Михаил Амосов - Акт 1 - Испытательный [СИ]

— Да, я понимаю.

— Но главное, ты не должен теперь относиться к своему другу иначе. Он все еще твой товарищ и сделает все, чтобы тебя защитить.

— Да я и не собирался…

— Ладно, не волнуйся. Все будет нормально, ты и сам все поймешь, когда будет необходимо, вот увидишь.

Мы шли около двух часов и решили устроить привал, пообедав, мы шли до вечера, пока солнце не скрылось за горизонтом. Дежурили по очереди, но мне, как наиболее набегавшемуся, разрешили просто спать, что я сделал, от усталости сразу провалившись в собственное сознание.

Весь следующий день шли практически в абсолютном молчании, как-то ни у кого не было настроения разговаривать. Ридли тихо напевал себе под нос какие-то стихи, которых я так и не мог расслышать.

Мы втроем брели следом за ним, каждый думая о чем-то своем, Янко казался совершенно спокойным, ни его лицо, ни даже настроение не изменились. Я был в некотором психическом упадке, Эрик же несколько раз пытался завести беседу, но так как я отвечал сухо, быстро прекратил свои попытки и также о чем-то задумался.

Наша команда, сопровождая экипаж, шла весь день с привалом в обеденное время. Время тянулось медленно, монотонно. Дорога, лес, небо и солнце, птицы, стук колес и копыт, собственные мутные мысли слились в один бесконечный поток, в котором я окончательно заблудился, действуя по заданной рассудком программе. Несмотря на длительный анализ этого моего поведения, я так и не мог долгое время понять, что же со мной происходило, это было необъяснимое, нелогичное, странное состояние, с которым ничего нельзя было поделать.

Разум мой в тот день прояснился лишь к вечеру, мне заметно полегчало, прохлада освежила, я будто проснулся, почувствовав прилив сил. Спать, разумеется, не мог. Вместо этого я снова ушел в лес, когда убедился, что этого никто не заметит. Ночной полет и бег между деревьев и зарослей принимались сознанием, словно лекарство, стало еще легче. Обратный путь до лагеря я проделал в своем родном обличии, шел медленно, наблюдая и рассматривая все, к чему бы ни обратился мой взор. Улегшись обратно на землю, я спокойно уснул, это был самый легкий и спокойный мой сон, уже лежа поймал себя на мысли: «Отпустило…»

Итак. Чтобы не добавлять воды в это повествование, я перемещусь в хронологии событий чуть-чуть вперед, дня на два, что были похожи один на другой, словно братья близнецы. Возьмите утро, то первое, которое мы встретили в этом измерении, день, который я описал выше и вечер с частью ночи, что я гулял по лесу. Склейте, вот это и будут эти два дня. Все. Теперь к основным событиям:

— Куда!

Магия нашего учителя схватила Эрика и обездвижила его. Тот замер.

— Какого, простите, этого самого, ты делаешь!? — строго спросил Ридли. — Убери руки с этой глупой железки, пока я тебя ей же не огрел!

Эрик сконфужено опустил руку, которая в этот момент тянулась за булавой, и, почувствовав себя неудобно, отошел на пару шагов назад.

— И не вздумайте при подобном первыми доставать оружие! — сказал он, обращаясь уже к нам. — Никаких агрессивных жестов, если не хотите неприятностей! Все ясно?

Мы кивнули.

— Великолепно! А теперь вернемся к нашим баранам…

— И возглавим стадо!

— Что-что, прости? Малыш…

— Все, молчу-молчу-молчу…

— Вот и правильно. Хм… Ну что же, давайте устанавливать контакт.

Поясняю: Прямо сейчас мы оказались в другом участке леса, где деревья, словно земные секвойи, возвышались над нами по обеим сторонам дороги, как крепостные стены. Вот только в отличии от земных у них от основание и до самой верхушки росли многочисленные ветки с пышной листвой. Кроме того здесь было гораздо больше кустарников, зарослей высокой травы. Растения здесь захватили полную власть, создавалось четкое впечатление, что ни один крупный зверь здесь просто не пройдет. Зато птиц было много: красные, синие, желтые, серые, черные, большие, маленькие, странные и любопытные, изящные и пестрые, словно фейерверк они взлетали, кричали и пели, каждая свой мотив. Это место чем-то напоминало мне то измерение, в котором мы первый раз видели Ридли.

Почему же мы стояли, вызывая ярые возмущения Синдейна, который «… не собирался терять свое драгоценное время ради какого-то дикаря, спустившегося с дерева…». И да, мы встретили местного аборигена, индейца, можно сказать. Тот встретил нас на дороге. Это был высокий человек, но он при этом не был широкоплечим или же особо мускулистым. Высокий рост в таком случае делал его хрупким на вид. Из одежды на нем были штаны из грубой ткани, украшенные ленточками и перышками, поддерживаемые ремнем с вшитыми в него мелкими разноцветными камешками. Свое тело он раскрасил каким-то красным красителем, выделив черной краской основные контуры на лице. Темные волосы были собраны в хвост, в руках он не держал никакого оружие, но имел закрепленный мешочек на поясе, как я понимаю, набитый круглыми камнями, так как вокруг руки была обвязана сплетенная праща.

При приближении Ридли индеец сел на землю, наш учитель поступил точно также, но через несколько минут поднялся и вернулся к нам, весьма озадаченный.

— Ну, чего там от нас хочет Чингачгук Большой Змей? — спросил Эрик.

Ридли почесал лысину.

— Он отказался со мной говорить, — пояснил он. — «Вождь приказал говорить только с лесным духом».

— Не понял. Кем-кем? Лешим, что ли? — недоумевал Эрик.

Наш учитель пожал плечами.

— Янко, что ты думаешь, — спросил Ридли. — Может быть, ты чего-нибудь понял?

«Думаю, они принимают кого-то из нас за одного из своих идолов или иных паранормальных существ» — ответил Янко.

— Но мы все здесь маги… А они, должно быть, также искусны в каком-то подобном умении, раз что-то знают о нас, а еще я не чувствовал постороннего присутствия все это время… — сказал Ридли, закрыв глаза и некоторое время будто прислушиваясь к чему-то. — Хм… до сих пор никого не вижу, кроме него.

Мы задумались.

— О, есть идея! — щелкнув пальцами, воскликнул Ридли. — Малыш, может, это он тебя? Ты же вроде у нас по лесам бегал вчера, разведывал, превращался то в одно, то в другое чудо.

— А, ну я к тому же… это… ну, возможно ты прав, Ридли.

Ведь никто еще не знает, что я также полночи бегаю по лесу, потому что не могу спать, и я еще вовремя запнулся в своем почти чистосердечном признании.

— Вот. Значит, ты и иди, спроси, чего ему надо. Только это… Янко, иди следом, встанешь неподалеку, так, на всякий случай.

Мне роль дипломата не очень нравилась, хотя бы потому, что меня приняли за какого-то духа, хотя я максимум так, запашок. Еще подумают чего, на манер того, что я своим поведением кого-то оскорбил, и все, хана моей карьере великого дипломата. Закидают меня бедного камешками, а если серьезно, вот вас, да вас, самих бы не напрягла информация, что вы у кого-то вдруг стали Богом или кем-то в этом роде. Нет? Ну, об опасности подобной ерунды вам расскажет не безызвестный Воробей. Ой! Прошу прощения, Капитан Воробей…