Иван Банников - Маяк

Те бестолково затоптались на месте, растерянно оглядываясь по сторонам. Они не понимали просьбы и даже не замечали под ногами аккуратно расстеленной чистой тряпочки.

– Придурки, – беззлобно и обречённо ругнулся шаман под нос и приглашающим жестом направил посетителей к простой деревянной лавке, стоящей у стены избушки.

Их было трое. Возглавлял компанию старый дед, насупленный и явно не одобряющий приход к человеку, которого он считал шарлатаном. С ним пришла худая до безобразия бабка, которая уже заранее боготворила хозяина избушки и была готова поверить в любое чудо. Даже если бы шаман сходил перед ними в туалет, она всё равно посчитала бы это небесным знамением. Таких он не любил гораздо больше, чем тех, кто ему не верил. Третьим человеком оказался молодой парнишка, предположительно лет пятнадцати. Худой и бледный, он болезненно кривился и прижимал руки к животу.

– Что привело вас в моё скромное жилище, странники? – пробасил шаман важно и торжественно, для пущего эффекта тряся бубном, украшенным голубыми перьями редкой южной птицы.

– Занеможил наш мальчик! – запричитала старуха и тут же рухнула на колени. Шаман поразился тому, как мгновенно сменилось выражение её лица – с радостно-воодушевлённого на скорбно-плачущее. – Многий день мается животом, и нет ему успокоения и выздоровления!

– Облегчается свободно? – деловито поинтересовался хозяин, цепким взглядом ощупывая лицо и фигуру больного.

Он по-прежнему держался от них в стороне, потрясая бубном и помахивая маленькой металлической коробочкой на цепочке, из которой исходил слабый сладковатый дымок.

– Как это? – переспросила бабка, вылупляя глаза.

– Срёт, говорю, часто?

– Так вообще почти нет! – возопила она, вздымая к нему руки и сотрясая грязными волосами.

Она сделала попытку подползти к нему на коленях, чтобы схватиться за ноги и целовать их долго и упорно, но тут из сумрака комнаты неожиданно показался слуга шамана. Он грозно загремел массивным телом и громогласно объявил:

– Нельзя трогать колдуна! Иначе не будет удачи в лечении!

Старуха взвизгнула, отшатнулась от заколдованного страшилища и повалилась на спину. Шаман усмехнулся про себя, видя, что нахмуренный дед даже не попытается ей помочь.

– Фу, окаянный! – заверещала она, отползая обратно к лавке и поднимаясь на ноги. – Проклятое бесовское чудовище!

– Тихо в моём доме! – гаркнул шаман и грозно затряс бубном, а в тёмных углах комнаты загремели взволнованные духи, которых разозлила наглая выходка посетительницы. Духи стучали камнями и шипели, а где-то далеко противно визжало что-то непонятное.

Посетители сразу затихли, старуха мигом уселась на лавку и прижалась к мужу, который тоже порядком испугался, хотя и старался не подавать вида.

Шаман незаметно усмехнулся в густые светлые усы и продолжил:

– Говори сам, юный отрок, рассказывай, как занемог, и что с тобой в сей скорбный миг!

Парнишка поднял на него измученные глаза и проблеял:

– Давно живот болит. Нету сил. Мучаюсь каждый день.

– Пищу исправно принимаешь?

– Не хочется мне.

– Тошнит тебя?

– Тошнит, – согласно кивнул парень.

– Муторно?

Опять кивок.

– Не принимает тело пищи?

– Не принимает, – тяжко вздохнул больной.

– Началось с чего? Помнишь?

– Да как не помнить, святой ты наш человек! – снова не выдержала молчания бабка. – Да как поели мы бобурака, так скоро и началось это у него.

– Бобурака? Что это? – шаман озадаченно нахмурил густые светлые брови.

– Скотина в нашей деревне так зовётся. Зарезали и поедаем.

– Ясненько, – вздохнул шаман, уже примерно представляя, что не так с пришедшим больным.

Властным жестом он указал больному на угол хижины, в котором таинственно светились несколько свечей.

– Снимай всю одёжу и скидывай на пол. Становись нагим, чтобы видели мои верные духи твоё больное тело насквозь! Твои грязные одежды затмевают их очи. Как можно так редко стираться!

Старуха вскочила и попыталась что-то сварливо возразить, но дед рванул её назад и ударом по лицу заставил заткнуться.

Парень, стыдливо горбясь, снял с себя вонючие вещи, которые побросал на дощатый пол, пребывающий в гораздо бо́льшей чистоте. Шаман подошёл поближе и внимательно присмотрелся к телу больного. При худом телосложении парень имел непомерно раздутый живот, да и цвет кожи шаману не понравился.

– Слуга мой заколдованный! – внезапно возопил шаман так громко, что все присутствующие подскочили на месте от неожиданности и испуга. – Своим волшебством я породил тебя, дабы ты исполнял мою волю! И я защитил твои руки от людских болезней, так прикоснись ты к этому несчастному и пусть духи передадут мне через тебя, что неладно в этом теле!

Массивный слуга, который возвышался над шаманом на добрых пять голов, быстро прогремел через комнату и остановился возле больного. Большими нечеловеческими руками он ловко ощупал всё тело, особенно много внимания уделяя животу. При этом он издавал настоящие бесовские звуки, то попискивая как птичка малая, а то гудя как огромный рой шмелей. Дед с бабкой затихли на лавке как мыши и только тряслись от страха, глядя на происходящее глазами, в которых плескался настоящий суеверный ужас.

Чтобы таинственность и волшебность происходящего не вызывала сомнений, шаман в это время прыгал из стороны в сторону, бухал тяжёлой дубинкой по невесть откуда взявшемуся большому барабану, кричал и выл. Он зачитывал страшные проклятые заклинания на неизвестном языке и постоянно окуривал всю комнату странным дымом, от которого у гостей першило в горле и разъедало глаза.

Всё резко закончилось, когда окаянный слуга оставил в покое измученного больного и застыл на месте. Шаман тут же прекратил свои ужимки и заклинания. Он быстро прошёл за тяжёлый полог из оленьих шкур, за ним же поторопился и слуга, гремя толстыми ногами.

– Не двигаться и ничего не делать, а то духи без моего присмотра сожрут вас! – прикрикнул шаман из-за занавеси.

Старуха и дед молча переглядывались и внимательно прислушивались к тихому шелесту и сопению духов, которые клубились в тёмных углах и, несомненно, следили за посетителями, чтобы те не нарушили приказ хозяина колдовского жилища. Парень же просто трясся от холода и страха и всей душой хотел оказаться как можно дальше от этого страшного места и от неожиданно тёплых и мягких рук слуги колдуна, которые где только на его теле не побывали. И даже внутри.

Спустя минуту духи в углах комнаты тревожно и возбуждённо зашелестели и заклацали, полог распахнулся и шаман, тяжело шагая, вступил в комнату.

– Руки мыть надо, когда жрёте! – заорал он на всю избушку. – И не жрать сырое мясо! Варить надо! Жарить! Не жрать сырое! Червяки у тебя в животе! Куча мерзких червяков! Жрут они тебя заживо изнутри!