Александр Кириллов - Хоррорная сказка

Продолжая неумело поглаживать такого чудного "ужика" она подняла глаза на удивлённого мужчину и спросила:

- А можно я с ним поиграю?.. Ему нравится...

Иллюзию девочки о ручном ужике хотелось поддерживать бесконечно. Пусть доверчивое дитя трогает его сколько угодно! И гладит и гладит… и может сжать и поиграть – он совсем не против! Чтобы девочке было удобнее, Глашатай приподнялся и стащил с бёдер штаны и пред белым светом предстал не только колом стоящий член, но и железные яйца… в смысле они тоже были наготове и бодро сверкали сквозь буйную растительность.

- Детка, а тебе не жарко? – заботливо спросил девочку Глашатай. – Ты могла бы снять юбку, да и рубашечку тоже. Она к тому же у тебя не совсем высохла, а на солнышке подсохнет очень быстро. Мне вот очень жарко!

И с этими словами он стал демонстративно расстёгивать рубашку, обнажая мужественную грудь, густо поросшую в районе сосков курчавыми тёмными волосками. Тёмная же полоска уходила по центру к пупку и ниже и сливалась с уже выставленной на осмотр растительностью. Девичьи ручки в это время то ли в восторге, то ли в удивлении вцепились в крепкий ствол и сжали его, одновременно проехавшись по всей длине. Глашатай охнул и запрокинул голову. Хотелось схватить юное создание в охапку и насадить на член как жука на булавку. Представляя каким восхитительно узким может оказаться желанное отверстие мужчина закусил губы до крови, еле сдерживаясь от того чтобы не наброситься на доверчивое создание.

- Поцелуй, поцелуй его! – прохрипел он из последних сил и стянул с себя слабеющими руками рубашку окончательно.

Нет, Золушка была не совсем уж дурочка и присмотревшись поближе поняла, что с ужиком что-то не то. Или где-то не так. То есть, в наличии не оказалось. Но и то, что было вместо - выглядело очень интересным. Чудная тёплая палка, торчащая из гнёздышка волос и под ней какие-то шарики. Любопытная девчушка потыкала пальчиком и в шарик, но твёрдый отросток был интереснее.

Глашатай посетовал на жару и разделся, предложив последовать его примеру.

Да, день выдался жарким. И рубашка была слегка влажная. А разве можно?.. Она раньше никогда об этом не задумывалась, но коль взрослый, умный (на должности ведь!) мужчина говорит, то, наверное, нужно... Девушка быстренько стянула рубашечку, а потом и юбку. Всё равно та никогда ей не нравилась. И вернулась к прежнему занятию. Щупанью и... Целовать?.. Приученное к нераздумывающему послушанию дитё наклонилось поцеловать... Этот отросток наверное любил, чтобы его целовали и так смешно тыкался ей в губы вершинкой. Но голой попкой сидеть на шершавом дереве было непривычно и Золушка ерзала, пытаясь устроиться поудобнее. Собравшись пожаловаться, она уже открыла ротик, но в него тотчас же скользнуло то, что она сжимала в руках.

Золушка оказалась изумительно послушной девочкой. Даже подозрительно послушной. Что ей ни скажи, тут же выполняет! Глашатай начал подозревать, что это неспроста. Однако неспростом надо было пользоваться. Девочка послушно разделась и у Глашатая аж дыханье спёрло. Это вам не Мачеха, тоже, конечно, женщина вполне достойная, особенно, если вспомнить все её достоинства и те что в руку не вмещаются и то глубокое в которое отлично всё помещается… но Золушка… Без одежды она уже не выглядела ребёнком. Маленькие грудки идеальной формы венчали нежные, цвета молочного шоколада соски, торчащие то ли от прохлады, то ли от возбуждения, стройная фигурка с тонкой талией, тем не менее, имела вполне сформировавшиеся бёдра с тёмным треугольничком внизу живота. Золушка не дала Глашатаю вдоволь налюбоваться своим совершенством, она вновь уселась на брёвнышко и нагнулась над его пахом. Вследствие чего всякие мысли покинули его головушку. Несколько минут он блаженно постанывал, ощущая всем естеством как тонкие девичьи пальчики трогают, оглаживают и пожимают средоточие его мужественности, а затем тёплый и нежный ротик накрывает головку и… не удержавшись он толкнулся бёдрами и ахнул. Его жезл ворвался в тёплые глубины и уткнулся в нёбо. Хотелось двигаться, но мужчина опасался, что девочка по неопытности сомкнёт зубы и кто-то тут сильно пострадает. Поэтому он быстрым движением вывел орган на волю и спросил дитя прерывающимся от страсти голосом:

- Детка, скажи мне честно, ты уже делала ЭТО с мужчиной?

Золушка растерялась. Вообще-то, дома она делала всё, но какое конкретно дело интересует Глашатая…

- Ну да, наверное… - протянула она неуверенно, - хотя обычно я всё же одна справляюсь, – добавила чуть тише. И только тут обратила внимание на тяжёлое дыхание и хриплый голос мужчины. У её мамы тоже так было. Перед смертью. - Ой, вам плохо?.. – девчушка испугалась и вскочила с бревна. Он, наверное, болен. Отсюда и жар и стоны и…

– Может воды?.. – девушка заозиралась вокруг в поисках ручья и того, в чём бы эту самую воду принести. Ей стало жалко Глашатая, она ведь была доброй девочкой и хотела бы помочь. А ещё, если быть совсем откровенной, она жутко боялась оказаться наедине с трупом… - Или на помощь позвать? Вы же не умираете, правда? – в её голосе звенела надежда и обречённость.

Глашатаю было немножко непонятно, какой метод использовала девочка, когда справлялась с этим сама, но один плюс в её ответе просматривался однозначно – детка знала, что получит в результате. Ну, то, что называется оргазмом, сопутствующие пара тройка кубических сантиметров его спермы не в счёт. Глашатай очень рассчитывал, что девочку он тоже сможет одарить оргазмом и не одним, как и её мачеху. В конце концов, конец у него о-го-го! Да и мастерства никто не отменял. Многие жительницы королевства готовы были на любые хитрости, лишь бы он зачёл им какой-нибудь королевский указ…

- Не, не, не! – возмущённо замотал головой мужчина. – Я совершенно не собираюсь умирать вот прям щас! Раз ты это уже делала, то давай поступим так, - и он уселся поудобнее, сдвинув коленки.

– Садись деточка ко мне на колени верхом, то есть ножки свои свесь по сторонам. И ты увидишь, сладкая, что я совсем живой!

Всё это время он жадным взором наблюдал за её метаниями. Девчушка, то поворачивалась к нему сочной розовой попкой, то юными грудками, смешно подпрыгивающими при ходьбе, и ему ещё очень хотелось буквально облизать её всю – каждую дырочку и выпуклость. Покусать за сосочки, сунуть палец в раковинку и ощутить её влажную и горячую глубину. От предвкушения он опять громко застонал и позвал её:

- Ну, иди же ко мне, дурочка! Я обещаю, ты испытаешь несказанное удовольствие!

Всё это было ужасно мило, однако Судьба стояла на страже. В тот миг, когда Золушка покорно пошла навстречу волосатым коленкам Глашатая, а тот уже предвкушал все последствия встречи своего конца с... раздался громкий стук топора и звуки бравой песни. Слова, правда, в ней были такие, что не юным девам их слушать и даже не образованным королевским служащим, а разве что матросам в припортовом кабаке. Где мог этого набраться Лесоруб, папа Золушки? Сие нам неизвестно. Возможно, он сам не догадывался о значении слов, которые весело вылетали из его глотки и искренне считал, что песня на иностранном языке. Всё может быть, Глашатай не стал это выяснять. Меньше всего ему сейчас нравилась перспектива встретиться лицом к лицу с большим и гладким топорищем Лесоруба, а особенно тем, что это топорище венчает.