Терри Пратчетт - Зимних Дел Мастер

— Знаете, не люблю я ведьм, которые навязывают свое мнение другим. — сказала Матушка.

— Безусловно! — согласилась мисс Тик, стараясь не рассмеяться.

— Но тем не менее, я обязательно выдвину имя на обсуждение.

С лязгом, подумала про себя мисс Тик.

— Петулия Хрящик вполне подходит, — сказала она. — хорошая увлеченная ведьма.

— Да, но увлечена она в основном свиньями. — ответила Матушка Ветровоск. — Я подумываю о Тиффани Болит.

— Что? — удивилась мисс Тик. — Вам не кажется, что у ребенка и так полно забот?

Матушка Ветровоск мимолетно улыбнулась. — Мисс Тик, как говорится, «если хочешь, чтобы дело было сделано, поручи его тому, кто занят!» А юная Тиффани может стать вскорости очень занятой. — добавила она.

— Почему вы так думаете? — спросила мисс Тик.

— Хм… Я не совсем уверена, но хотелось бы мне посмотреть, что произойдет с ее ногaми…

Тиффани почти не спала в ночь перед похоронами. Ткацкий станок мисс Тенеты стучал и щелкал всю ночь напролет, потому что у нее был заказ на простыни, который она хотела успеть доделать.

Уже начало светать, когда Тиффани наконец сдалась и решила встать. По крайней мере у нее будет время, чтобы вычистить загон и подоить коз. Шел снег и сильный ветер продувал пустошь насквозь.

Она покатила тележку с навозом к компостной яме, от которой шел пар, и тут услышала перезвон. Как ветровые колокольчики мисс Пуландер, которая та развесила вокруг дома, только этот звон был так тонок, что даже демону был бы неприятен.

Перезвон доносился с клубмы, на которой летом росли розы. Это были пышные старые розы, наполняющие воздух ароматом, они были такого густого красного цвета, что казались почти — ага — черными.

Сейчас розы опять зацвели, но они были…

— Нравятся ли они тебе, пастушка? — раздался голос. Он не прозвучал у нее в голове, это не были ее Помыслы, ни один из них, а доктор Суетон обычно спал до десяти. Это был ее собственный голос из ее собственных губ. Но это были не ее мысли и она не собиралась их произносить.

Тиффани побежала обратно в дом. Этого она тоже не собиралась делать, но ноги взяли верх. Не потому, что испугалась — не то, чтобы испугалась. Просто ей нестерпимо захотелось оказаться где-то в другом месте, а не в саду, не сейчас, когда солнце еще не взошло и воздух был наполнен мельчайшими ледяными кристаллами, такими крохотными, что они казались туманом.

Она вбежала в моечную и столкнулась с темной фигурой, которая сказала — «Ммм, извини» и, следовательно, это была Петулия.

Петулия относилась к людям, которые станут извиняться, даже если вы наступите им на ногу. Прямо сейчас, более желанного зрелища не было.

— Извини, меня позвали к трудной корове и ммм, потом уже не стоило и ложиться. — сказала Петулия и добавила: — С тобой все в порядке? Ты плохо выглядишь!

— Из моего рта раздался голос! — сказала Тиффани.

Петулия странно посмотрела на нее и чуть-чуть попятилась.

— Ты хочешь сказать, что услышала голос в своей голове? — спросила она.

— Нет! С этим я разобралась бы! Мой рот произнес слова сам по себе! Сходи посмотри, что растет на клумбе с розами, ты просто глазам не поверишь!

На клумбе цвели розы. Они были сделаны изо льда, столь тонкого, что таяли даже от дыхания и оставляли после себя мертвые черенки, на которых они расцвели.

— Они тают даже от тепла руки, если подержать ее рядом, — сказала Петулия. — Ты думаешь, это твой Зимовой?

— Он не мой! И я не могу придумать другого способа, как еще они могли бы появиться!

— И ты думаешь, что это он, ммм, говорил с тобой? — спросила Петулия, срывая еще одну розу. Изморозь сыпалась с полей ее шляпы при каждом движении.

— Нет! Это была я! То есть это был мой голос! Он не был похож на его голос. Ну как я себе его представляю. Он был немного ехидный, как у Аннаграммы, когда та в плохом настроении. Но это был мой голос!

— Как ты представляешь себе его голос? — спросила Петулия.

Порыв ветра пронесся через пустошь, завывая и раскачивая сосны.

… Тиффани… Будь моей…

После паузы Петулия кашлянула и сказала — Ммм… Это мне показалось или ветер прозвучал как…?

— Не показалось. — прошептала Тиффани, застыв на месте.

— Ах, — сказала Петулия, таким ясным и ломким голосом, как ледяные розы. — Тогда я думаю, что нам стоит пойти в дом, а? Ммм, и зажечь все свечи и заварить чай? А затем надо начинать подготовку, потому что очень скоро заявится толпа народу.

Минутой позже они уже были в коттедже, с запертой дверью и мирно потрескивающими зажжеными свечами.

Они не говорили ни о ветре, ни о розах. Какой в этом смысл? Да и дел было полно. Спасение в работе. Работай, а думать и говорить будешь позже, и нечего кудахтать, как перепуганная наседка. Им даже удалось отскрести еще один слой сажи с окон.

Все утро народ из деревень нес заказанное мисс Тенетой. Люди беспрерывно шли через пустошь. Солнцы взошло, но день был белесым, как яичный белок. Мир был… нормальным. Тиффани ловила себя на мысли, что еу могло все почудиться. Были ли розы? Ни одной уже не осталось, хрупкие соцветия не перенесли даже слабый утренний свет. Разговаривал ли ветер? Затем она перехватила взгляд Петулии. Да, все это было. Но сейчас надо было готовить еду для поминок.

Девочки начали делать рулеты из ветчины с тремя сортами горчицы. Хотя с рулетами из ветчины промахнуться практически невозможно, но если вы ничего кроме неих не предложите почти сотне проголодавшихся ведьм, то поминки Полностью Провалятся. Поэтому люди везли тачки, нагруженные буханками хлеба, жареной говядиной и банками с соленьями, столь большими, что в них и кит бы утонул. Как правило, ведьмы просто обожают соленья, но все же самая их любимая пища — бесплатная. Да, вот в чем заключается диета для усердно работающей ведьмы: еда, за которую будет платить кто-то другой, и побольше еды, чтобы и по карманами можно было рассовать.

Как оказалось, мисс Тенета тоже ни за что не платила. Никто не стал бы брать с нее денег. Люди, однако не спешили уйти, а с тревожным видом топтались около черного хода, пытаясь перекинуться словом с Тиффани. Когда ей удавалось выделить им минутку, то все разговоры были об одном и том же:

— Она ведь не собирается умирать на самом-то деле, а?

— Собирается. Примерно в полседьмого завтра утром.

— Но она такая старая!

— Да, и я думаю, что в этом-то и дело.

— Но что же мы будем без нее делать?

— Я не знаю. Что вы делали, когда ее здесь еще не было?

— Она всегда была здесь! Она все знает! Кто нам будет говорить, что нам делать?

И затем они спрашивали: — Это ведь будешь не ты, нет?

И кидали на нее взгляд, говорящий — Мы надеемся, что не ты. Ты даже черные платья не носишь.