Алла Волынкина - О котах и принцах. Сборник рассказов

Вспомнив, кто у нас мама, Бетховин покраснел от удовольствия, и тут же поспешил ответить, что проживает он на улице Мориса Тореза, дом 98, квартира 106, 2-й подъезд, 8-й этаж. Зачем это принцу, было непонятно. Кто их, принцев, разберет. Но отказать в высочайшей просьбе не посмел.

Дико зудел указательный палец, рвавшийся тут же на дежурный вопрос фейсбука «Что у вас нового? » сообщить, что нового у Льва Валентиновича принц Чарльз и его письма. Но шестое чувство подсказывало – еще не время. Это вам не пак-чой и ломтики тунца, чтобы расшвыриваться такой эксклюзивной информацией. Ее надо подать, как файф-о- клок Королеве Елизавете, от которой он недавно получил личный привет.

На неделе, последовавшей за ответным письмом сыну Елизаветы II, работы было очень много. Настолько много, что Лев Валентинович выложил на своей странице в фейсбуке всего семь новых постов против десяти – двенадцати обычных. Все посочувствовали его домашней драцене, у которой слегка пожелтели верхние листья. Драцену звали Аппассионата (ироническая аллюзия на фамилию хозяина), и она пользовалась популярностью у большей части френдов. Плюс к тому парочка беглых селфи у дворовой елочки и несколько недурных вечерних пейзажей с видами зимней набережной. Совершенно не вовремя обиделась Клара, которую он забыл отметить на совместной фотографии. Он же не обиделся, когда месяц назад она не лайкнула его остроумный пост про нечищенные самарские тротуары! Пришлось закидать ее умилительными гифками с котятами и щенками. Конфликт был исчерпан после ответного эмодзи в виде улыбающегося бегемотика.

В пятницу вечером чете Бетховиных предстоял приятный оффлайн. Они редко куда-нибудь выбирались, но тут в местную галерею привезли авторскую копию «Купания красного коня» Петрова-Водкина, и соблазн сделать селфи с конем оказался уж очень велик. И названия в голове уже начали роиться: что-то вроде «Я пойду на поле с конем» или «Конь в пальто».

Таких селфи-энтузиастов, как Лев Валентинович, в галерее оказалось немало. А честно сказать – целая очередь. «Коня» выставили в отдельном «красном углу», и каждый проводил наедине с копией шедевра добрые пять минут. Пока Бетховин с Кларой листали соцсеть, дожидаясь своих пяти минут, лента успела густо покраснеть от свежих фото опередивших счастливчиков.

Разумеется, придуманные четой Бетховиных названия уже пришли в голову «голове» очереди, поэтому надо было брать свежестью идей. «Я люблю свою лошадку?», – предложила Клара, но тут же отмела собственную идею – вдруг подумают, что Бетховин имеет в виду не петрово-водкинского коня, а саму Клару?

«Коня на скаку остановим?», – это уже было предложение Льва Валентиновича? Но здесь веяло скрытой угрозой Петрову-Водкину и всему искусству. Не пойдет.

Когда наконец зашли в «красный угол» и вплотную занялись селфи, другие мысли отошли на задний план. Чуть позже из множества вариантов выбрали самый достойный – Лев и Клара по обе стороны полотна, и подпись – «Ход конем». Но самое приятное случилось, когда спустя 10 минут после появления селфи на страничке, в «личку» ко Льву Валентиновичу пришло сообщение: «Amazing, дорогой друг! Рад тому, как тонко вы цените высокое искусство! Пришлите номер вашей банковской карты. Я с удовольствием перечислю небольшое вознаграждение за ваши старания. Ваш Чарльз.» Дрожащей рукой Бетховин набрал комбинацию из шестнадцати цифр и отправил далекому другу, тут же в уме сосчитав, сколько рублей умещается в одном английском фунте.

Вслед за принцем, на страничку Льва Валентиновича пролился благословенный дождь из смайликов, одобряющих маленький лошадиный перформанс под сводами галереи. А давняя френдесса, которая всегда очень тепло отзывалась обо всех фейсбучных придумках Бетховина, написала: «Королевский гамбит!» и добавила три красных сердечка. Лев Валентинович тут же зашел на ее страничку и оставил целых пять красных сердечек под ее фотографией рядом с красным конем: на ней френдесса запечатлела себя крупно щекой к щеке с животным. Получилось, если честно, так себе – у смотревшего возникали сравнения не в пользу френдессы. Но этикет есть этикет.

Любопытно, что когда спустя пару минут они с Кларой спускались к выходу, навстречу попалась эта самая френдесса, которая скользнула взглядом и равнодушно прошла мимо своего дорогого фейсбучного друга. «Довольно противная тетка», подумал Бетховин, и добавил комментарий к своим пяти сердечкам: «Божественно!», за что получил заслуженный лайк от хозяйки поста.

В выходные пришлось взяться за уборку квартиры, делая перерывы на комментарии, возмущенные рожицы и остроумные гифки. Ни весточки, ни фунтов от Чарльза не было. Что ж, «торопись медленно», как говорят британцы.

В урочный час началась новая рабочая неделя. Зоя Порфирьевна на этот раз выложила себя в обнимку с зимней сосной и надписью под картинкой: «Жизнь – обман с чарующей тоскою». И снова Есенин высказался невпопад: на заднем плане исходили дымком шашлыки на мангале и улыбался круглощекий муж тоскующей дамы. Лев Валентинович занес палец над строкой с лайками – вкус боролся в нём с презренной пользой. Победила польза – через два дня аванс, мало ли что. Лайк был поставлен.

Слава на сей раз ограничился скромной фотографией своей кошки, лежавшей на его тощих коленях. «Лучше уж так, чем Есенин», решил Бетховин и удостоил Славу двух больших синих пальцев, за что и получил ответный лайк.

Лёше сегодня бог послал пиццу с нутеллой, ягодами и сливочным сыром, дим сам с креветкой и желе из манго. Льву Валентиновичу страстно захотелось увидеть желе из Лёши, но он, стиснув зубы, вознаградил прожорливого маркетолога картинкой с дымящейся тарелкой и облизывающимся щенком. Пусть подавится.

Домашний вечер после рабочего дня выдался спокойным. Новостная лента текла неторопливо как Волга, вынося на берег осколки чужих жизней. Вдруг в дверь позвонили. Это было странно в такой час. Да и вообще к Бетховиным редко кто заходил, в отличие от их фейсбучных страниц.

Лев Валентинович заглянул в глазок. За дверью стояли мужчина и женщина в медицинских масках. На жуликов вроде бы не похожи. Санитарные нормы соблюдают. Он решился открыть дверь. На него смотрели принц Чарльз и его жена Камилла. Маски не помешали сразу же их узнать. О, эти седые пряди и близко посаженные глаза, о, эти оттопыренные розовые уши! На Камилле была маленькая шляпка с большим фиолетовым пером. «Неосмотрительно для нашей самарской зимы», – подумал Бетховин.

– Гуд ивнинг, май френд!, – на чистом английском произнес старший сын королевы Елизаветы.

– Ай эм глэд ту си ю, – звучно добавила Камилла. Чарльз продолжил на ломаном русском: