Ольга Назарова - По ту сторону сказки. Ветры, кони и дороги

– Она, она, – кивнула головой Катерина. – И плачет она, по-моему, не от того, что истеричная или меланхоличная, а просто потому, что её с малолетства развлекают очень уж бурно да активно. Папенька её весельчак, по-моему, а дочь более спокойная, задумчивая, тихая. Слёзы, это уже как самозащита.

– Да ладно, чего тут рыдать-то? – Cтепан непринуждённо привалился плечом к стене.

– Стёп, мы сейчас ходим пока они спят, а вот когда не спят, тут небось такая какофония постоянно! Гудки и трещотки, хохот непрестанный, песни залихватские, звон, грохот. А если такое всё время? Ты же не будешь постоянно смотреть какой-нибудь, пусть и очень смешной фильм? Ну, какое-то время посмотришь, но не каждый же день с утра и до вечера! А тут, смотри, туман шел, беженцев море, а царь всё равно с шутами развлекается.

– Нда… Тут загрустишь, однако, – Степан представил себе жизнь рядом с неугомонными весельчаками и уже с сочувствием покосился на царевну.

– Вот именно, что загрустишь. И чем больше она грустила, тем больше царь старался её развеселить, не догадываясь, что дочку надо просто оставить в покое, – кивнула Катерина.

– Я раньше царя жалел, что у него такая дочь слезливая да унылая, а тут, оказывается, дочь жалеть надо, – удивился Кир. – Вот так сказка-то знакомая, уж сколько раз слышанная, а вон оно как получается!

– Да обоих жалеть надо. Характеры очень уж разные, вот и страдают. Дочь объяснить не может, почему печалится, раньше особо не принято было разговоры разговаривать. А царю в голову не приходило, что его шутки и веселье ей в таком количестве и близко не нужны.

– И чего делать? – Киру жалко стало царевну.

– Чего-чего, разбудим сказку, а потом посмотрим, – Катерина поманила их к выходу из терема, и все трое, укрылись за кустами царевниного сада.

– Жил был царь. И была у него дочь. И все дочь эту звали царевна-Несмеяна…

Катерина рассказывала сказку, туман поднимался, город начал просыпаться, сначала тихо, а потом всё громче и громче! И когда Катерина закончила, мальчишки уже и уши зажимали.

– Да как тут жить-то можно? – крутил головой Кир.

– Ты не переживай, это они на радостях так вопят, – утешила его Катерина. – Наверное.

– Вот жуть какая! Мы-то свалим, а ей, бедной, в этом жить! – посочувствовал Степан. И вдруг прислушался. Из терема царевны донеслась почти не слышная в окружающем шуме песня.

– Лети моя печаль,

Лети моя тоска,

В ту голубую даль,

Где брезжит свет пока

Где пламенем свечи

Растают облака,

Лети моя печаль,

Лети моя тоска.

– Бедняжка. Тут действительно и печаль и тоска будут летать, – вздохнула Катерина. – Ладно, пошли выбираться.

Выбираться было очень сложно! Из царских теремов на площадь высыпало множество шутов, скоморохов, шутих, и всё это яркое, пёстрое, шумное, гудящее и звенящее море захлестнуло Степана, Кира и Катерину. Мальчишки едва вытянули растерявшуюся Катьку из толпы и поспешили к городским воротам. Немало времени прошло, пока они сумели выйти из города. Люди, сообразившие, что туман ушёл, смеялись и плакали от счастья, обнимались на радостях и разворачивали телеги, собираясь в обратный путь к родным местам. Пришлось пройти приличное расстояние лесом, прежде чем Катя и мальчишки, наконец, оказались одни, и смогли вызвать Волка и коней.

– Посмотри! Сколько земель очистилось! – крикнул Сивка-Бурка Катерине, пролетая мимо со Степаном на спине. – Посмотри!!!! Мы и мечтать не смели!

Катя смотрела вниз, и радовалась тому, что земли внизу, золотые, зелёные, бурые, теперь без удушающего мутно-зелёного туманного месива.

Баюн выглянул в окно и поёжился. – В такую погоду даже собака нормальная на улицу не выйдет, а погонит хозяин, так она и хозяина не послушает, а я тем более не выйду!!! Я же не собака!

– Лентяй меховой! Ты же собирался к Яге сходить! – Волк насмешливо глянул на Баюна.

– Я не лентяй вовсе даже ни разу! – Баюн с достоинством вскинул голову. – Завтра схожу!

– Так ты уже позавчера собирался, потом вчера… – рассмеялся Волк.

– Не уговаривай, не думай даже, я не выйду, – Баюн замотал головой.

– А зачем ты к ней собрался-то? – Жаруся покрутила яркой головкой пред зеркалом и послала по оперению нежно-сиреневую полосу.

– Да давненько не заходил. Мне всегда тревожно, когда она долго без присмотра, – Баюн покачал головой.

Катерина забавлялась с серебряным блюдечком, запуская по нему яблоко и разглядывая то, что блюдечко показывало. Услыхав Баюновы рассуждения, она запустила яблочко и попросила показать Ягу. Та что-то варила, помешивала, подсыпала, бормотала себе под нос, и наконец, довольно закрыла горшок с варевом крышкой.

– Эээ, по-моему, это не суп, – Катерина поманила Баюна и показала ему блюдце.

– Нда, опять что-то затевает баба вредная, одна надежда, что на продажу варит. Она часто зельями приторговывает. Обычное для ягишен занятие, – Баюн внимательно вглядывался в довольную Ягу.

С визитом Баюна на следующий день, опять не вышло. Дождь зарядил ещё сильнее, и Кот спускался с печи только поесть. – Я сплю, отстань, – фыркнул он на напоминание Бурого о визите к Яге.

– Впал в спячку, выпадет не скоро, – прокомментировал кошачье поведение Сивка.

– Катюша, а ты? Может, погуляем? – Волк посмотрел на Катерину, которая дождь любила, и даже гулять под ним любила. Она закивала. С печи донёсся протяжный стон, и удаляющееся вдали шуршание.

– Можно подумать у него там просторы великие… – раздумывала Катерина над странностями пространства в Дубе, пока натягивала резиновые сапоги и непромокаемую куртку. Эти вещи были взяты с собой из дома. Жаруся не очень любила искусственные материалы, и Катерина сильно подозревала, что это из-за их повышенной воспламеняемости.

– Кир, Степан, я погулять. Вы пойдёте? – она заглянула в комнату Кира, где мальчишки пытались разобраться в правилах купленной недавно у северных торговцев игры на странной деревянной доске с лунками для фигур. Фигурки для игры лежали рядом горкой. Кир поднял голову, чуть не с ужасом посмотрел за окно и замотал головой.

– Нет уж! Если мы пойдём гулять, братец твой названный нас и тренироваться тут же заставит!

– И ты сама бы тоже не лазила бы! Тебе о ближних бы подумать! Кир, вот она сейчас пойдёт гулять, а нам потом Волк велит бегать, потому как раз девица дождика не боится, нам-то уж и вовсе стыдно! – последнюю фразу Степан произнёс грозным басом, явно повторяя интонации Бурого.

– Кать, ну не ходи ты. Чего там хорошего-то… – заныл Кир, явно впечатлённый словами друга.

– А, ну вас! Не охота вам выходить, ваше дело, а я пошла, – отмахнулась от нытиков Катерина и отправилась к Волку. Тот уже вышел из Дуба и с удовольствием вдыхал холодный воздух, наполненный запахами мокрой земли, палой листвы, грибов, леса. Он оглянулся и с радостью увидел, что Катерина так же любит эти запахи осени, и так же рада прогулке под дождём. Сначала они двигались низом. Волк осторожно ступал по мокрой земле, с еловых ветвей слетали водопады капель, он бежал всё быстрее, пока не оторвался от земли, не вылетел из лесных зарослей вверх, в дождевой простор и свежесть.