Терри Пратчетт - Правда

Она показала ему лист бумаги, на котором было написано:

ЗАМЕС ДЛЯ ОГРОМНОГО ПИРОГА!!

Вильям внимательно прочитал. Да. То, что нужно. И юмора сколько надо. Это было как раз то, что вызовет всеобщее веселье за столом мисс Секретум.

– Убери второй восклицательный знак, – посоветовал он. – В остальном все отлично. Как ты узнала об этом происшествии?

– О, констебль Фиддмент заглянул на минутку и рассказал мне, – ответила Сахарисса.

Она опустила взгляд и стала без нужды перекладывать бумажки на столе.

– Честно говоря, я думаю, он слегка неравнодушен ко мне.

Маленькая часть эго Вильяма, о существовании которой он до настоящего момента даже и не подозревал, окаменела от злости. Похоже, просто огромное количество молодых людей были счастливы рассказать Сахариссе последние новости. Он услышал собственный голос:

– Ваймс не желает, чтобы его сотрудники делились с нами информацией.

– Не думаю, что информация о куче разбитых яиц считается такой уж важной.

– Да, но…

– В любом случае, что я могу поделать, если молодой человек сам хочет мне что-то рассказать?

– Полагаю, ничего, но…

– Так или иначе, это пригодится нам для следующего номера, – Сахарисса зевнула. – Все, я пошла домой.

Вильям вскочил на ноги так быстро, что ободрал колени об стол.

– Я провожу тебя, – сказал он.

– Боги всемогущие, уже почти без четверти восемь, – сказала Сахарисса, надевая пальто. – Почему мы так много работаем?

– Потому что печатный пресс никогда не спит, – ответил Вильям.

Пока они шли по тихой улице, Вильям размышлял о том, что Ветинари был, похоже, прав насчет этого пресса. Было в нем что-то… неотразимое. Он был вроде собаки, которая жалостно смотрит на тебя, пока не дашь ей еды. Немного опасной собаки. «Собака укусила человека», – подумал он. Это не новость. Это старость.

Сахарисса позволила ему проводить себя до нужной улицы, но в самом ее начале остановилась.

– Дедушке не понравится, если меня увидят с тобой, – сказала она. – Это глупо, я знаю, но… соседи, понимаешь? И все эти проблемы с Гильдией.

– Понимаю. Гм.

Они взглянули друг на друга, и на минуту в воздухе повисло неловкое молчание.

– Э, не знаю даже с чего начать, – пробормотал Вильям, который знал, что рано или поздно объясниться все равно придется, – но, в общем, я должен сказать, что ты очень привлекательная девушка, но, понимаешь, не мой тип.

Она посмотрела на него самым старым взглядом из тех, что ему доводилось видеть, и сказала:

– Ну что же, ты произнес впечатляющую речь, прими мою благодарность.

– Я просто подумал, что ты и я… мы же работаем все время вместе…

– Нет, нет, я рада, что это, наконец, прозвучало вслух, – прервала его Сахарисса. – С таким даром красноречия, как у тебя, девушки, наверное, в очередь становятся, да? Ну все, до завтра.

Он смотрел ей вслед, пока она шла по улице к дому. Через пару минут в окне верхнего этажа зажглась лампа.

Бросившись бежать бегом, он прибыл к себе на квартиру достаточно поздно, чтобы заработать укоризненный Взгляд от мисс Секретум, но недостаточно поздно, чтобы вовсе быть отлученным от стола за невежливость; злостным нарушителям порядка приходилось есть свой ужин на кухне.

Сегодня вечером на ужин было карри. Вот что было странно с питанием у миссис Секретум: ты получал больше остатков разных блюд, чем, собственно, самих блюд. То есть, гораздо чаще к столу подавалось то, что можно было приготовить из традиционно признаваемых пригодными в пищу остатков предыдущих трапез – тушеное мясо, жаркое с овощами, карри – чем собственно сами блюда, от которых все это могло бы остаться.

Карри было особенно странным, поскольку миссис Секретум почитала заграничное лишь чуть-чуть более приличным, чем интимное, а поэтому добавляла порошок карри в свою стряпню маленькой-маленькой ложечкой, как будто опасалась, что если немного переборщить, все вдруг разорвут на себе одежду и начнут вытворять всякие иностранные безобразия. Это блюдо состояло в основном из брюквы, безвкусных изюмин с песком и остатков холодной баранины, хотя Вильям не припоминал, чтобы они хоть раз раньше ели баранину, неважно, какой температуры.

Впрочем, остальных квартирантов все это совершенно не волновало. Миссис Секретум подвала большие порции, а они были из тех людей, которые оценивают кулинарные достижения в соответствии с количеством еды у себя на тарелке. Вкус, может, и не особенно потрясающий, но зато ты отправляешься в постель с полным желудком, вот что самое главное.

Как раз сейчас обсуждались новости этого дня. Мистер Грязнотест, как хранитель очага коммуникации, купил «Инквайрер» и оба вышедших сегодня выпуска «Таймс».

Общее мнение было таково, что новости в «Инквайрере» интереснее, хотя миссис Секретум и заявила, что история о змее – не для чтения за обедом и вообще нельзя позволять газетам беспокоить людей подобными россказнями. Зато дожди из насекомых и все прочее в этом роде полностью совпали с представлением аудитории о том, как идут дела в дальних странах.

«Старости, – думал Вильям, задумчиво производя вскрытие изюминки. – Его Светлость был прав. Людям нужны не новости, им нужны старости, то, что они и так уже считают истиной…»

Патриций, по общему мнению, был жуликом. Участники обсуждения сошлись на том, что все правители одинаковы. Мистер Подорожнинг заявил, что в городе творится полный кавардак и давно уже пора кому-нибудь что-нибудь предпринять на этот счет. Мистер Длинношахт заметил, что он не может говорить за весь город, но, судя по тому, что он слышал, рынок драгоценных камней в последнее время очень оживился. Мистер Подорожнинг ответил, что некоторым это на руку. Мистер Наклоне высказал мнение, что Стража не в состоянии найти собственную задницу даже двумя руками, и за такие выражения чуть было не отправился доедать свой ужин на кухню. Все согласились, что Ветинари виновен и должен быть смещен со своего поста. С главным блюдом было покончено к 8:45 вечера, вслед за ним были поданы изюмины, раскисшие в жидковатом сладком соусе; мистеру Наклоне, в знак молчаливого неодобрения, изюмин досталось меньше, чем всем остальным.

Вильям рано ушел к себе. Он как-то приспособился к стряпне миссис Секретум, но ничто, кроме радикальной хирургической операции, не могло заставить его примириться с ее кофе.

Он лег на свою узкую кровать, уставился в темноту (миссис Секретум снабжала постояльцев одной свечой в неделю, и за всей этой суетой Вильям забыл купить еще) и попытался как следует подумать.

Мистер Косой шел через пустой бальный зал, его шаги стучали по паркету.

Он с легкой дрожью занял свое место в центре круга свечей. Будучи зомби, он всегда несколько нервно относился к огню.