Айзек Азимов - Угадывание мысли

Тщательное исследование показало, что Вандевантер был прав во всех отношениях. Молодой человек действительно говорил неправду о родной матери.

С этого момента способности Вандевантера неуклонно росли. За месяц он превратился в искусную, проницательную, безжалостную машину обнаружения лжи.

Весь департамент с возрастающей заинтересованностью наблюдал, как одна за другой проваливались попытки подозреваемых обвести Вандевантера вокруг пальца. Ни одна история о глубокой погруженности в молитву и чисто машинальном вскрытии при этом несчастного сейфа не могла выдержать его беспощадной логики допроса. Адвокаты, инвестировавшие доверенные им деньги сирот в обновление собственных офисов – совершенно случайно, по ошибке, – быстро выводились на чистую воду. Бухгалтеры, по недосмотру вычитавшие номер телефона из графы «налог к уплате», ловились на собственных противоречиях. Торговцы наркотиками, только что подобравшие пятикилограммовые пакеты с героином в ближайшем кафе и искренне принимавшие его за сахар, сдавались под капором неопровержимых аргументов.

Вандевантер Победоносный – так называли его теперь, и даже сам комиссар под аплодисменты всего отделения вручил ему настоящий ключ от уборной, не говоря уже о том, что его офис перенесли в начало коридора.

Я уже поздравлял себя с тем, что все отлично и что вскоре Вандевантер, убедившись в своем успехе, женится на Минерве Шлумп, как вдруг явилась сама Минерва.

– О дядя Джордж, – прошептала она с ужасом, покачивая всем своим упругим телом и падая ко мне на грудь. От страха она была на грани истерики.

Я подхватил ее, прижал к себе и минут пять-шесть выбирал стул, чтобы усадить ее поудобнее.

– Что случилось, моя милая? – спросил я, медленно сгружая се с себя и оправляя на ней одежду на случай, если бы в ней был непорядок.

– Дядя Джордж, – сказала она, и в ее красивых глазах показались слезы. – Вандевантер.

– Я надеюсь, он не шокировал тебя непристойными или неуместными предложениями?

– О нет, дядя Джордж. Он слишком хорошо воспитан, чтобы делать такие вещи до свадьбы, хотя я ему осторожно объяснила, что вполне понимаю, какое влияние оказывает на поведение молодых людей гормональная сфера, и что я вполне готова простить его, если он не сможет этому влиянию противостоять. Но он держит себя под контролем.

– Так в чем же дело, Минерва?

– Ах, дядя Джордж, он расторг нашу помолвку.

– Это невероятно. Нет людей, которые друг другу подходили бы больше. Почему?

– Он сказал, что я… что я из тех женщин, которые говорят… говорят не то, что есть.

Мои губы невольно произнесли:

– Лгунья?

Она кивнула:

– Это мерзкое слово не слетело с его губ, но именно это он имел в виду. Только сегодня утром он смотрел на меня взглядом тающего обожателя и спрашивал: «Любимая, всегда ли ты была мне верна?» И я ответила, как всегда: «Как верен солнцу луч его, как верен розе лепесток ее». И тут у него глаза сузились и взгляд их полоснул меня как нож. Он сказал: «Так. Твои слова не соответствуют действительности. Ты меня дурачишь». Меня как будто ударили по голове. Я спросила: «Вандевантер, милый, что ты говоришь?» Он ответил: «То, что ты слышишь. Я в тебе ошибался, и мы должны расстаться навеки». И ушел. Что же мне делать? Дядя Джордж, что мне теперь делать? Где мне найти другого такого перспективного жениха?

Я задумчиво сказал:

– Вандевантер обычно не ошибается в таких вещах – по крайней мере последние месяца полтора. Ты бывала ему неверна?

У нее на щеках вспыхнул застенчивый румянец.

– Не по-настоящему.

– Насколько по-ненастоящему?

– Два-три года тому назад, когда я была всего лишь неопытной семнадцатилетней девушкой, я целовалась с одним молодым человеком. Я его крепко держала, но только чтобы он не убежал, а не потому, что он мне сколько-нибудь нравился.

– Понимаю.

– Это был не очень приятный опыт. Не очень. И когда я познакомилась с Вандевантером, я удивилась, насколько приятнее целоваться с ним, чем с тем, другим, раньше. Ну, и я, конечно, захотела проверить, что это так и есть. И при наших с Вандевантером отношениях я иногда – только в чисто научных целях, дядя Джордж, – целовалась с другими, чтобы еще раз убедиться, как ни один из них сравниться не может с моим Вандевантером. Я могу вас заверить, дядя Джордж, что я им предоставляла возможность для поцелуев любого стиля, не говоря уже о пожатиях и объятиях, – и ни один из них, никогда, ни в чем не мог сравниться с Вандевантером. А теперь он говорит – я была неверна.

– Это смешно, – сказал я. – Дитя мое, с тобой поступили нечестно. – Я поцеловал ее раза четыре или пять и спросил: – Видишь, ведь эти поцелуи совсем не так тебя радуют, как поцелуи Вандевантера?

– Давайте посмотрим, – сказала она и горячо поцеловала меня еще четыре или пять раз с величайшей искусностью. – Конечно, нет! – заявила она.

– Мне надо с ним увидеться, – сказал я.

Тем же вечером я пришел к нему на квартиру. Он задумчиво сидел у себя в гостиной, заряжая и разряжая револьвер.

– Вы, сказал я, – несомненно, замышляете самоубийство.

– Никогда, – ответил он с деланным смехом. – С какой стати? Из-за потери фальшивого бриллианта? Из-за лгуньи? Я с ней отлично разобрался, скажу я вам.

– И скажете неправду. Минерва всегда была вам верна. Ни ее руки, ни ее губы, ни ее тело никогда не соприкасались ни с чьими руками, ни с чьими губами ни с чьим телом, кроме ваших рук, ваших губ, вашего тела.

– Я знаю, что это не так, – сказал Вандевантер.

– А я вам говорю, что это так, – настаивал я. – Я говорил с этой плачущей девой долго, и она рассказала мне самый страшный секрет своей жизни. Однажды она целовалась с молодым человеком. Ей было пять лет, а ему шесть, и с тех самых пор ее снедает неумолимое раскаяние за это мгновение любовного безумия. Никогда с тех пор не повторилась подобная недостойная сцена, и это мучительное воспоминание вы и обнаружили.

– Вы говорите правду, дядя Джордж?

– Посмотрите на меня своим проницательным и безошибочным взглядом, я повторю вам слово за словом, а потом вы скажете мне, правду ли я говорю.

Я повторил весь рассказ, и он удивленно сказал:

– Дядя Джордж, вы говорите точную и буквальную правду. Как вы думаете, Минерва когда-нибудь меня простит?

– Конечно, – сказал я. – Покайтесь перед ней и продолжайте упражнять вашу проницательность на всех отбросах любой винной лавки, любого совета директоров и любого департамента, но никогда, слышите – никогда – не обращайте свои испытующие глаза на любимую вами женщину. Совершенная любовь – это совершенное доверие, и вы должны верить ей – совершенно.

– Я буду, я буду! – закричал он.

И с тех пор так оно и идет. Он теперь самый известный детектив во всей полиции, его повысили до детектива половинного класса и дали офис в цоколе рядом с прачечной, Он женился на Минерве, и они живут в идеальном согласии.