Екатерина Филиппова - Хорошая кошка

А старая Кулга рассказывала каждому, кто попадался на пути – да только кто будет слушать выжившую из ума дряхлую кошку – что богиня обиделась на племя Мэнкс за почитание морского бога Мимира. И он в отместку дал им разум и спрятал на этой планете, такой чуждой для кошачьего племени – лишь горстка мелких клочков суши в бескрайнем океане, собранные в жалкие ожерелья трех архипелагов, да десяток одиноких островков, разбросанные бело-голубыми блёстками по зеленой морской глади.

***

Испокон веку на каждом острове стоят две статуи, одна на закатном берегу, другая – на восходном. Баст сидит на высокой резной колонне, величественно выпрямив спину, обвив лапы длинным хвостом, и презрительно щурится на закат. Мимир, вальяжный кот с мощным рыбьим хвостом вместо задних лап, удобно развалился на беломраморной теплой глыбе, и широко открытыми глазами смотрит на восход.

Бара прислонилась спиной к холодному и влажному от утренней росы мрамору постамента статуи Мимира, и задумалась. Ну не бред ли все эти проповеди? В старых священных книгах написано, что Мать и Отец случайно встретились на берегу маленького холодного моря того, старого мира. И полюбили друг друга. А потом поссорились и навсегда расстались. Но все равно любят своих детей. Пусть многие из нас – почти бесхвостые, пусть мы не можем жить в море – ну, вот такие получились, ни в мать, ни в отца.

Бара, как и многие из их деревни, чаще молилась морскому богу – ведь до статуи Баст на противоположном берегу острова хоть и не очень далеко, а всё равно добираться нужно. Да и море она любила больше, чем мифические вересковые пустоши. Подумаешь, какие-то непонятные мыши – разноцветных ящерок в голубой траве ловить уж точно интереснее. На состязаниях в честь последнего дождя сезона Бара поймала их больше всех. Ну, почти, второе место – тоже здорово. А уж про сомнительные радости кувыркания в хлопьях замерзшей воды она даже подумать не могла без содрогания. Нет, их мир – прекрасный, солнечный, щедрый – здесь.

Вот вернётся Бальт, и они вместе отнесут дары и Мимиру, и Баст. А потом уплывут по закатной дорожке на самый дальний мыс…

***

Прибытие корабля из столицы ожидалось только к вечеру, но уже к обеду у статуи Мимира стала собираться толпа. Во впадинах мраморной глыбы прибавилось перламутровых раковин.Вызывающе блестела крупная жемчужина.Между ног ожидающих пробрался мелкий котенок рода Стампи и гордо положил на самое видное место очищенные до блеска огромные челюсти хищной зубатки.

Появившаяся на горизонте маленькая точка вызвала восторженные крики. Корабль стремительно приближался, подгоняемый большим буруном, особенно заметным на зеркальной глади моря – наверняка Мимир помогает. Вот уже видны паруса и мачты, красные в белую полоску туники моряков, оскаленная кошачья морда под бушпритом. Бурун немного переместился, замедлился, аккуратно подтолкнув шхуну к причалу. Не дожидаясь полной остановки, с борта спрыгнул молодой кот. Небрежно поклонился, вернее, просто кивнул головой Мимиру, повернулся к дальнему берегу и хрипло крикнул:

– Слава Баст! Слава Сехмет!

Толпа отшатнулась – неистовую львицу, сестру Баст, побаивались, да и не особенно почитали – так, поминали среди других богов. Чужая она была, недобрая.

Как всегда, выяснение отношений начала скандальная Кулга.

– Бальт, котёнок паршивый, ты что это за фокусы из столицы привез? За что нам Сехмет благодарить, разве она нам родная?

Бальт поправил новенький пояс младшего жреца, сурово оглядел встречающих, и напыщенно ответил:

– Совет жрецов постановил, что выше прочих богов должны мы почитать Баст и старшую сестру её, Сехмет.Наша мать слишком добра и слаба, и не может одна защитить народ свой. Теперь и на рассвете, и на закате все будут взывать к божественной львице.

Из толпы послышались недоуменные возгласы:

– Как на рассвете? А Мимир?

– А от кого нас защищать?

– Ты что, мятной настойки перебрал?

Вперед выдвинулся Альфа острова:

– Бальт, это слишком необычные вести, чтобы обсуждать их вот так, на ходу. Ты наверняка привез письма из храма, сейчас отнесёшь их в общинный дом и пойдем праздновать, там такой пир в твою честь приготовили! А завтра соберём Совет и все эти новости обсудим.

– Нет, я должен объявить всё здесь, сейчас, и всем.

Бальт выпрямился и, подняв лапу с выпущенными из подушечек пальцев когтями, угрожающе повернулся к толпе.

– Вы здесь закостенели в глупых суевериях. Пёс его знает, кто придумал глупый миф о душах, которые нужно отдавать морю, чтобы они потом вернулись обратно и возродились в наших котятах. И о Мимире, которые бережёт и очищает эти души. Но мы теперь знаем истину! Слушайте! Нас нашли наши старшие братья!

Толпа, вздрогнувшая и отшатнувшаяся при непристойном ругательстве «пес», замерла. Стоявшая в первом ряду, прямо за спиной мужа, беременная жена Альфы вскрикнула, инстинктивно прикрыла лапой уже сильно выступающий живот, и тяжело опёрлась на плечо поддерживающей её подруги.

– Да, да, львы! Народ Лабу. Они огромные, прекрасные и добрые. У них солнечно-песочный мех и прекрасная грива. Они поклоняются Сехмет и признают Баст.

Вдохновленный всеобщим вниманием, Бальт экзальтированно продолжал:

– Воздушный корабль Лабу приводнился возле Мэнкс-Аара три луны назад. Пришельцы со звёзд обещали подарить нам настоящую планету! С полями, лесами, реками и всего с двумя маленькими морями! Как на прародине, откуда нас предательски выкрал Мимир, укрыв среди всей этой воды от глаз Матери. Лучшие из лучших уже отправились на новое место. А мне обещано место во второй партии, и я могу взять с собой ещё десятерых. Ну, кто со мной? Отплываем на рассвете.

Из толпы начали выбираться коты – первый, второй… Бара попыталась присоединиться к группе, но была остановлена грубым:

– А ты куда? Девчонки остаются здесь. До следующего корабля вы должны собрать весь, вы слышите, весь жемчуг вокруг острова – за дорогу придётся платить.

Коты встревожено заворчали. Вышедшие вперед добровольцы неуверенно затоптались на месте. Бальт, не обращая внимания на недовольство, продолжил:

– И главное. Совет храма категорически запрещает умирать в море. Все слышали? Уже вторую луну мертвых приказано сжигать у статуи Баст, а пепел развеивать с вершины холма. Все архипелаги уже оповещены и согласны, что незачем поганить воду и привлекать морских хищников – они помешают добывать жемчуг.

Старая Кулга, застывшая перед толпой, неверяще воскликнула:

– Это же невозможно! А наши души – если они не уйдут в море, то кто же вернёт их обратно перерожденными? Как будут рождаться дети без души? Как без души будет жить море? Оно умрет, и мы вместе с ним.