окружающих.

– Как будто я не хочу ребенка. – Горько сказала Ксюша о предательстве Волочковой.

Космическая Спираль не давала Ксении никакой возможности стать мамой. Но вместе с тем, Собчак была убеждена в своей совершенно необычной судьбе: ей суждено было стать самой последней Избранной на Земле, также как Горбачев стал последним генеральным секретарем: ведь планета находилась на самом-самом рубеже Метаморфозы, скоро все должно было полностью измениться. Когда Земля будет окружена непроницаемым для насекомых защитным силовым коконом, Избранная будет уже не нужна, и тогда Ксюша заведет ребенка.

Компакт доигрывал последние такты песни. Ксюша подняла глаза к потолку, и тоскливо, как будто он мог ее услышать и разжалобиться ее словами, собралась произнести: «Владимир Владимирович, давайте начинать Метаморфозу, пожалуйста». Надо сказать, не одна Ксюша мечтала подтолкнуть начало Метаморфозы планеты. Так же как она думали на Земле очень многие. А как раз в этот момент над темными лесами средней полосы, избегая дорог и населенных мест, упакованная в вертолеты МЧС, к Москве ту же самую идею везла авторитетнейшая делегация зеленых человечков, наших космических соратников.