Алексей Калугин - Галактический глюк

Так оно и было. О странном почтовике, хозяин которого сгинул невесть куда в тот же день, как корабль опустился на летное поле космопорта Гранде Рио ду Сол, рассказывали в высшей степени необычные истории. Начать хотя бы с того, что вскрыть его так и не удалось, хотя чиф-комендант космопорта Джафар Стилет весь комп-скрин на своем столе слюной забрызгал, устраивая подчиненным разнос за разносом – за нерадивость и беспомощность. Да и на угрозы Джафар не скупился. А все одно – не брали обшивку почтовика никакие инструменты. Код же, запиравший замок люка, как говорили приглашенные специалисты, взломать не смог бы даже сам Уркест. А один из незадачливых взломщиков добавил: «Если это флаер контрабандиста, то я – незаконнорожденный сын Сидуна». Джаниты, присутствовавшие при задержании хозяина почтовика, утверждали, что Стилет отправил его в «Ультима Эсперанца». И как же было не связать это с не менее странной историей о побеге из тюрьмы, которую рассказывали под большим секретом знакомые охранники? Говорили, что вроде человек, доставленный в «Ультима Эсперанца» уже под вечер, той же ночью поднял бунт во втором блоке и, воспользовавшись суетой и неразберихой, ушел через крышу. А куда, спрашивается, можно уйти с тюремной крыши, если, конечно, тебя флипник не поджидает? Так нет же, не видел никто флипника. И ведь произошли все эти события – и в космопорте, и в «Ультима Эсперанца» – в один и тот же день! Прежде такого не случалось. А потом еще и дежурные ночных смен принялись рассказывать, будто видели они возле почтовика какие-то огни. Вот только подойти, чтобы выяснить, что же там происходит, никто не решился. Да, странные наступили на Веритасе времена, лихие. Не иначе, как грядет что-то недоброе – то ли конец света, то ли второе пришествие.

Как бы там ни было, джаниты не торопились – благо старших командиров поблизости не было. А джанит, если его не понукать, сам служебного рвения проявлять не станет. Инициатива, она, как известно, чаще всего бывает наказуема. Куда проще, да и безопаснее заставить начальство поверить в то, что ты сделал все взможное и невозможное, но… «Но», вообще-то, могло означать очень многое. В данном случае речь шла о том, что, несмотря на все предпринятые усилия, троим негодяям удалось укрыться на флаере. Да, они еще и электрокар при этом подстрелили! В результате четверо джанитов получили ушибы локтей и коленей, а один – ужас, да и только! – расквасил себе нос!

Все! Кранты! Приехали!

То есть прибыли на место.

Фредриксон запер люк и выставил силовой экран, чтобы никто даже приблизиться к «Пинте» не мог, – теперь уже не было смысла таиться.

Влетев в командный отсек, Вениамин сдвинул в сторону разноцветных плюшевых мишек и пустую одноразовую посуду, кинул автомат на стол и переключил универ-скрин на внешний обзор.

Снаружи творилось черт знает что. Глядя на суету, царившую вокруг «Пинты», можно было подумать, что персонал космопорта готовится к встрече какой-то очень важной государственной персоны. Или, на худой конец, кинозвезды, приехавшей на открытие межгалактического кинофестиваля. Джаниты уже успели подогнать к почтовику с десяток машин, на каждой второй из которых был установлен мощный прожектор. А на каждой первой – не менее мощный станковый пулемет. Приволокли, подцепив к электрокару, даже небольшую импульсную пушку. Вот только что с ней делать, похоже, никто не знал, поэтому и таскали ее с места на место, словно в этом и состояло ее назначение. Джанитов же было столько, что и не сосчитать. Должно быть, не только вся ночная смена собралась, но и из ближайших кварталов патрульных пригнали.

– Ну, теперь до самого утра не разойдутся, – глянув на скрин, авторитетно заявил Канищефф.

В отличие от Вениамина чистильщик расстаться с оружием не пожелал. Поставив автомат на предохранитель, Жан-Мари повесил его на плечо, опустил ствол вниз и нежно положил сверху ладонь. Вид у него был чрезвычайно довольный, почти счастливый. Казалось, его ничуть не беспокоило то, что они оказались запертыми в космическом корабле, обложенном со всех сторон джанитами, шансов договориться с которыми было примерно столько же, что и у кошки, попытавшейся как-то раз убедить крысу отказаться от сыра.

– А где наш ежик Фаулз? – Фредриксон с озабоченным видом посмотрел по сторонам, дабы ясно стало всем, что, кроме ежика, его сейчас ничто не интересует.

– Ежик вот он, – показал игрушку Вениамин. – Но, прежде чем заняться вивисекцией…

– Сори, Ральфович, чем ты собираешься заняться? – перебил его Жан-Мари.

– Я собираюсь вспороть этому ежику живот, – объяснил Вениамин.

– А, – с облегчением произнес Канищефф. – Ну, добро. А то я невесть шо было помозговал.

– Итак, – продолжил свою речь Вениамин. – Прежде, чем я начну разделывать ежика, я хочу узнать, каким образом в космопорту оказался ИскИн из «Бивиса и Батхеда»?

– Не иначе, як его в должности повысили, – первым высказал предположение чистильщик.

– Я хочу услышать версию Фредриксона, – произнес Вениамин голосом иезуита, спрашивающего у Галилея: «Ну как, все еще вертится?»

– Я не думал, что его так быстро доставят, – ответил ИскИн, старательно глядя в сторону, не то на плюшевых мишек, не то на пластиковые тарелки, не то на брошенный Обваловым автомат.

– Значит, твоя работа? – решил дожать товарища Вениамин.

С повинным видом Фредриксон скорбно развел руками.

– Рассказывай, рассказывай, – поторопил его Вениамин. – Можно подумать, у нас без тебя проблем мало.

– А что тут рассказывать? – Фредриксон взял со стола мишку-гвардейца в синем плаще и широкополой шляпе с роскошным плюмажем и посмотрел ему в глаза. – Ты, Веничка, человек, а потому не можешь даже представить себе, каково ИскИну торчать за стойкой бара, обслуживая всевозможнейшее отребье.

– Я бы попросил! – обиженно вскинул невыраженный подбородок Канищефф.

– Хочешь сказать, что в «Бивис и Батхед» собирается исключительно почтенная публика?

– Ну-у, – Жан-Мари понял, что допустил ошибку, но признавать ее не хотел. – Случается, захаживают и приличные люди.

Вениамин молчал, понимая, что по крайней мере в одном Фредриксон прав – он действительно не мог представить себе чувства ИскИна. И не только за стойкой бара, но и в любой другой ситуации. Порой он не понимал даже Фредриксона, в паре с которым работал не первый год. Всегда и во всем безоговорочно доверяя напарнику, Вениамин тем не менее далеко не всегда мог понять логику принимаемых ИскИном решений. Чаще всего он просто старался убедить себя в том, что понимает Фредриксона. Так было спокойнее. Прежде, но не сейчас, когда своим необдуманным поступком Фредриксон поставил всю их миссию на грань провала.