Михаил Харитонов - Безумный Пьеро

В описываемый момент Гоген Сасунович собирался пожать плоды трудов.

Майор-грибовик не торопился. Сперва он отослал своего помощника, младлея Джульбарса. Запер дверь на все засовы и подпёр ломиком — так, на всякий случай. Занавесил окно тяжёлою шторою. Зажёг маленький свет. Посмотрел на себя в зеркало. Увидел там невысокого, коренастого грибовика, с печальными глазами, на которые свисает кустистая монобровь. Мясистый примордий, покрытый чёрными угрями, пошевеливался в предвкушении.

В предвкушении чего? Да как бы самого важного.

Вообще-то сегодня Гоген Сасунович справлял юбилей. Ему стукнул полтинник. В связи с чем на поздний вечер снят был ресторан "Гаянэ", где собирались уважаемые существа из силовых структур. Ожидался сам полковник Выгрызун лично — ну и ещё кое-кто в больших погонах. Из развлечений предполагалась обильная еда, тутовая водка класса премиум люкс, дуэт песнопевцев "Жока и Бока", дудук, фейерверк, девочки-шиншиллы из кордебалета — и, конечно, самый лучший грибонский коньяк, какой только можно купить за деньги. В общем, намечалось негромкое, но настоящее торжество, серьёзная заявка на место в кругу элиты.

Но не это предвкушал наш герой, нет. Все эти радости земные были для него too old, и означали только одно — расходы. Уже состоявшиеся, но всё-таки расходы. Предстоящие же полчаса он намеревался посвятить лучшему, что было в его жизни: доходам. То есть вдумчивому подсчёту средств, полученных за крайний месяц.

Видали ль вы, батенька, грибовика, подсчитывающего свои доходы? Нет? Тогда вы не видали истинного блаженства. Ибо оно доступно только грибовику, и только в момент, когда он видит и осязает принадлежащие ему ценности. О, это удовольствие выше полового!

Но до такого состояния ещё надо дойти. Покамест Папазян лишь приуготовлялся. Извлекая изо всяких своих потаёнок и захоронок мешочки, кошелёчки, барсетки, конвертики, ладанки и прочие хранилища сладких бабосиков. И раскладывая всё это богатство на столе в определённом порядке.

Сперва он взялся за мелкие суммы — от пяти до пятидесяти соверенов. Бережно перебрал золотые чешуйки, ссыпал их в кожаный мешочек, записал в тетрадочке цифру. В основном это были подношения от участковых. За незарегистрированного дурака, используемого нелегально, обычно брали семь-восемь соверенов в месяц. Гогену Сасуновичу, уважаемому, доставалась половина. Опера брали с поставщиков тоже по головам, но тут всё зависело от нюансов — начиная от приказов верхнего начальства и кончая регулярностью поставок. Получал Папазян также дольку малую от уличной наркоторговли и подгона проституток. И так далее, и тому подобное — эти маленькие золотые ручейки давали начало большой реке счастья.

Потом он приступил к суммам покрупнее. Волосатые пальцы его ловко перебирали маленькие, с ноготок мизинца, монетки. Примордий Гогена раздулся подобно капюшону королевской кобры, а глаза заволоклись маслянистой плёнкой, как у анаконды.

Краем уха он слышал какой-то шум внизу. Видимо, кто-то буянил — вероятно, задержанные. Это было неважно. Даже если бы на участок напали какие-нибудь придурки — он, Папазян, был надёжно защищён охраной на первом этаже, железной дверью между этажами, младлеем Джульбарсом, дверью в кабинет, засовами и ломиком. Нет, беспокоиться было решительно не о чем.

Он развязал тесёмки мешка с тысячей соверенов. Их он стряс с хемульской торговой сети "Кот де Вуар". Тысяча, тысяча, тысяча! Сладкая, как сладкие весенние баккуроты!

В отдельном футлярчике мерцал редкий артефакт "могендовид". Папазян полюбовался на него и положил рядышком. Ах, как хорошо. Но всё-таки это ещё не ио, это ещё не самое-самое.

Дрожащими руками — каждая шерстинка дрожала на его толстых пальцах — Гоген открыл маленькую кожаную коробочку. Там лежали два бриллиантика. Ими расплатился с ним московитский ювелирный салон. Расплатился сразу за полгода.

Бриллиантики были до того милы, что Гоген Сасунович аж взопрел от переживаний. С опотевшего примордия закапало. Папазян это почувствовал — как и сгустившуюся в комнате духоту. Он встал, отодвинул занавеску и поднял оконную раму, чтобы впустить немного свежего воздуха.

Бобикс уже четыре минуты висел на пожарной лестнице, размышляя, как ему ловчее проникнуть в кабинет.

Где находится кабинет начальника ОМВД, он знал. В ЦСН "Купчино" схемы стандартных зданий изучались особо, а отделения строились по стандарту. Так что с этим проблем не было. Окно было на втором этаже рядом с пожарной лестницей.

По инструкции, в кабинете всё время должен кто-то находиться. То есть или сам начальник отделения, или дежурный. Бобикс рассчитывал, что начальник отправит дежурного вниз, биться с толпой. А сам запрётся (может быть, даже забаррикадируется) и возьмёт в руки лучшее оружие, какое только есть в его распоряжении. Скорее всего, тесла-шокер.

Шокера Бобикс опасался. Но не так чтобы очень. Главное тут было — не попасть под первый выстрел. При всех своих достоинствах, у тесла-оружия был один существенный недостаток — время перезарядки. Даже супернадёжный эстонский ES17002 требовал двух-трёх секунд. Бобиксу бы этого хватило.

Проблема состояла в том, что начальник нужен был живым. Лейтенант понимал, что деньги лежат в сейфе или в тайниках. Методами экспресс-допроса Бобикс владел, но пытать труп бесполезно.

Он, конечно, видел, что стекло прикрыто шторой. Это создавало дополнительные проблемы: даже если он быстро справится со стеклом, то борьба с тяжёлой тряпкой займёт несколько секунд. Тут-то его и подстрелят.

Неизвестно, к какому решению пришёл бы в итоге преступный лейтенант, но тут занавеска шевельнулась, и чьи-то волосатые руки подняли раму вверх.

Такого подарка судьбы Бобикс не ожидал. Мысленно поблагодарив Дочку-Матерь, он одним быстрым движением выхватил из-за спины заточку и вонзил её в чью-то волосатую руку.

Ёбс!

Бык в чёрной тельняге поскользнулся и слетел с копыт. Здоровенный ментяра прыгнул на него и принялся топтать ногами.

Ыц!

Бородатый заяц запустил в мента камнем, попал в глаз. Мент упал, покатился по земле, истошно вопя.

Дщ! Дщ!

Распахнулась дверь участка, волчара в форме разрядил в толпу тесла-шокер. Небольшой слонятко упал и задрыгал всеми конечностями, отчаянно трубя.

Здынь!

Свистнула пустая бутылка и разбилась о стену. Осколки посыпались на мента, который сидел, привалившись к стене, и выл, закрывая лицо руками.

Хррр! Вууу!

Огромный пёс схватил поверженного быка за горло и принялся терзать. Заяц прыгнул и распорол ему бочину огромным ножом.