Олфель Дега - Ведьмина прелесть

– Вот ты где, маленькая дрянь! – услышала я задыхающийся голос сестры, и лениво открыла глаз.

Голубой. Зелёный, ведьмовский, глядеть уже не мог ни на сестриц, ни на сватов. И открываться категорически отказался.

– И отчего тебя искать приходится вечно по всему замку?! – не успокаивалась Ларка. Значит, на подходе и её близняшка, Дарка.

Оттого, что я прячусь, бестолочь.

Хотелось бы ответить мне. Но рот был занят. Вкуснятиной с кухни, горшочек я стащила, не глядя. И в темноте дегустировала в своё удовольствие, особенно не разбирая, что это. Вроде, варенье. По крайней мере, пальцем масса удобно ковырялась. И глаза открывать не требовалось. До этого момента.

– Какая зараза стащила мою маску для лица?! – раздался внизу зычный голос кухарки, и я поперхнулась, – вот туточки стояла, недавно намешала… Сметанка, вишня…

Точно, попадались и кусочки вишни. Без косточек.

– Мёд чуточку!

А я-то думаю, с чего это спина зачесалась? Чуточку… Меня с этой твоей чуточки разнесёт, как колоду. От мёда я чесалась сильнее, чем от сестриц.

– А на донышке – жемчуг! – сорвалась на визг кухарка.

Есть во внезапном появлении сестрицы хорошее. Я не сожрала вслепую жемчуг!

Меня, конечно, представили Адаму, как девицу, набитую разными достоинствами, но про наполнение жемчугом никто не говорил. Такой сюрприз испортили!

Ларка схватила меня за руку, и вытащила из укрытия. Придётся менять логово. Нишу под лестницей обнаружили как-то очень быстро.

– Что с твоим лицом? – ахнула сестра, поворачивая меня к солнечному свету.

Я, добыв из декольте зеркальце, куда оно было засунуто за неимением сумки, посмотрела на заляпанное лицо.

– Маска для лица, – пожала я плечами, демонстрируя похищенный горшочек, доковыриваясь, наконец, и до жемчуга.

Тщательно размазала массу со скользкими шариками по лицу, глядя на сестру.

– У тебя губы опухли, – сказала она, – и уши…

Чуточка мёда делала своё коварное дело.

– Дара! – закричала сестрица, грубыми пальцами пытаясь стереть с моего лица маску и, похоже, добавила опухоли цвета.

А вот и близняшка мчится, подметает подолом грязно-жёлтой юбки каменный пол башни.

– Где она пряталась?! Адам и его отряд вот-вот будут у Немериды! Ах ты, чудо… чудо…

Даже приятно стало. Перед тем, как меня отдадут в жёны не пойми кому с Севера, сестрица для меня ласковые слова нашла?

– Чудовище! – закончила Дара, и я только вздохнула.

Чудес не бывает. А про ласковых любящих сестричек, я читала только в сказках. Строго не разрешённых к прочтению, написанных дедушкой Дарстианом. Других книг в замке не водилось. А от его «Легенд о благочестивых жёнах и их трудах домашних» я до сих пор вздрагивала.

Вот интересно, когда мне торжественно давали читать дедулину писанину, на что рассчитывали? Что я радостно пойду дополнять приданое, которое мне заботливо готовили с рождения? Конечно, сундуки, заполненные добром, я нашла. И заботливо выложила простынями, сорочками и прочей сложенной тканью все собачьи лежанки в замке.

Моё доброе дело по утеплению жилья для пёсиков, пока осталось не замеченным. Пока. Впрочем, тряпки для приданого собирали не самого лучшего качества. Мачеха особенно за этим проследила.

Кстати, почему мне никто не объяснил новый свадебный обычай, когда невесту волоком тащат в главный зал замка, не давая даже порыдать в своё удовольствие?

– Стой! – раздался резкий голос командора Раймса, который после смерти моего отца обрёл полную власть в Немериде. Конечно, формально командовала мачеха. За моего сводного брата, которому едва исполнился год. Но настоящим хозяином был угрюмый тип, нервничающий, когда я задавала совершенно невинные вопросы.

Например, почему у братца волосы чёрненькие, носик с горбинкой… И переводила задумчивый взгляд на смуглого Раймса. Командор начинал, почему-то, злиться, и приказывал отвести меня в мою комнату.

Сёстры, как и было велено, остановились. Я висела между ними, болтая ногами. Но командор всё своё внимание обратил на ворота.

По брусчатке замка процокала лошадь. Наша, золотистой масти. Жеребята в Немериде рождались только такого изумительного цвета. С красивейшей белоснежной гривой. На редкость гадкий характер передавался по наследству. Более смирные лошади были исключительно привозными.

Я даже забыла про зудящую кожу, и закусила губу. Зловеще прищуривать глаз не пришлось – от отёка он и так превратился в тонкую щель.

В конюшню заходила без опаски. Как и любой истинный потомок из рода Немеридских лордов. Но кто тот самоубийца, который зацепился ногой за стремя, и безвольно повис вдоль крупа смой нравной лошади из табуна, очень хотелось выяснить.

Стрелка, которую я поймала под уздцы, нервно дышала и хрипела, поводя дикими глазами.

Раймс и сёстры, отбежав в сторону, наблюдали, как я успокаиваю лошадь, гладя её по морде. Мельком глянула на того, кого она притащила за собой. Железный шлем спас жизнь похитителя лошадей.

– Он украл Стрелку!– невнятным голосом сказала я возмущённо, пока парня отцепляли от кобылы.

– Я её подарил, – цыкнул командор, не глядя в мою сторону. Его принципы не обращать на меня внимание лишний раз иногда мне очень нравились.

А вот его слова – не очень. Подарил самую ценную кобылу из нашей коллекции. И продал меня. На редкость приятный тип. Не зря его каждый ужин пытаются отравить – и почти всегда это не я!

Сёстры отцепили меня от Стрелки. К сожалению, увернулись от крепкого копыта взбешённой их вмешательством кобылы, которая едва не уволокла пленника в новое увлекательное путешествие. Обзор замка для него был бы фатальным.

И даже накинули мне на голову плотную вуаль, ниспадающую до пола.

Таинственно и празднично. Подозреваю, что это мачеха подсуетилась с моим убранством, зайдя со спины.

Сватов, конечно, я уже видела, когда подсматривала за их приездом в Немериду. Но очень сомневалась, что уеду вместе с ними. И с Адамом. Которого уже заочно ненавидела. Не верю, что отец велел меня выдать замуж за рыцаря из соседних с нами земель.

Додумать не дали. Притащили в главный зал, крепко зажали с двух сторон, чтобы не пошевелилась, не дай Боги, не сорвала вуаль. И, главное, не начала рассказывать, как всех люблю. С этой целью, сестрицы начали традиционную заунывную песню, с которой обычно отдавали невест на чужую сторону. Пели громко, чтобы перекрыть мои вполне вероятные возмущения по поводу всего происходящего.

Но и сваты были опытные. Не первую деву брали из родного дома, видимо. Так как не торопились забирать меня у родных со слезами благодарности, и скорей тащить к жениху.