Владимир Круковер - Извращение желаний

Нарушение причинно-следственных законов коснулось не только злополучного вагона метро. Так как иступленный автор в очередной раз вспомнил Штиллера, то у несчастного Евгения Иудеевича на правой щеке вскочил здоровенный прыщ. Прыщ был багрового цвета, переходящего у основания в фиолетовой. Заниматься бизнесом с таким прыщом было просто несолидно. Бедный хозяин издательства остался дома и отменил нужные встречи, что ввело его в состояние депрессии.

Одновременно в интернете сама собой появилась страничка авторских работ иступленного автора, в которой упоминался не только изъевреенный Штиллер, но и весь сонм людей, к которым автор питал неприязнь. Страничка чем-то напоминала похабные телевизионные «Окна», поэтому у нее сразу же появилось множество читателей.

Внеземное влияние Ыдыки Бе, сплетаясь с могуществом Мефиса, реализовывало мысли людей самым причудливым образом. Редактор крупного издательства, некто Мифодий Екфимович, совершенно неожиданно для себя самого начал с отчаянной решимостью вычеркивать из рукописи известной авторши всех собак породы пекинес. Псы рычали и кусались.

На Тихвинском рынке неизвестно откуда появился странный ребенок с искаженным лицом. Его ноги сгибались в сочленениях самым неестественным образом. Малыш дико осмотрел снующих москвичей, вытянул правую руку вверх, будто ухватился за нечто невидимое, и улетел. Смуглые барыги проводили его скучающим взглядом, а покупатели и вовсе внимания не обратили, приняв за очередного беспризорника.

На Ярославском шоссе гаишник начал яро останавливать машины и желать всем шоферам счастливого пути. То, что он теперь ГБДДшник гаишника не смущало.

С горы мимо церкви недалеко от Цветного бульвара спустился странной внешности осел, на боку которого была непонятная надпись: «Магриус». Осел направлялся прямо к цирку. Он был плотно загружен книгами с фотографией президента России.

За ослом шли бешеные и лютые, вооруженные до зубов. Каждый нес на плечах личного редактора-миллионера.

В Думе в течение получаса все говорили правду. Думаки говорили эту правду, потупив очи, противоестественными, натуженными голосами, а по истечении тридцати минут срочно всем думским коллективом ушли в неочередной отпуск.

На Тихвинском рынке вновь появился странный ребенок, похожий на беспризорника. На этот раз с ним был стройный парень в шикарной белой дохе. Попытка милиционеров проверить у парня документы и московскую регистрацию предсказывалась безуспешной.

Изъевреенный Штиллер обрел на подбородке второй прыщ, который относился к семейству чирьев.

Когда-то давно два мэтра высказали идею о возможности прибытия на Землю сумасшедшего космического гостя. Высказали они ее мельком, немного расцветили байкой о вечном двигателе и двинули сюжет основной книги дальше.

Прошло время. Россия проиграла и холодную, и горячую войну с капиталистами. В итоге у побежденных появились гнойники, названные деликатно – горячими точками, а равенство советских нищих перестроилось в неравенство богатых.

Наступило очередное тысячелетие. Оно ознаменовалось катаклизмами и всеобщим потеплением климата. Преддверием грядущего потопа. Земля, уставшая от бестолковых людишек на своем чутком теле, решила слегка встряхнуться и принять ванну.

Именно в это время и появился на планете бедный разтроенный Ыдыка Бе, гениальный и всемогущий псих. Больной воплощением желаний.

Его угроза земной стабильности была еще большей, чем неизбежность всемирного потопа, поэтому некие загадочные существа, гораздо более древние, чем человек, вынуждены были выйти из подполья.

В этой книге мы можем проследить лишь внешние проявления этого противостояния земного и внеземного. Истинная суть сокрыта от автора, так как автор всего лишь человек. А человек, как известно, несовместим с истиной, ибо в человеческом толкование все то, что истинно – ложно.

В сущности, книга на девяносто процентов представляет авторские отступления, авторские исступления, абзацы, выдуманные для сведения автором счетов с неприятными ему людьми и совершенно идиотские авторские измышления. Ее вообще не следовало бы ни читать, ни издавать, кабы не те десять процентов, в которых есть несвязный рассказ о секретных событиях Пришествия Чужого и Противостояния местного. Чтение этой книги сравнимо с добычей радия – тонны словесной руды надо переварить, чтоб добраться до граммульки информационной пользы.

И вот, как раз в этой главе автор с ненужной обстоятельностью рассказывает еще об одной аномалии, произошедшей с простым советским [7]инженером, у которого неожиданно выросли простые девичьи груди. И никуда не денешься – придется читать.

Как вихрь, пронеслись события этого месяца. Они зачеркнули прожитое и изменили будущее. И тогда из усталого интеллигента, одного из многомиллионных служащих огромного государственного аппарата, в связи с перестройкой редко получающего зарплату, вдруг возникло нечто или некто среднего рода – вроде Оно или Он – Оно, черт его знает!

Но, видимо, бродили еще по его жилам остатки старой и крепкой закваски, которые и спасли усталого интеллигента от сумасшествия в тот дикий и жуткий момент, когда он впервые увидел ЭТО.

А произошло все в обычное утро, когда он, спустив ноги с кровати, щурясь полусонно, уставился в зеркало. «Чертовщина какая-то!» – мысленно удивился интеллигент и протер глаза. Но ЭТО не исчезло! Он еще трижды протер глаза, но все же не поверил им. «Галлюцинации, что ли начались?» – опять подумал интеллигент, но прикосновение ладонями к волосатым ребрам, а затем 'и выше развеяли всякие сомнения: за ночь у него, тридцатилетнего мужика с волосатым телом выросли там, где им и положено быть… упругие девичьи груди!!!

Он окаменел перед зеркалом, и только нижняя челюсть оставалась живой, мелко и непроизвольно дрожа. «Мама родная!» – ужаснулся интеллигент и тут же к нему вернулась возможность пошевелиться. Робко и смущенно, как в пору наступающей юности, он провел кончиками пальцев по припухшему соску левой груди, и судорога вспыхнувшего желания молнией пронзила низ живота. Тогда интеллигент глухо и протяжно застонал, а затем стал яростно биться лбом об зеркальную твердь. Однако рассудок все же контролировал чувства, и стекло осталось целым, А он упрямо стучался лбом в стекло, словно пытаясь прорваться туда, в Зазеркалье, и там найти спасение от этого утреннего кошмара. И вдруг новая мысль обожгла его сознание, которое, кажется, было в полном порядке: