Антон Краснов - Апокалипсис для шутников

– Ты за нас боишься? – отвечал Ковалев и разве что не ткнул пальцем в свирепо ощетинившегося Эллера.

Этот уже накручивал свой Мьелльнир, явно готовясь швыряться им в новоиспеченных дикарей. Судя по тому, какие звуки доносились со стороны кузова, прочие дионы тоже не собирались проявлять миролюбие, а бравый сержант Васягин (насколько друзья знали его) так и вовсе почел бы своим долгом пресечь вопиющее правонарушение. К тому же в самом что ни на есть общественном месте.

– Ну так гони! – крикнул Афанасьев.

– Да как? Этот длинный урод колесо пропорол! Вот сука! Да я сейчас сам пойду его загашу!

Афанасьев вовремя вспомнил, что у его приятеля Ковалева, даже не подвергнувшегося действию катаклизма, ума ненамного больше, чем у несчастных клубных дикарей, кидающихся мобильниками и крушащих неонового мамонта. Он покачал головой. Нужно было что-то немедленно предпринять, иначе побоища с участием дионов, Ковалева и Васягина с одной стороны и тинейджеров эпохи позднего мезолита – с другой не миновать. Ему помогла Галлена, у которой, как неоднократно подмечал Женя, ума было больше, чем у остальных пяти ее соплеменников вместе взятых. Она схватила Эллера за руку, уже готовую бросить чудовищный молот прямо сквозь лобовое стекло, и закричала:

– Да опомнись, о неразумный! Ты хочешь воевать с этими людишками, враз ополоумевшими по нашей, кстати, вине? Ты же великий воитель, о Эллер, и не ратишься с червями! Они недостойны того, чтобы пасть от твоей руки!

Эллер, кажется, внял ее словам. Женя мысленно поблагодарил Галлену, и она, мгновенно подхватив его мысли, повернулась к Афанасьеву с лукавой улыбкой на губах.

В кузове, слава богу, тоже обнаружился свой миротворец. Им оказался Альдаир. Белокурый гигант выпрыгнул из кузова КамАЗа на землю и, сделав три шага, оказался у переднего колеса грузовика. «Что он собирается делать?» – подумал Афанасьев. Свистнул выдранный из ограды металлический кол и ударился в асфальт прямо около ноги Альдаира, однако отпрыск Зеурса (известного в нашем мире как Зевс) даже не обратил на это внимания. Он наклонился, завел обе ладони под днище КамАЗа, и Ковалев с Афанасьевым почувствовали, как кабина начинает крениться.

– Черт, какая силища! – невольно вырвалось у Жени, и тут КамАЗ стал падать набок.

– Берегись!!! – пискнул Колян, сорвавшись на фальцет.

Массивный грузовик с чудовищным грохотом упал набок. Лопнуло лобовое стекло, с жалобным звяканьем разбилось и стекло у водительской дверцы. Эллер врезался башкой в стойку кабины. Стойка погнулась. Женя и Колян отделались легким испугом и двумя или тремя царапинами; Галлена вовсе не пострадала. Да и по Эллеру после его контакта с кабиной что-то не было заметно, что он огорчен или испытывает дискомфорт.

Из кузова посыпались дионы, охреневший Васягин и инфернал Добродеев. Последнему не повезло больше остальных: прямо на него свалился громадный, грузный дион Поджо, прожорливый, как вечно голодный бегемот. Поджо даже не заметил, как взвыл под его тушей Астарот Вельзевулович. Такие мелочи, как падение грузовика и крики Добродеева, ничуть не отвлекли тучного Поджо от увлекательного занятия, а именно пожирания сырых пельменей вместе с упаковками. Пельмени, как легко догадаться, были утащены из бесхозного мини-маркета.

– Он что, сдурел? – взвыл Колян Ковалев. – Ты че творишь? – отступив от рамок этикета, заорал он на весьма довольного собой Альдаира. Впрочем, тот не обратил внимания на гнев Коляна. Он сосредоточенно колотил кулаком по днищу опрокинутого вместе с пассажирами и водителем КамАЗа. Наконец он перестал и, отступив на два шага, оглядел дело рук своих. А потом царственным жестом указал замершим троглодитам на поверженный грузовик. Дескать, сие я содеял.

Женя подтянулся и вылез из кабины.

– А-а, кажется, я понял, что уважаемый Эллер хочет донести до этих индивидов, – сказал он Галлене. – Он хочет дать им понять, что он только что победил ужасное чудовище и дарит свою добычу им. Вот они сразу все и утихомирились. Ну точно! Колян, ты только взгляни на это! Лезь сюда, говорю!

– Да я и так вижу! – проворчал Ковалев, выползая из кабины через разбитое, разошедшееся полосами лобовое стекло.

Посмотреть в самом деле было на что.

Длинный тип в белом свитере, который, верно, возомнил себя самопровозглашенным вождем племени, подскочил к Альдаиру и выдал несколько замысловатых коленец с выкидыванием ног высоко перед собой. Очевидно, этим варварским способом он выражал удовлетворение и благодарность. Потом он выдернул из толпы застывших за его спиной молодых людей девушку в светлом платье и, рыча, принялся сдирать с нее одежду. Ему помогал лысый тип с серьгой в левом ухе и в толстовке с дурацкой и кривой надписью: «No drugs your drinks!» Когда на девушке остались только трусы, длинный осмотрел ее с головы до ног, пощупал грудь (та и не думала сопротивляться, а только скалилась), хлопнул по заднице и подтолкнул к Альдаиру. Тот смотрел вопросительно. Длинный подпрыгнул на месте и выкрикнул несколько коротких отрывистых слов.

– Он тебе ее дарит! – со смехом крикнул Афанасьев. – Ты убил для них чудовище, о могучий и славный Альдаир, а он дарит тебе женщину из их племени! Бери, пока дают!

– А что, ничего девчонка, бери, – поддержал Колян, оглядывая голую мезолитическую прелестницу.

Тут вмешалась Галлена, которая немедленно приревновала своего родича к непонятной туземке, выставившей напоказ свои прелести.

– А ну!.. – сказала она, выступая вперед. – Что сие за непотребство? Убери свою женщину, ты! – рявкнула она на длинного «вождя» в белом свитере. – Немедля прекратите!

Мезолитические товарищи, переталкиваясь и выпуская короткие отрывистые слова, во все глаза смотрели на Галлену и Альдаира, но подарочную девицу забирать назад не спешили. Потом вождь вскинул вверх руки и завопил:

– Канхья ду быврррр!

– Бывррр! – заревела толпа, потрясая верхними и даже нижними конечностями.

– Пьор фррр бузи! – продолжал красноречивый вождь и принялся раздирать на себе нарядный белый свитер, никак не заслуживающий такого дикого обращения с собой. – Мран мманг быврррр!

– Бывррр! – повторно заревела покорная толпа мезолитических тинейджеров и предприняла несколько, несогласованных беспорядочных прыжков.

Афанасьев, который с некоторым остолбенением наблюдал это выступление предводителя перед своим добрым народом, вдруг почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука. Он обернулся и увидел Пелисье. Французский археолог облизнул губы и проговорил:

– Видишь ли, Женя. Конечно, этот язык настолько примитивен, что даже наши уважаемые друзья с Аль Дионны, способные видеть наши мысли столь же ясно, сколь ясно видим мы содержимое прозрачного бокала… даже они не могут уразуметь, о чем вещает этот… гм… месье в драном свитере. Однако я немного понимаю. Дело в том, что я серьезно занимался проблемами расхождения языков – проще говоря, определял сроки того, когда тот или иной язык отмежевывался от общего праязыка. Это называется глоттохронологической лексикостатистикой, или просто лексикостатистикой, или, в просторечии – глоттохронологией…