Анна Рудианова - Колесо Судьбы

Шагал он быстро и крепко держал меня за руку, я путалась в длинных складках кимоно и семенила часто-часто. Мы шли по извилистой дорожке из камня. Периодически отец просто приподнимал меня в воздух, чтобы я передохнула. Деревянные платформы в этот момент пытались сбежать, но я ловила их пальцами ног.

Мы остановились у большой беседки. Красные деревянные столбы венчала красная же изогнутая крыша. В беседке возлежали несколько человека. Император – толстый бородатый мужчина лет 30-40, старый мужчина в белом одеянии, две женщины в красивых кимоно с цветами, пара веселых девчонок и мальчик лет десяти…

Подражая отцу, я упала на колени в глубоком поклоне.

– Да, благословит ваш путь Будда, Великий правящий император!

– Рад видеть тебя Хотомото, поделись с нами успехами своей дочери, – голос императора был ленив и тягуч. Он пел «А», как заправский москвич. Только очень неторопливо.

Отец неуверенно посмотрел на меня:

– Великий правящий император, благодарю за оказанную честь. Моя дочь может прочить вам любой текст, написанный кокуго. Написать свое имя на кандзи. Ее зовут Амай …

Император поднял руку, заставив отца замолчать:

– Такая маленькая, а уже читает и пишет… Зачем?

Конечно, зачем нам образованный народ, давайте плодить дураков и подлиз. В слух я разумеется ничего подобного не сказала, но очень хотелось.

Тут на меня налетел вихрь. Ребенок лет трех скакал и смеялся, тыкая в меня пальцем:

–Читай – читай! – выкрикивал он.

Я ошарашено подпирала лбом камень: мне встать так, и не предложили. Видимо, сейчас мне полагается впечатлить императора.

А надо ли? К чему такое внимание? Не пустят ли на растерзание ученым? О чем я? Тут и ученых, наверное, пока нет.

Император поморщился, но быстрая служанка уже утащила мелкого второго принца вглубь сада.

– Напиши, что-нибудь, – милостиво кивнул мне император и улыбнулся сыну, которого не утащили. Десятилетний пацан тяжело вздохнул. Не легка жизнь без компьютера и телика?

Служанки принесли маленький столик, кисть, чернила и ткань.

Не разгибаясь, подползла к столу и попыталась вспомнить хоть одно стихотворение.

На ум лезли только детские стишки Агнии Барто.

«Наша Таня громко плачет, у нее болит спина, ножки и немного голова…»

Представила, что изображу это иероглифами, и меня совсем переклинило. Руки тихонечко затряслись, а глаза предательски заслезились.

Взять в руки детский впечатлительный организм оказалось тяжело.

В конце концов, я пошла на компромисс и вывела корявенько:

Не плачь, ребенок,

Деревянная кукла

Не достанет дна реки.

Как изобразить утонет – я не знала. Не исключено, что можно было нарисовать водоем с рыбками. Многие иероглифы были похожи на то, что они означают. К примеру, «человек» был палочками с ручками и ножками без головы. Голову я постоянно пририсовывала, это было забавно.

Кто и как придумал такие обозначения? Что за извращенец?

Служанка преподнесла стих императору, тот погладил бороду, задумчиво пробежал глазами строчки.

– Очень хорошо. Кто написал это? Нетленность бытия передает хокку.

Пока я мучительно вспоминала полный титул императора, и пыталась понять, ко мне ли обращен вопрос, что такое хокку и можно ли сказать, что написала его я своей рукой сейчас, а вот придумала женщина из будущего, отец взял инициативу на себя:

– Великий правящий император, Амай много читает, может быть, пара неизвестных…

– Я сама, – шепнула папочке.

– …Неизвестных поэтов надоумили ее написать этот стих, в честь ее любимой деревянной куклы, – глаза отца выразительно предупредили, что дома меня прибьют. Тут запрещено самостоятельное творчество? Головы моим нарисованным человечкам поотрубают?

Император почему-то не обрадовался и недоверчиво перевел взгляд с меня на белобородого старика.

Старец сложил руки с длинными тонкими пальцами лодочкой и выдал:

– Великий правящий император, я не знаю поэта, которому принадлежит данный стих. Да и размер нарушен в нем. Но, если отец не врет, и девочка сама его написала, в будущем ей уготована судьба ученого. Есть в ней потенциал, – в его устах слово «потенциал» звучало как «мясо для экспериментов». Мне сразу захотелось домой. И чего я тут развыпендривалась? Хоть бы не сожгли! – А как ты докажешь, что она сама написала стих?

Ух, бороденка твоя козлиная, а как докажешь, что не накладная?

–Сэджу-сенсей, вы не найдете этот стих в свитках, – не растерялся отец, – она еще может что-нибудь сочинить.

Могу! Очень могу! Из матерного! Хотите?

–Прочитай еще, – опять соизволил император.

И как не хотелось послать слушателей, я глубоко вздохнула, успокоилась, вспомнила несколько хокку. Даже смогла бы их написать. Набрала побольше воздуха и с выражением, достойным МХАТа, продекламировала:

Яркая луна.

У пруда всю ночь напролет

Брожу любуясь.

И две красных точки на моих губах растянулись в блаженной улыбке. Это вам не поэму о «Руслане и Людмиле» наизусть помнить. Хотя я и это могла. Как бы у них бороденки задергались, расскажи я всю историю про Черномора. Или «Евгения Онегина»? Но эту знала только частично.

– Это Басё-сан! – закричал мальчик рядом с императором. – Никакая она не гениальная! И буквы пишет еще хуже меня. Сравнивать меня с ней … – этого слова я не знала. Но прозвучало очень обидно. Мальчишка раскраснелся, сжал кулаки и даже привстал.

Лицо великого императора перекосило гневом. Грядет великое наказание.

«Куда ж я лезу!» – мелькнуло в голове. И решила поступить как настоящая женщина: я разрыдалась.

Много слез и соплей, «хочу к маме» в перерывах между всхлипами и красноречивое заламывание рук.

Это тут же остановило завистливого мальчику и озадачило императора, который быстренько махнул отцу рукой.

– Разрешаю удалиться! И покажите вашу девочку врачу, уж больно резко она реагирует на мнение знающих людей.

– Переволновалась, наверное. Простите, великий правящий император. Истинного пути.

И мы, постоянно кланяясь, утопали прочь с глаз правящего семейства. Я старалась плакать погромче, даже за воротами. Быстрым шагом мы шли к дому. Пешком, повозки не было. Через некоторое время отец сказал:

– Можешь уже прекратить истерику. Никто не слышит, – он-то прекрасно знал, что я не плачу никогда. – Прости, дочка, моя вина.

Но я вовсю глазела на прохожих, повозки и лошадей. И забыть забыла про бородатых приставал и мелких нытиков.

Люди были одеты в кимоно, некоторые в широкие штаны и объемные рубахи, подпоясанные под грудью. Цвета одежд были разнообразные, но не яркие. У мужчин – однотонные: синие или голубые. У женщин – с красивыми цветочными рисунками. У девушек голову покрывала ткань.