Мария Вересень - Особо одаренная особа

— Трофим, етит твою мать! Тебя ж за повитухой послали! — и, беспомощно оглядев зал, озабоченно произнес: — Как там Матрена-то одна?

Дородный купец Круль Яковлевич, оправив широкий пояс на своем животе, успокаивающе пророкотал:

— Не извольте переживать, Артемий Сидорович, мы заедем за повитухой, передадим про Матрену. Нам по пути. — И, поклонившись хозяину постоялого двора, не удержался, стрельнул глазом на раздетых по-миренски девиц. Хохотнул: — Ишь, молодежь! — и, тут же забыв про них, отправился к своему обозу, покрикивая на ходу: Ну что встали? Выводи со двора!

Понукаемые возницами лошадки бодро потрусили по улице, звеня колокольчиками.

— И нас троечки ждут, — басом проворковала султанская сваха.

Женщина она была столь необъятная, что невольно вызывала уважение. Велий замешкался, его тут же деликатно подтолкнули в спину:

— Чего встал? Давай на улицу, не здесь же гарем устраивать.

— А где? — замирающим от сладких предчувствий голосом спросил Аэрон.

— Мы терем у старосты откупили, — не удержавшись, шепнул ему на ухо Анжело, за что получил по шеям от «евнухов».

Велий ощущал себя как во сне, плыл, не чуя земли, улыбался, не чувствуя лица, и постоянно ожидал какого-то подвоха, понимая, что такого счастья просто не бывает. Но подвох все не наступал, и у мага складывалось стойкое ощущение, что друзья всерьез вознамерились сделать этот день незабываемым. А уж когда, недолго попетляв на тройке по улочкам, Зорян почтительно ввел их в «терем», он позавидовал самому себе.

Мало того что из терема был вытащен весь хозяйский скарб и заменен султанским, резные колонны позолочены, полы устланы дорогущими коврами, тропическая зелень радовала глаз, били прозрачными струями фонтанчики, так еще и за окном услужливый демон умудрился навести морок. Анжело тыкал пальцем в бескрайние пески и горбоносых верблюдов, которые с гордым и независимым видом шагали и шагали мимо их султанской резиденции. Царское место располагалось в резной беседке, увитой виноградом и полностью занятой невысоким диванчиком и низким столиком. Слева стояли кальяны, справа — как часть фонтана, радужно переливалась хрустальная клепсидра. Анжело ненавязчиво гундел на ухо, объясняя, откуда что позаимствовано, а указав на клепсидру, и вовсе закатил глаза:

— А в ней льются воды реки времени. Ах, если б знал король джиннов и ифритов, где его милая безделушка! — и тут же сурово предупредил: — Не смейте переворачивать ее до полуночи, а то этот день начнется заново.

Оба султана испуганно покосились на опасное украшение и клятвенно заверили, что они — ни за что! И вообще не стоит всякую пакость тащить в дом.

Гурии и сваха взяли «султанов» за руки и, непрерывно воркуя, провели их в беседку, усадили, разожгли кальяны и разлили вино по бокалам, Велий с ужасом покосился на Сиятельного, когда мавка, урча кошкой, запустила обе руки в шевелюру радостно млеющего Аэрона. Но Князь и бровью не повел, ухватил павлинье опахало и с каменным лицом погнал ароматный дым из курильниц на отдыхающих. Задумавшись, Велий что есть силы ущипнул вампира за бок.

— Ты чего?

— Проверяю, не спим ли мы, — признался маг, косясь на Верелею с полным блюдом винограда.

— Да я уже наговор от баечника прочитал, — признался вампир. — Не спим. А то я поначалу испугался. — Он подозрительно покосился на Верелею, которую не так давно чуть не утопили во сне. Вполне разумно остерегаясь ответной гадости, «султаны» держали ухо востро.

Тем временем Алия, быстро расставив по кругу мечи в подставках остриями вверх, дала знак музыкантам и те сменили мелодию на более грозную и рокочущую. Танцевать лаквиллка не умела, но зато мечами владела безукоризненно. Две стальные молнии мелькали в ее руках, как живые, блестящее от масла тело по-змеиному изгибалось, а сталь вокруг нее свистела так грозно, что вампир и маг на миг забыли про подруг. Алия танцевала между мечами так самозабвенно, что, казалось, вовсе забыла о них, то перепрыгивая через опасное препятствие, то скользя меж лезвиями, которые, и это было видно сразу, были бритвенно остры.

Велию уже было плохо, а когда она добавила к стоящим еще двенадцать коротких ножей и завязала себе глаза, стало нехорошо и вампиру. Потушив часть свечей, Алия взяла в руки две огненные булавы, рассекавшие воздух с надрывным, душераздирающим воем, и начала прыгать с завязанными глазами так бесшабашно, что «султаны» поняли — не с их нервами смотреть на такие развлечения. Аэрон следил за Алией остановившимся взглядом и, заметив, как она, сбиваясь с ритма танца, с каждым прыжком все опасней приближается к мечам, на самом высоком прыжке не выдержал и закричал:

— Стой!

Алия оскользнулась, булава, вырвавшись из ее рук, огненным росчерком метнулась в беседку и, угодив в клепсидру, опрокинула ее.

— Что вы наделали, несчастные?! — заорал, хватаясь за голову, Анжело.

Оба «султана» вскочили на ноги и потому не заметили, как за их спинами Князь и Волк, чересчур резко дернув опахалами, осыпали их зеленой волшебной пылью. Неодолимый сон навалился на мага и вампира, и друзья мягко осели на полосатые диванные подушки.

— Уф! — выдохнула разгоряченная Алия. — Думала, не попаду в вашу дурацкую сидру!

— Ты же говорила, что слышишь, как она журчит, — возразила я.

— А ты сама попрыгай с завязанными глазами!

Замолчавшие музыканты выжидательно уставились на нас, зато султанская сваха взвыла басом:

— Вай! Злобные ифриты, отпустите несчастную Зубейду!

— Цыц! — показал все свои зубы Анжело и, погрозив свахе пальчиком, велел: — Кушай виноград, кушай шербет! Отдыхай, дура!

А я пообещала тетеньке, что через семь дней отпустим обязательно, еще и наградим, если деньги останутся.

— Только не забудьте завтра утром повторить все то же самое. Я посмотрела на вампира с магом. — Ну кто их поволочет обратно?

Утро началось с медного звона и отчаянной ругани прямо за дверью комнаты.

— Ты че прешь, глаза выпучив! — визжала поломойка Глашка. От ее пронзительного крика Велий подбросило в кровати и перекорежило. У купцова слуги голос оказался не лучше, а уважения к старшим ни на грош, и он, еще раз наподдав ногой медный таз, завопил на весь постоялый двор:

— Да ты хоть знаешь, сколько прибор для умывания стоит, коровища?! Ты же его помяла! Смотри!

Глашка без раздумий шлепнула крикуна мокрой тряпкой, и поднялся такой ор, что даже Аэрон не выдержал, со стоном открыв глаза:

— Все, поспать не дадут! — Он сел, растирая лицо.

В комнате было свежо, Аэрон заметил щель в раме, в которую надуло снега. Серая мгла за окном и снежная круговерть застили мир. Аэрон потянулся и замер, недоверчиво осматривая комнату, встретился взглядом с Велием, свесившим ноги с кровати и тоже подозрительно вслушивающимся в скандал, который вдруг оборвался на высокой ноте. Густой бас, заявив, что все здесь дети шайтана, завел миренскую песню со знакомыми Велию «ай, люли, люли».