Гордон Диксон - Космическая Лапа

— Почтальон? — Смех дилбианина сотряс потолочные балки. — Я что, похож на этого тощего горного кота? Ну нет... — Его смех оборвался, доброе настроение улетучилось, и голос приобрел жалобный тон. — Путешествия по холмам не для меня, Кирка-Лопата. Уже много лет. Все, что я теперь могу, — ходить вперевалочку с места на место. Видишь почему?

Он глянул на свое огромное брюхо и ласково похлопал по нему, испустив тяжелый вздох.

— Полагаю, ты догадываешься по моему виду, что я люблю хорошо поесть, а, Кирка-Лопата? — грустно сказал он.

Билл уставился на него. Потом, вспомнив о своих обязанностях стажера, назначенного в эту местность, сумел подавить инстинктивное согласие, которое уже готово было сорваться с его губ.

— Ну, я... э... — смущенно начал он.

— Нет, нет, — вздохнул дилбианин. — Я знаю, о чем ты думаешь. И я тебя ни в чем не виню. Местные жители наверняка рассказывали тебе о бедном старом Еще-Варенья.

— Еще-Варенья? — нахмурившись, переспросил Билл. Где-то он уже слышал это имя.

— Именно. Я хозяин здешнего постоялого двора, — сказал Еще-Варенья. — Ты уже разговаривал с моей дочуркой. Да, это именно я, бедный старый отец Красотки, вдовец в течение последних десяти лет, — ты можешь в это поверить?

— Весьма сожалею, — смущенно пробормотал Билл.

— Старый, измученный вдовец, — горестно поведал Еще-Варенья, с несчастным видом садясь на скамейку, которая тревожно заскрипела под его тяжестью. Он тяжко вздохнул. — По моему теперешнему виду этого не скажешь, верно, Кирка-Лопата? Но я не всегда был изношенной развалиной, которую ты видишь перед собой. Когда-то давно — много лет назад — я был чемпионом Нижних Земель по борьбе.

— Давно? — с некоторым подозрением переспросил Билл.

Он постепенно просыпался, вспоминая дилбианские словесные выражения. У него начало возникать неясное подозрение, что Еще-Варенья чересчур уж жалуется на свою слабость и возраст, чтобы это было правдой. Он вспомнил, с какой легкостью и быстротой толстый дилбианин развернулся на цыпочках, когда Билл вошел в комнату. Если Еще-Варенья все еще мог перемещать эту гору мяса, которую он называл телом, с такой скоростью и ловкостью, вряд ли он мог быть настолько изношенным и древним, как сам заявлял.

И не только это, подумал Билл, разглядывая дилбианина сквозь полуприкрытые веки; весь опыт, до сих пор приобретенный Биллом на Дилбии, подсказывал ему, что ко всему, что любой из них говорит о самом себе, следует относиться критически.

— Послушай, — сказал Билл, все сильнее ощущая холод досок под босыми ногами, — зачем ты хотел меня видеть?

Еще-Варенья снова вздохнул — еще с большей грустью, чем перед этим.

— Дело касается моей дочери, Красотки, — тягостно ответил он. — Зеницы моего ока и радости моих уходящих лет. Но почему бы тебе не забраться на скамейку, Кирка-Лопата, и мы могли бы все детально обсудить?

— Ну... ладно, — сказал Билл. — Но если ты подождешь пару минут, я бы хотел одеться.

— Одеться? — спросил Еще-Варенья с искренним удивлением. — А, эти штуки, которыми вы, Коротышки, покрываете свое тело. Вы и Толстяки. Никогда не мог этого понять, — но давай, не обращай на меня внимания. Я подожду, пока ты будешь готов.

— Спасибо. Я быстро, — с благодарностью сказал Билл.

Он снова нырнул в дверь спальни, одетый и обутый вернулся в холл, где его ждал Еще-Варенья.

Еще до того, как открыть дверь в холл, он по гудению дилбианских голосов понял, что Еще-Варенья уже не один. Однако даже после этого не был готов к зрелищу, которое предстало его взгляду, когда он шагнул в холл. Там были еще двое дилбиан: Холмотоп и дилбианин с серовато-черным, как бы опаленным мехом на передних лапах, столь же крупный, как и Костолом. Все трое заполняли помещение, словно целая толпа. Их голоса, звучавшие одновременно, просто оглушили Билла.

— Вот он! — гордо произнес Холмотоп, заметивший его первым. — Кирка-Лопата, познакомься с Плоскопалым — здешним кузнецом. Тем самым, про которого я тебе говорил.

— Так это он? — хрипло прогудел кузнец, глядя с высоты своего роста на Билла. — Если я сделаю ему обычный меч, тот окажется больше его самого! А щит — если я сделаю ему щит, он же упадет на него и раздавит его в лепешку!

— Да и тебя тоже, а? — прорычал Холмотоп, так что у Билла зазвенело в ушах. — Ты что, никогда не слышал о Коротышке, который победил Ужаса Стремнины? Разве я тебе о нем не рассказывал?

— Слышал. Ты рассказывал мне об этом несколько раз. — Плоскопалый задумчиво потер свой медвежий нос. — Тем не менее это вполне разумно. Я еще раз повторяю, обычный меч и щит слишком велики для него. Кто здесь специалист, ты или я? Я подковываю лошадей, делаю оружие и чиню котлы уже пятнадцать лет, и я говорю, что обычные щит и меч слишком велики для него. И все!

— Ладно! — быстро крикнул Билл, прежде чем Холмотоп смог возобновить спор. — Меня не интересует, какого размера будут мой меч и щит. Это не имеет никакого значения!

— Вот! — прогремел Холмотоп, поворачиваясь к кузнецу. — Полагаю, теперь ты понимаешь, чего стоит ваше убогое нижнеземельское оружие! Даже Коротышку не волнует, что оно из себя представляет, когда ему приходится им пользоваться! Хотел бы я посмотреть на кого-нибудь из вас, если бы вы забрели в горы и попытали счастья один на один на моей территории. Да если бы я не был на официальной службе, вместе с Киркой-Лопатой...

— Гррм! — вмешался Еще-Варенья, слегка откашливаясь, — деликатно с точки зрения дилбианина. Так или иначе, это заставило Холмотопа замолчать и перевести взгляд на его массивную фигуру. — Я далек от того, чтобы вмешиваться в чужой спор, — грустно сказал Еще-Варенья. — Особенно если учесть, насколько я стар, немощен и толст, и у меня слабый желудок, и я давно забыл о том, каков я был в дни моей молодости...

— Да что ты, Еще-Варенья, — запротестовал Плоскопалый. — Мы все знаем, что ты не настолько стар и болен.

— Рад это слышать, Плоскопалый, — дрожащим голосом произнес Еще-Варенья, — но это правда, насчет моего слабого желудка, который вряд ли в состоянии переварить что-либо, кроме как немного варенья и хлеба или чего-нибудь в этом роде, хотя я стараюсь заставить себя проглотить немного мяса и прочего, просто чтобы поддерживать в себе жизнь, — и я счастлив, если мне удается покинуть дом. Но это правда... — он искоса посмотрел на Холмотопа, — что когда-то я мог голыми руками победить любого горца.

— Никто не принижает твоих достоинств, Еще-Варенья, — прогрохотал Холмотоп. — Тебе никогда не приходилось сражаться с помощью кучи заостренного железа!

— Верно, верно, — вздохнул Еще-Варенья. — Это правда, что наше молодое поколение не желает поступать так, как поступали раньше. Как правда и то, что мне никогда не приходилось иметь дела с оружием, — в то время, когда мне случилось оказаться в горах и встретиться с Одиночкой...