Владимир Солодихин - Юмористическая история династии Романовых

Никон жутко обиделся и в тот же день уехал из Москвы в Новоиерусалимский монастырь (этот монастырь был построен во – время его патриаршества и на этом основании он считал его своей личной собственностью).

В своем кругу патриарх не стеснялся выражений:

– Меня, владыку церкви, как какого-то мальчишку на три буквы послали! – возмущался он. – Ничего! Пускай теперь Алешка – царь неделю перед моим монастырем на коленях простоит! В дождь, в снег, в ветер, в грозу! Тогда, может быть, я его прощу. А если кочевряжиться начнет, я его царствия лишу и, как царя Лира из комедии Шекспира, побираться отправлю!

Когда речи патриарха пересказали Алексею Михайловичу, он не стал церемониться. Никона лишили не только патриаршества, но и сана священника, и навечно заточили в глухой монастырь.

Чтоб окончательно побороть потенциальный народный протест, царь в 1654 году принял в состав России запорожское войско казаков вместе с контролируемыми ими частью нынешней Украины (земли с левой стороны Днепра и Киев).

Эти земли принадлежали Речи Посполитой (под этим названием тогда скрывалась Польша).

Бедолаги, которые проживали на этой территории, угнетались всеми, кому не лень (русские крестьяне были в гораздо лучшем положении, т.к. над ними имели право издеваться только их собственные помещики).

К примеру, польский пан мог запросто сжечь дом казака-украинца, а когда тот шел в суд его просто отфутболивали без объяснения причин.

– Как же так? – кричал в суде казак. – Пан Ивашкевич по пьяни сжег мне дом. Все доказательство на лицо, да он и сам этого не отрицает!

– Плюю я на тебя! – смеялся ему в лицо судья. – Плюю же я по той причине, что он – Ивашкевич, а ты просто Иван. Чувствуешь разницу?

Дошло до того, что казаки должны были платить польским жидам, чтоб помолиться в православной церкви (польские жиды арендовали их у государства и со свойственной им наглостью установили плату за проход в храм).

Алексей Михайлович поддержал казацкое сепаратистское движение и послал свои войска в левобережную Украину. Поляки жутко возмутились. «Вечный мир» между Россией и Польшей, заключенный в 1634 году, был тут же забыт и началась русско-польская война (1654 -1667).

На этот раз война была успешной для России. По перемирию 1667 года Россия вернула себе Смоленск, Новгород-Северский и другие ранее отторгнутые от нее земли, да еще присоединила Малороссию (земли с левой стороны Днепра и Киев).

В1686 году уже после смерти Алексея Михайловича эти условия подтвердил еще один «Вечный мир» между Польшей и Россией (судьба предыдущего «вечного мира» ничему стороны не научила).

Успехи во внешней политике вызвали рост популярности царя, и он мог себе позволить спокойно угнетать народ дальше (теперь еще и запорожских казаков).

Правда, народ еще помнил волю и время от времени бунтовал, однако, как это не удивительно, восстания эти были не против царя, а наоборот за него.

– Если царь освободил наших братьев запорожских казаков от ига польских панов, значит, он хороший! – рассуждал народ. – Просто не мог плохой человек этого сделать. Это противоречит здравому смыслу! Выходит, царь просто не знает, что нас помещики в рабы себе записали! Если б он об этом узнал, то сразу нас освободил!

Самое мощное восстание в поддержку царя вспыхнуло на нижней Волге под предводительством донского казака Степана Разина (1670-1671).

– Бояре и чиновники нашего доброго царя совсем запутали! Скрывают от него правду, как мы живем! – кричал Разин на несанкционированных митингах. – Надо идти на Москву, чтоб ему все объяснить! И будет тогда нам воля и счастье!

Кроме донских казаков к Разину присоединились тысячи крепостных крестьян. По пути в Москву его войско захватило Астрахань, Самару, Саратов, Царицын. Однако высланная царем шестидесятитысячная армия в жаркой сече разгромила разинские войска под Симбирском (октябрь 1670 года).

В апреле 1671 года Разин был выдан царю самими донскими казаками (Алексей Михайлович очень тихо попросил их об этом, предложив на выбор: или отдать ему Разина, или он казаков (по недавнему примеру крестьян) передаст в рабство помещикам.

О нахождении Степана Разина в темнице оставил воспоминания один испанец, который был приглашен в Россию как консультант по пыткам (свое имя по вполне понятным причинам он сохранил в тайне). Как пишет пыточный консультант: «Царь, Алексей Михайлович, лично в течение долгого времени лил разбойнику на голову по капельке ледяную воду, после чего приступил к порке, явно зная в этом толк и не нуждаясь в моей консультации. Что удивительно, разбойник не вопил от боли и не умолял о пощаде, как обычно в таких случаях бывает, зато громко стыдил царя поносными словами (в России их называют мат). Если очистить его речь от поносных слов Разин сказал: «Что ж ты…творишь? Я тебя …шел от бояр освободить! Бился за тебя…! А ты…совсем оказался…». Царь же отвечал очень тихо, так что я (стоя в некотором отдалении) ничего не смог разобрать. После долгих пыток (как мне тогда казалось, прошли годы, хотя, как я узнал потом, миновало лишь четыре дня) разбойник был четвертован на Красной площади. Что касается меня, то хотя я и был приглашен в качестве консультанта по пыткам (за что получил очень щедрое вознаграждение) в данном случае я напротив был учеником и почерпал у Алексея Михайловича много полезного в своем искусстве, что в дальнейшем очень пригодилось мне в жизни».

Что касается личной жизни Алексея Михайловича, то поначалу он в чем-то повторил судьбу отца. Только в роли инокини Марфы, которая подложила свинью его папе, выступил уже известный нам боярин Морозов.

Дело было так. В 1647 году Алексей Михайлович встретился и тут же без памяти влюбился в Ефимью Всеволжскую. Он уже подарил ей обручальное кольцо и с нетерпением ждал свадьбы, однако у боярина Морозова были на этот счет другие планы.

Боясь после женитьбы царя потерять свое влияние, но не решаясь открыто выступить против брака, Морозов подвел под невесту хитрую интригу. Однажды, когда счастливая Всеволжская на глазах жениха одевала подаренное им платье, подкупленная Морозовым служанка, помогающая ей, незаметно сзади очень сильно дернула ее за волосы и укусила в плечо. От неожиданности невеста упала в обморок. Морозов, который присутствовал тут же, стал голосить, что у нее началась эпилепсия. Вызвали врача (впоследствии оказалось, что он тоже был подкуплен Морозовым), который уверенно подтвердил диагноз. Алексей Михайлович, больше всего на свете любивший тишину, не на шутку испугался и сослал свою любовь с глаз подальше в Тюмень.

Впрочем, в отличии от своего отца переживал он недолго. Не прошло и года, как он посватался к Марии Милославской (1648 год). На этот раз браку ничто не могло помешать, т.к. главным его лоббистом был сам Морозов, который в свою очередь женился на родной сестре Марии и таким образом породнился с царем.