Терри Пратчетт - Правда

– Для этого вашего письма?

– Да.

– Доллар?

– Да.

Она недоверчиво посмотрела на него.

– Вы не можете себе позволить такие расходы. Вы сами зарабатываете всего тридцать долларов в месяц. Вы говорили дедушке.

Обстановка слегка разрядилась.

– Я и сам не до конца все понимаю, по правде говоря, – признался он.

Она по-прежнему смотрела на него с сомнением, но природный анк-морпоркский интерес к обещанному доллару возобладал.

– Ну, я слышу иногда всякие новости, – начала она. – И… ну, записывать всякое? Полагаю, это прилично для леди, правда? Это же практически высококультурная работа.

– Э… вроде того.

– Я не буду делать ничего… непристойного.

– О, я уверен, это пристойно.

– И Гильдия не станет возражать, верно? В конце концов, вы занимаетесь этим уже много лет…

– Послушайте, я – это просто я, – сказал Вильям, – если у Гильдии есть возражения, им придется обсудить их с Патрицием.

– Ну… ладно… если вы уверены, что это приемлемый вариант для юной леди.

– Хорошо, тогда приходите завтра в типографию, – сказал Вильям. – Думаю, мы должны сделать следующий листок с новостями в течение ближайших нескольких дней.

Это была бальная зала, изукрашенная красным плюшем и золотом, но в полутьме она выглядела затхлой, а из-за обернутых тканью люстр казалась слегка призрачной. Свет установленных в центре комнаты свечей отражался в развешенных по стенам зеркалах; когда-то они добавляли комнате света, но с годами покрылись тусклыми пятнами, поэтому свет отражавшихся в них свечей был как слабые подводные огни, с трудом видимые сквозь заросли водорослей.

Мистер Гвоздь прошел уже полпути по залу, когда осознал, что слышит только собственные шаги. Мистер Тюльпан отклонился в сторону и сейчас в полумраке стаскивал покрывало с какого-то предмета, стоявшего у стены.

– Ну, я… – начал он. – Это же …ное сокровище! Вот уж точно! Оригинальный …ный Интаглио Эрнесто, к тому же! Взгляни, видишь вот здесь перламутровую отделку?

– Сейчас не время, мистер Тюльпан…

– Он сделал всего шесть таких. О, нет, они даже не настроили его, б…!

– Проклятье, предполагается, что мы профессионалы.

– Возможно, ваш… коллега желает получить это в подарок? – раздался голос из центра комнаты.

На границе освещенного свечами пространства в круг стояли шесть кресел. Это были старинные глубокие кресла, их высокие спинки загибались далеко вперед, формируя нечто вроде кожаных ниш, которые были сделаны, вероятно, для защиты от сквозняков, но сейчас позволяли сидевшим в них людям оставаться в тени.

Мистер Гвоздь бывал здесь и раньше. Он восхищался тем, как все было организовано. Человек, стоящий внутри круга свечей, не мог видеть тех, кто сидел в креслах, а сам при этом был как на ладони.

Сейчас у него промелькнула мысль, что такая расстановка мебели порождает еще один эффект – сидящие в креслах не видят друг друга и не знают, кто сидит в других креслах.

Мистер Гвоздь был крысой. Ему нравилось это сравнение. У крыс было множество похвальных свойств. Система организации встреч в бальном зале была явно придумана родственной ему душой.

Одно из кресел сказало:

– Ваш друг Нарцисс…

– Тюльпан, – поправил мистер Гвоздь.

– Возможно, ваш друг Тюльпан хотел бы взять этот клавесин как часть вашего гонорара?

– Это не …ный клавесин, это …ный виджинал, – прорычал мистер Тюльпан. – Одна …ная струна для каждой ноты вместо двух! Он так называется, потому что это был инструмент для …ных юных леди {27} 27 Инструмент virginal, а по-английски virgin – значит девушка, девственница. В этом контексте «…ные девственницы» звучит несколько… парадоксально. !

– Ух ты, правда? – восхитилось одно из кресел. – А я-то думал, это просто такое старинное пианино!

– Предназначенное для юных леди, – гладко закончил фразу мистер Гвоздь. – Мистер Тюльпан не коллекционирует предметы искусства, он просто… восхищается ими. Наша оплата должна быть в драгоценных камнях, как условились.

– Как пожелаете. Пожалуйста, войдите в круг…

– …ный клавесин, – ворчал мистер Тюльпан.

«Новая Фирма» вошла в круг и оказалась под пристальными взглядами незримых наблюдателей.

Вот что увидели кресла:

Мистер Гвоздь был невысоким худым человеком, и, как будто в оправдание его имени, со слегка великоватой для его роста головой. Если подбирать ему определение одним словом, то помимо «крысы» подошло бы слово «аккуратист»; он мало пил спиртного, внимательно относился к еде, и считал, что его тело – храм, хотя и немного деформированный. А еще он слишком обильно мазал волосы маслом и разделял их пробором ровно посередине, в стиле, который вышел из моды лет двадцать назад, его черный костюм был всегда слегка засален, а его маленькие глаза постоянно двигались, зорко подмечая все вокруг.

Глаза мистера Тюльпана разглядеть было весьма непросто из-за некоторой опухлости лица, ставшей результатом пристрастия к веществам в маленьких пакетиках [2] Конечно, человек, отказавшийся сказать «нет!» наркотикам, выглядит ужасно, однако мистер Тюльпан был живым доказательством, что человек не сказавший «нет!» коктейлю из лошадиной мази, шербета и мочегонных таблеток, выглядит в конечном итоге ничуть не лучше. . Видимо, те же пакетики стали причиной того, что его лицо покрывали прыщи, а на лбу вздулись вены, но в любом случае мистер Тюльпан был из тех плотно сложенных людей, кому постоянно грозит опасность неловким движением порвать свою одежду, и, если не считать отклонения в сфере искусств, он выглядел как человек, собиравшийся стать борцом, но проваливший тест на интеллект. Если его тело и было храмом, то весьма странным, одним из тех, в которых с животными делают всякие неприятные штуки в подвалах, а если он и смотрел когда-нибудь, что он ест, то только если пища сильно дергалась.

Несколько кресел задумались, нет, не о том, правильно ли они действуют, это было принято и больше не обсуждалось, они задумались о том, правильных ли выбрали людей для этого дела? В конце концов, мистер Тюльпан был не такой человек, которого хотелось бы видеть стоящим слишком близко к открытому огню.

– Когда вы будете готовы? – спросило кресло. – Как себя чувствует сегодня ваш… протеже?

– Мы полагаем, утро вторника будет в самый раз, – ответил мистер Гвоздь. – К этому времени он будет готов, насколько это вообще возможно.

– И чтобы никаких смертей, – напомнило кресло, – это важно.

– Мистер Тюльпан будет добрым, как ягненок, – заверил мистер Гвоздь.

Невидимые взгляды предпочли не задерживаться на мистере Тюльпане, который выбрал как раз этот момент, чтобы с шумом вдохнуть носом солидную порцию сплиты.