Алексей Калугин - Не стреляйте в каскадера!

После третьей банки пива Тротт начал понимать, в чем заключалась суть проблемы, решить которую были призваны прибывшие на Тренину патрульные.

Джейк Слейт, как он сам считал, являлся провозвестником нового слова в киноискусстве, которое, по его мнению, должно было взорвать изнутри всю современную киноиндустрию. Это слово было «реальность». В соответствии с предложенной Слейтом концепцией игровое кино должно было слиться с документальным. Не нужно дорогих спецэффектов или немыслимых трюков, выполненных с помощью специально подготовленной аппаратуры. Камера имеет право фиксировать только то, что происходит в реальности.

– Мы даем актерам сценарий, но при этом исполнитель роли знает, что если по сценарию он должен выпить кубок с отравленным вином, то ему действительно предстоит это сделать, – объяснял Эрику Слейт. – Естественно, после окончания съемок ему будет оказана необходимая медицинская помощь. Но на съемочной площадке будет присутствовать не игра, а подлинные чувства!

– А если по сценарию герой должен умереть? – спросил, отхлебнув пива, Тротт.

– Для этого и нужны каскадеры, – ответил ему Слейт. – Каскадеры на один трюк.

– То есть человек, который по-настоящему умрет во время съемок фильма, – уточнил Тротт.

– Именно, – кивнул Слейд. – За это им выплачивается солидное вознаграждение, которым они вольны распорядиться по собственному усмотрению.

– При этом, когда я подписывал свой контракт, меня никто не предупредил, какой именно трюк мне предстоит исполнить, – заметил Чейт. – Мне, например, даже в голову не могло бы прийти, что за эти деньги мне придется в буквальном смысле умереть…

Дальнейшую историю излагал сам Чейт А. Слейт только время от времени вставлял свои короткие замечания.

Пасти осторожно раздвинул ветви руками и выглянул из укрытия. Рядом с ним выглянул Морин.

Угол двухэтажной постройки на невысоких сваях, собранной из стандартных строительных блоков, закрывал от них половину площади, на которой разворачивалось некое странное действо, но и то, что было видно, позволяло в полной мере оценить всю драматичность происходящего.

Посреди площади стоял, широко расставив ноги, здоровяк, вооруженный огромным боевым топором. Вполне возможно, что тот самый, на которого при наблюдении с орбиты обратил внимание Ку Ши. Чуть в стороне от него находилась группа гражданских, человек семь, среди которых были три женщины. По виду людей можно было сказать, что они испуганы и растеряны. Зато здоровяк вел себя вполне уверенно, хотя и несколько нервно. Время от времени он широко взмахивал своим топором и что-то громко выкрикивал на непонятном языке. Обращался он при этом не к стоявшим перед ним людям, а к кому-то, кого скрывал от патрульных угол здания.

– Что он там кричит? – шепотом спросил Морин у подползшего к нему Ку Ши.

– Насколько я могу судить, какие-то проклятия, – повозившись недолго с автоматическим переводчиком, ответил Ку Ши.

– А поконкретнее? – Морин привычным движением откинул в сторону плотоядную лиану, которой приглянулась его голая голень.

– Конкретнее ничего сказать не могу, – ответил Ку Ши. – Как я и предполагал, этот парень тах. И кричит он на тахском языке. А что он кричит, могут понять только другие тахи. Структура тахского языка настолько сложна, что автопереводчик выдает лишь отдельные слова, да и то в трех-четырех значениях.

– Да тут и думать нечего – этот парень бандит! – горячо зашептал Кромов.

– Маньяк, – добавил Пасти. – Какой идиот в наши дни пойдет на дело, вооружившись топором?

– Ты был прав, командир, вызов в космопорт ложный.

– Только непонятно, что можно взять с киношников.

– Но ты же сам сказал, что этот парень псих. А с психа какой спрос?

– Сдается мне, что этот тах орудует здесь не в одиночку, – заметил Ку Ши.

– Совершенно верно, – ответил ему незнакомый голос со стороны. – Их двое.

Морин обернулся на голос и в ужасе отшатнулся в сторону. Рука патрульного автоматически ухватилась за рукоятку трассера.

Из кустов на него смотрели желтые глаза с вертикальными разрезами зрачков. Глаза принадлежали голове, покрытой безобразными костяными наростами, с удлиненными, на манер крокодильих, челюстями и с двумя рядами кривых, как крючья, зубов. Но самым невероятным было то, что хищную голову украшала красная бейсбольная кепка.

– Кажется, в меня снова собираются стрелять, – заметив движение Морина, с откровенным неодобрением произнесла голова.

– Не делай глупостей, Петр, – сдавленным полушепотом произнес за спиной у Морина Ку Ши. – Перед тобой разумное существо.

– Разумное? – недоверчиво переспросил Морин.

– Именно так, – подтвердила голова. – Я обитатель планеты Грон. Меня зовут Архенбах.

– Очень приятно, – с облегчением выдохнул Морин. – Вы прибыли на Тренину в составе съемочной группы?

– Да, – ответил Архенбах. – И теперь весьма сожалею об этом. Но поскольку вы здесь…

– Вы сказали, что в вас стреляли, – перебил Архенбаха Ку Ши.

– Именно так, – подтвердил тот. – И не только стреляли. Посмотрите-ка.

Архенбах втащил в кусты свое большое тело, покрытое плоским, как у черепахи, панцирем, и, опустившись на брюхо, обернул вокруг себя толстый, немного уплощенный хвост. Несмотря на свои внушительные размеры, двигался Архенбах очень аккуратно, можно даже сказать, изящно, почти не производя шума.

– Видите, на панцире свежая щербина?.. Нет, чуть левее… Да, именно там, где вы смотрите… Это след от меча.

– На вас напали? – участливо осведомился Кромов.

– Пытались напасть, – оскалился Архенбах. – Но, к счастью, я могу за себя постоять.

– В таком случае вам, наверное, знаком этот тип? – спросил, указав на здоровяка с топором, Морин.

– Еще бы, – утвердительно кивнул Архенбах. – Его имя Гог. А где-то поблизости должен находиться и его приятель Муг – тот, что набросился на меня с мечом.

– Их только двое?

– Если вы имеете в виду громил, то да. Но с ними вместе работает постановщик трюков Стах Орин. Вы его сразу же узнаете, как только увидите. На редкость неприятный тип с абсолютно голой кожей на черепе.

– Значит, трое?

– В съемочной группе есть еще пара-тройка неприятных личностей, но прямой угрозы, в отличие от этой троицы, они не представляют.

– Какова их цель?

– Они маньяки…

– Командир, – решительно прервал разговор Морина с Архенбахом Ку Ши. – По-моему, тах с топором собирается прикончить заложников.

Забыв на время об Архенбахе, патрульные вновь сосредоточили все свое внимание на том, что происходило в поселке.

Тах, которого, по словам Архенбаха, звали Гогом, направлялся к группе людей, поигрывая зажатым в руке топором. Странным казалось то, что обреченные, вместо того чтобы кинуться врассыпную, продолжали стоять на месте, только причитания их сделались громче и пронзительнее.