Терри Пратчетт - Правда

Вильям задумался. Но, как ни крути, пресс нужно было кормить, а ему и Сахариссе требовалось хотя бы иногда брать отпуск. Рокки снабжал их спортивными новостями и, хотя для Вильяма они звучали абсолютной абракадаброй, он все равно ставил их в номер, исходя из того предположения, что люди, увлеченные спортом, вряд ли умеют читать. В общем, ему были нужны сотрудники. Ну что ж, попробуем работать с этими.

– Отлично, – сказал он. – Вы все приняты на испытательный срок, начиная с этого мо… Ох.

Он встал. Все обернулись, чтобы посмотреть, почему.

– Пожалуйста, без церемоний, – сказал от дверей лорд Ветинари. – Это неофициальный визит. Вижу, набираете новых сотрудников?

Патриций направился к Вильяму, сопровождаемый неизменным Барабанттом.

– Э, да, – ответил Вильям. – Как вы себя чувствуете, сэр?

– О, отлично. Занят, конечно. Столько надо перечитать бумаг. Но я подумал, что нужно улучить минутку и сходить посмотреть на ту самую «свободную прессу», о которой не жалея эпитетов подробно поведал мне коммандер Ваймс, – он постучал тростью по одной из железных опор печатного пресса. – Хотя, на мой взгляд, она надежно прикручена к полу.

– Э, нет, сэр, когда мы говорим «свободная», то имеем в виду прессу, которая печатается на этом прессе, сэр, – пояснил Вильям.

– Но вы же не бесплатно ее раздаете?

– Нет, но…

– О, понимаю. Хотите сказать, что вы должны быть свободны, чтобы печатать все, что вам вздумается?

Вильяма загнали в угол.

– Ну… в общем, да, сэр.

– Потому что это в… какой там был еще один любопытный термин? Ах, да… в интересах общества? – лорд Ветинари взял свинцовую букву и принялся внимательно ее изучать.

– Полагаю, так, сэр.

– Все эти истории о хищной золотой рыбке и чьих-то мужьях, исчезающих в серебряных блюдах?

– Нет, сэр. Это то, чем интересуется общественность. Мы же делаем нечто иное, сэр.

– Пишете об овощах забавной формы?

– Ну, и об этом тоже, сэр, но чуть-чуть. Сахарисса говорит, это пробуждает в людях человеческий интерес.

– Овощи и животные?

– Да, сэр. Но это, по крайней мере, настоящие овощи и настоящие животные, а не выдумки.

– Итак… мы имеем то, чем интересуется общественность, а также человеческий интерес, которым интересуются люди, а также интересы общества, которыми не интересуется никто.

– За исключением общества, сэр, – не сдавался Вильям.

– А разве это не то же самое, что люди и общественность?

– Думаю, это более сложное понятие, сэр.

– Очевидно. Вы хотите сказать, что общество, это не те люди, которые просто ходят по улицам? Общество лелеет важные, разумные, взвешенные мысли, в то время как люди просто суетятся вокруг и делают всякие глупости?

– Примерно так. Хотя, должен признать, мне следует получше поразмыслить над этой идеей.

– Хм-м-м. Интересно. Лично я неоднократно замечал, что группы интеллигентных и умных людей вполне способны порождать чрезвычайно глупые мысли, – сказал лорд Ветинари.

Он бросил на Вильяма взгляд, который говорил: «Я могу читать твои мысли, даже те, что напечатаны мелким шрифтом», и снова принялся разглядывать типографию.

– Что ж, думаю, вас ждет весьма увлекательное, полное событий будущее, и я не хочу делать его более трудным, чем оно, несомненно, будет. Я заметил, у вас тут идут строительные работы…?

– Мы устанавливаем семафор, – с гордостью ответила Сахарисса. – Будем принимать сообщения прямо с главной башни. А еще мы открываем отделения в Сто Лате и Псевдополисе!

Лорд Ветинари приподнял брови.

– Потрясающе, – сказал он. – Нам станут доступны картинки ранее невиданных деформированных овощей. С нетерпением жду возможности посмотреть на них.

Вильям благоразумно решил не спорить.

– А еще меня всегда поражало, как точно новости заполняют отведенное им место, – продолжал Ветинари, наблюдая за работой набирающего текст Боддони. – Никаких дырок. И каждый день случается что-нибудь, достойное первой полосы. Это тоже весьма удивительно. Как странно… О, в слове «получать» после «л» стоит «у»…

Боддони поднял на него взгляд. Трость Ветинари со свистом рассекла воздух и остановилась, указывая на слово в центре одной из набранных мелким шрифтом колонок. Гном присмотрелся внимательнее, кивнул и взял маленькие щипчики для правки набора.

«Шрифт набран зеркально, да к тому же Ветинари смотрел на него вверх ногами, – подумал Вильям. – Слово было в центре статьи. И тем не менее он заметил неточность».

– Зеркально отраженные вещи иногда проще постичь, если посмотреть на них вверх ногами, – рассеянно заметил Ветинари, постукивая себя по подбородку серебряным набалдашником трости. – Как в жизни, так и в политике.

– Что вы сделали с Чарли? – спросил Вильям.

Ветинари посмотрел на него с видом, выражавшим искреннее изумление.

– Ничего. А мне что-то нужно было с ним сделать?

– Вы не заперли его, – подозрительно спросила Сахарисса, – в глубоком подвале, не надели на него железную маску и не приставили к нему тупого и глухого тюремщика?

– Э… нет, не думаю, – ответил лорд Ветинари с улыбкой. – Статья из этого вышла бы шикарная, не сомневаюсь. Нет, насколько мне известно, он вступил в Гильдию Актеров, хотя, должен признать, есть те, кто счел бы глубокий подвал более приемлемым решением. Тем не менее, я предвижу, что он сделает прекрасную карьеру. Детские праздники, и все такое.

– Что? Он будет изображать вас?

– Конечно. Очень смешно получается.

– И, возможно, когда вас одолеют скучные рутинные обязанности, или, например, понадобится позировать для портрета, вы сможете предложить ему немного подработать? – предположил Вильям.

– Хм-м-м? – сказал Ветинари. Вильям думал, что Ваймс великий мастер делать каменное лицо, но коммандер казался просто развеселым парнем по сравнению с лордом Ветинари, когда тому требовалось выглядеть абсолютно непроницаемым. – Еще вопросы, мистер де Словье?

– О, у меня их будет множество, – заверил его Вильям. – «Таймс» будет очень пристально следить за общественной жизнью города.

– Весьма похвально, – заметил Патриций, – поддерживайте контакт с мистером Барабанттом, он назначит вам время для интервью.

«Нужное Слово В Нужном Месте», – подумал Вильям. Он знал, хотя и не очень был рад этому обстоятельству, что его предки всегда сразу же ввязывались в любой конфликт. При каждом штурме, каждой засаде, каждом внезапном налете на укрепленный лагерь противника, какой-нибудь де Словье скакал в первых рядах, в поисках славы или смерти, а иногда того и другого сразу. Для де Словье просто не существовало врага слишком сильного, раны слишком глубокой или меча слишком тяжелого. И могилы слишком глубокой тоже. Когда инстинкты вступили в битву с его языком, он почувствовал, как предки подталкивают его на битву. Ветинари слишком очевидно потешался над ним. Ну что же, по крайней мере, умрем за что-нибудь стоящее… Вперед, к смерти или славе, или к тому и другому сразу!