Терри Пратчетт - Carpe Jugulum. Хватай за горло!

– Э… Я ничего не говорил о чае…

– Правда? Извини, значит, это был кое-кто другой. Что, по ее мнению, я должна сделать?

«Особенно после того, как тебе показалось, что ты знаешь, где она прячется», – добавила Пердита.

Вдруг раздался скрип, и они услышали, как открываются двери Главного зала. Появился свет, тени заплясали в поднятом сильным дождем тумане, потом донесся всплеск, и двери захлопнулись. Правда, перед этим прозвучал смех.

Агнесса поспешила к нижним ступеням лестницы, за ней по пятам шлепал Овес.

В этой части двора собралась особо широкая и грязная лужа. И в ней, в разорванном платье, лежала матушка Ветровоск. Волосы, обычно стянутые в тугой узел, были растрепаны.

На горле ее была кровь.

– Они даже не удосужились запереть ее в камере или еще где, – кипя от злости, сказала Агнесса. – Просто выбросили, как… как обглоданную кость!

– Полагаю, они решили, что она теперь и так взаперти. Бедная пропащая душа, – покачал головой Овес. – Давай, по крайней мере, укроем ее от дождя…

– Да, конечно.

Агнесса схватила матушку за ноги и поразилась, насколько тяжелым было это с виду такое хрупкое тело.

– Может, отнести ее в город? – предложил Овес, судорожно кряхтя под весом свой части ноши.

– Не слишком удачная мысль, – отозвалась Агнесса.

– Но наверняка…

– И что ты скажешь? «Можно, мы оставим у вас матушку? Кстати, проснувшись, она превратится в вампира…»

– А.

– Люди и раньше не слишком-то радовались появлению матушки. Ну, разве что за исключением тех случаев, когда она приходила их лечить.

Агнесса пыталась что-то рассмотреть сквозь дождь.

– Обойдем замок со стороны конюшен, там есть навесы и сараи…

Король Веренс открыл глаза. За окном спальни стеной лил дождь. Света не было, кроме того, что просачивался в щель под дверью. В этой же щели виднелись тени двух дремавших на стульях охранников.

Загремела ставня. Один из убервальдцев открыл окно, выглянул в штормовую ночь, не увидел ничего интересного и, волоча ноги, вернулся на свое место.

Все казалось очень… приятным. Веренс чувствовал себя так, словно лежал в теплой ванне, где расслабленному телу очень удобно, очень хорошо. Пусть мировые проблемы беспокоят других. Он покачивался, словно бревно, дрейфующее по теплому морю жизни.

Ему показалось, что он слышит чьи-то голоса, причем голоса эти доносились откуда-то из-под подушки.

– Рикт, ги'тае йон хелан верзунов?

– Ах, дракс-передракс ента килт!

– Хьюп?

– Нах счеткс та тетра… йин, тан, ТЕТРА!

– Хьюп! Хьюп!

Что-то зашуршало на полу. Стул под одним из охранников подскочил и с бешеной скоростью помчался к окну.

– Хьюп!

Стул вместе с сидевшим на нем охранником вылетел на улицу сквозь стекло.

Второй охранник успел встать на ноги, но перед ним прямо из воздуха вдруг что-то выросло. Для Веренса, выпускника Шутовской Гильдии, это выглядело как высокая пирамида, составленная из совсем крошечных акробатов.

– Хуп! Хуп!

– Хьюп!

– Хуп!

Пирамида поднялась до уровня лица охранника.

– Чо зыри, чими? На мал-мала люлей! – заорала стоявшая на вершине фигурка и бросилась охраннику прямо между глаз.

Раздался громкий треск, и охранник свалился навзничь.

– Хуп! Хуп!

– Хьюп!

Живая пирамида просыпалась на пол. Веренс услышал топот маленьких ножек и вдруг увидел прямо у себя на подбородке маленького, покрытого татуировками человечка в синем остроконечном колпаке.

– Сейу, кроль! Ка насче гуль-гуль, э?

– Здорово, – пробормотал Веренс. – И сколько ты уже галлюцинация?

– Тя че не вставакс, беда-беда?

– Это хорошо, – сонно произнес Веренс.

– Аухтахельвайт!

– Хьюп! Хьюп!

Веренс почувствовал, как его поднимают на кровати. Сотни маленьких рук, передавая его друг другу, поднесли короля к окну и выбросили в пустоту. Сквозь полудрему он подумал, что стена вроде бы гладкая, по ней нельзя так мягко и плавно спускаться. Вокруг раздавались бодрые вопли: «Та йа! Та ми! Хьюп!» Крошечные пальчики держали его за воротник, за ночную рубашку, за толстые шерстяные носки…

– Отличное представление, – пробормотал он, мягко опустившись на землю.

Но уже в следующее мгновение, покачиваясь из стороны в сторону примерно в шести дюймах над землей, он исчез в ночи.

Увидев сквозь дождь тусклый огонек, Агнесса забарабанила в дверь, и мокрое дерево сменилось лишь чуточку более приятным лицом сокольничего Ходжесааргха.

– Нам нужно срочно войти! – сказала она.

– Конечно, госпожа Нитт.

Он отошел в сторону, чтобы они могли внести в тесную комнату матушку Ветровоск.

– Она ранена, госпожа?

– Ты же знаешь, что в замке вампиры! – выкрикнула Агнесса.

– Да, госпожа.

Тон голоса предполагал, что сей факт услышан и принят к сведению и теперь Ходжесааргх вежливо ждет, когда последуют объяснения, хороший этот факт или плохой.

– Они укусили матушку Ветровоск. Мы должны положить ее на что-нибудь.

– Есть моя кровать, госпожа.

Кровать была маленькой и узкой, предназначенной для людей, которые ложатся спать, только когда смертельно устают.

– Она может немножко запачкаться кровью, – предупредила Агнесса.

– Я постоянно пачкаю ее кровью, – бодрым тоном откликнулся Ходжесааргх. – И пол тоже. У меня есть мази и бинты – в любом количестве, если нужно.

– По крайней мере, мази и бинты не повредят, – кивнула Агнесса. – Э… Ходжесааргх, а тебе известно, что вампиры сосут из людей кровь?

– Правда? Тогда им придется встать в очередь за моими птичками, госпожа.

– И это тебя не беспокоит?

– Госпожа Ягг дала мне огромный тюбик мази, госпожа.

Вот и вся реакция. Ходжесааргху было абсолютно наплевать, кто управляет замком, лишь бы его птиц не трогали. На протяжении многих веков сокольничие занимались крайне важным делом – в частности, дрессировкой ловчих птиц, которая требовала немалых усилий, – ну а управлять государством они предоставляли любителям.

– Она промокла насквозь, – сказал Овес. – Давайте укутаем ее в одеяло или еще во что-нибудь.

– Нам понадобится веревка, – откликнулась Агнесса.

– Веревка?

– Она проснется.

– То есть… нам следует ее связать?

– Что происходит, когда вампир хочет превратить тебя в вампира?

Овес сжал в ладони медальон в виде черепахи и напряг память.

– Кажется, что-то попадает в кровь, – сказал он. – Думаю, если уж они захотят сделать тебя вампиром, ты им обязательно станешь. Иначе быть не может. Тут все дело в крови, а ей сопротивляться бесполезно. Против ты, не против – не имеет значения. Этой силе невозможно противостоять.

– Но она очень упрямая, – промолвила Агнесса.

– Что, очень-очень? – спросил Овес.

Один из убервальдцев, волоча ноги, шел по коридору. Услышав шум, он остановился, огляделся и, не увидев ничего интересного, что могло бы произвести шум, зашаркал дальше.