Дуглас Адамс - Путеводитель «Автостопом по Млечному Пути» (перевод Е.Щербатюка)

Тем временем природные силы планетарной вогосферы работали сверхурочно, заглаживая свою давнюю вину. Появились прямобегущие драгоценно-искристые крабы, которых вогоны ели, раскалывая панцири железными колотушками. Появились стройные деревца, от цвета и скудости побегов которых перехватывало дыхание. И вогоны стали жарить крабье мясо на кострах. Появились элегантные газелеподобные создания в шелковистых шубках и с влажными глазами. Они не годились под седло, — их хрупкие спины легко переламывались, но вогоны все равно на них ездили.

Вот так планета Вогон коротала свой жалкий золотой век, пока не были вдруг открыты принципы межзвездных путешествий. В течение нескольких коротких вогонских лет все вогоны, вплоть до самого завалящего, перебрались в скопление Мегабрантис, политический центр Галактики, где они составили неописуемо могучий хребет галактической коммунальной службы. Вогоны пробовали получить образование, они пытались овладеть стилем и непринужденностью манер, но современные вогоны почти во всех отношениях очень мало отличались от своих примитивных прародителей. Каждый год они импортировали со своей родной планеты двадцать семь тысяч прямобегущих драгоценно-искристых крабов и проводили счастливую хмельную ночь, дробя их на кусочки железными колотушками.

В своей отвратительности Простетник Вогон Джелтс был совершенно типичным вогоном. К тому же, он не выносил бродяг, путешествующих автостопом.

Глубоко в недрах флагманского корабля Вогона Джелтса, таилась небольшая темная кабинка. Там робко мерцало пламя маленькой спички. Обладатель спички не был вогоном, но все знал и нервничал совершенно обоснованно. Его звали Форд Префект. [2]

Форд оглядел кабинку, но смог рассмотреть очень мало: странные, похожие на чудовищ тени вырастали и скакали по стенам от трепета огонька. Вокруг было тихо. Форд неслышно выдохнул хвалу дентрассисам. Дентрассисы — это племя необузданных гурманоидов, дикая, но приятная компания. Вогоны недавно наняли их на флоты дальнего радиуса действия маркитантами, предпочитая, тем не менее, держаться особняком.

Это вполне устраивало дентрассисов, любивших вогонские деньги, одну из самых твердых валют в космосе, но питавших отвращение к самим вогонам. Им нравилось смотреть только на раздраженных, выведенных из себя вогонов.

Только благодаря знанию этого незначительного факта Форд Префект не являлся облачком водорода, озона и окиси углерода.

Послышался негромкий стон. На полу едва шевельнулась распластанная фигура. Быстро затушив спичку, Форд залез в карман, нашел и вытащил искомое. Открыл, разорвал и потряс. Припал к полу. Фигура снова пошевелилась.

— Я купил немного арахиса, — сказал Форд Префект.

Артур Дент шевельнулся и опять простонал, неразборчиво бормоча.

— Вот, съешь немного, — настаивал Форд, потряхивая пакетиком. — Если ты никогда еще не проходил по лучу преобразователя материи, то наверняка потерял часть солей и протеинов. Пиво, которое ты выпил, должно было немного помочь.

— Вввыхххррр… — ответил Артур Дент и открыл глаза.

— Темно, — сказал он.

— Да, — подтвердил Форд, — темно.

— Нет света, — сказал Артур Дент. — Темно, нет света.

Одной из самых трудных для понимания Форд Префект всегда находил человеческую привычку постоянно утверждать и повторять весьма и весьма очевидные вещи, например, «Приятный денек», или «Вы очень рослый», или «О, дорогой, ты, кажется, свалился в тридцатифутовый колодец? С тобою все в порядке?» Форд было составил теорию для объяснения этого странного поведения. Если человеческие существа не будут постоянно упражнять губы, предположил он, то у них, наверное, начнут заедать челюсти. После нескольких месяцев наблюдений и раздумий он отказался от этой теории в пользу новой. Если человеческие существа не будут постоянно упражнять губы, предположил он, то у них, наверное, заработают мозги. Позже Форд пожертвовал и этой теорией, как непродуктивной и циничной. Он решил, что человеческие существа, в конечном счете, ему нравятся, хотя он всегда будет отчаянно сокрушаться, об ужасном множестве вещей, которые им недоступны.

— Да, — согласился он с Артуром, — нет света. И помог съесть ему несколько орешков.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как военная академия: все частички во мне маршируют, — ответил Артур

Форд уставился на него непонимающим взглядом.

— Если бы я тебя спросил, где мы, черт возьми, находимся, я бы пожалел, что спросил? — слабым голосом произнес Артур.

— Мы в безопасности, — Форд встал.

— А, хорошо.

— Мы в каюте одного из кораблей Вогонского Строительного Флота.

— А! Пожалуй, это немного иной смысл слова безопасность, по сравнению с тем, в котором я был уверен, — вздохнул Артур.

Форд чиркнул еще одной спичкой, чтобы найти, как включается освещение. Снова запрыгали и задрожали тени, напоминающие чудовищ. Артур с трудом поднялся на ноги и в тревоге охватил себя руками. Казалось, отвратительные чуждые создания столпились вокруг него. Воздух был наполнен плесневелыми запахами, которые проникали в легкие, но не узнавались, а слабый раздражающий гул не давал сосредоточиться.

— Как мы сюда попали? — спросил Артур, слегка поеживаясь.

— Мы проголосовали, — ответил Форд.

— Прошу прощения? Ты что, пытаешься мне объяснить, будто мы выставили руки, оттопырили большие пальцы, и какое-то зеленое чудище с глазами жука высунуло голову в окошко, сказав: «Эй, старички, запрыгивайте, могу подбросить вас до бейсинстокской окружной»?

— Ну, вместо большого пальца — электронное суб-эта сигнальное устройство, окружная — это звезда Барнарда в шести световых годах отсюда, но в остальном все более-менее верно.

— И чудище с большими глазами?

— Верно, зеленое.

— Отлично! Когда я могу пойти домой?

— Не можешь, — ответил Форд, и, наконец, нашел выключатель.

— Прикрой глаза… — сказал он и включил свет.

Даже Форд удивился.

— Горе мне, — выдохнул Артур. — Это что, действительно внутренности летающей тарелки?

Простетник Вогон Джелтс таскал свое непривлекательное зеленое тело по капитанскому мостику. Он всегда чувствовал неподдельное раздражение после уничтожения населенных планет. Капитану хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и заявил, что такое непозволительно, тогда можно было бы наорать на наглеца и испытать облегчение. Изо всех сил, со всего размаха, Простетник Вогон Джелтс хлопнулся на свое командирское кресло, от души надеясь, что оно сломается и даст повод рассердиться по-настоящему, но кресло лишь жалобно крякнуло.

— Пошел вон! — заорал он на юного вогона-охранника, вошедшего было на мостик. Охранник немедленно испарился, почувствовав облегчение. Он обрадовался, что последнее донесение придется доставлять кому-нибудь другому. Донесение было официальным сообщением, говорившим о чудесном новом виде звездолетного двигателя, торжественная приемка которого в настоящий момент проходила на правительственной исследовательской базе Дамограна, и который, в конечном счете, сделает ненужными надпространственные экспрессы.