Станислав Янчишин - Камушки

КРАСТЬ ГРЕШНО

Полыхнуло и свет, яркий, в десятки солнц, залил вестибюль гостиницы. КРИК УЖАСА повис в стремительно накаляющемся воздухе, пронзенном жесткой радиацией. Кто-то схватился за ослепшие глаза, кто-то упал – технично, по-солдатски. Живым факелом рухнула на дымящийся асфальт птица. Спустя несколько мгновений, огромные окна хлынули внутрь тысячами осколков, калеча людей. Волна плотного, "сгущенного" ветра ударила по ушам.

– Козлы! Ворюги! – донеслись из-за наклонившейся стойки какие-то нелепые слова. А над городом уже вставал гриб – фантасмагория ядерного века – свершилось!

Страх, боль, растерянность, отчаянье, гнев… множество эмоций, сплетаясь в апокалиптическом пламени, корежили людские души. Свершилось. Что это? Неужели – война? Та самая, которой пугали долгие десятилетия, та, чей призрак, кажется, уже начинал отходить в прошлое?! Неужто, тысячи ракет сейчас несутся над океанами, стремясь наполнить смертью наш маленький, хрупкий шарик?!!

А может, это террористы? О подобной опасности говорили давно, да и возможностей у всяких ладенов-шмаденов, все больше. Может, именно этот город принял на себя первый удар новой эпохи?

– Ворю-ю-юги! Сволочи! – странный постоялец, похоже, спятил, ибо слова его, никак не вязались с творившимся вокруг.

– Товарищи! – зычно воззвал, выбираясь из под каких-то обломков, пожилой швейцар, явно бывший отставник. – Здесь имеется убежище! Организованно… Ну, ты, придурок (это – орущему от страха негру), тихо!.. Организованно проследуем!

Гриб медленно поднимался вверх, причудливо извиваясь в отравленной атмосфере. Если бы не кровь и смерть повсюду, его можно было бы счесть красивым.

Уже через несколько минут, около сотни жильцов отеля, посетителей ресторана и случайных прохожих были водворены в грязный заброшенный подвал, когда-то гордо именовавшийся убежищем. И бритолобые "секьюрити" и старший администратор, безоговорочно приняли и молчаливо признали старшинство швейцара, отдававшего четкие, по-военному короткие (с легким матерком), команды. Мужик этот, явно был в своей тарелке!

– Ворюги, сплошь одни ворюги!.. Сэкономить хотел… – ныл небритый турист, – четвертая кража за неделю! Не успел приземлиться…

В уголке патетично выводили псалмы три ошалевшие миссионерки, крутобокий дядька в дорогом костюме, что-то невнятно бормотал, глядя в извлеченную из портмоне иконку, успокоенный оплеухой негр молча раскачивался из стороны в сторону, швейцар отдавал распоряжения. "Жизнь" налаживалась!

– Ворюги, какие ж ворюги кругом! – продолжал охать "небритый". – Я ведь только сорок минут, как с вокзала…

– Повезло тебе, мужик! – заметил сидевший рядом командировочный. – Где-то там и рвануло.

– Повезло? Мне повезло?! Этому городишке не повезло, ворюги чертовы! Ты хоть представляешь, сколько я бабок потерял? Повезло… сэкономить решил, мол здесь они самые дешевые…

– Брось расстраиваться! – сосед хлопнул его по плечу. – Жив остался, значит, уже выиграл.

– Выиграл? Четвертая кража за неделю! Ворюги… Как вы все тут живете? Кошелек, перстень, сумка, теперь еще и чемодан!

– О чемодане горевать в такой момент? Чудак-человек!

– Так я ж ее специально, на неизвлекаемость установил! И надпись предостерегающую сделал – куда там! Глаза завидущие, руки загребущие – так и тянутся, так и тибрят все, что плохо лежит… Дотибрились! – "небритый" развел руками, – нравится?!

– Погоди, – лицо собеседника вытянулось в недоумении, – ты это о чем?

– О багаже своем! О том, что из этого вышло! Дурень я, ох и дурень! Самые дешевые в окрестностях… Ну, я этим консультантам одноглазым, если встречу!.. Предупреждать надо… Ворюги на ентой планете живут! Дармоеды… Сорок минут как с вокзала…

– На этой… и твой багаж…

– Ну, да! Или ты, абориген, хочешь сказать, что у вас, ежедневно, в камеры хранения сдают чемоданы с атомными бомбами?! Ворюги…

ЖЕРТВЫ НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ

– И все таки, Вы не могли бы членораздельно объяснить – куда девались кислородные баллоны с площадки третьего этажа, а так же многое другое? – маленькие черные глазки доцента едко смотрели на Новикова.

– Объяснить?.. – Сергей попытался придать лицу умное выражение, каждым мускулом чувствуя, как оно ему не идет. Увы, к этому все и шло – его ведь торпедировали на каждой сессии!

Конечно, можно было плюнуть на все, уехать домой, пойти к сестренке на фирму, спокойно пить водку… Но, после стольких лет боев и походов сдаваться?! Нет, отступать совсем не хотелось.

– Понимаете, Александр Мамедович…, дело в том, что… – Серега явно тянул время, пытаясь измыслить хоть что-нибудь путное. – Все не так просто!

Гиреев довольно откинулся на спинку стула. Весь вид доцента говорил о том, что он ожидал подобного ответа. Тут же в бой решительно бросилась Любовь Васильевна, комендант студенческого общежития.

– Новиков! – в голосе тощей комендантши гремел металл, – прекрати эту болтовню, ты мне уже шестой год кровь портишь! Своими пьянками-гулянками общежитие терроризируешь, плиту, скажешь, не ты взорвал? А это… – комендантша от гнева путалась в словах и знаках препинания, – блочная дверь исчезла, штанга, две гири из спортзала, а теперь, теперь…

– Ну, что Вы, Любовь Васильевна, при чем же здесь я?! – Вид у Сереги был, как у Блаженного Августина, пойманного за игрой в рулетку.

Раздался мелодичный перезвон. Большие каминные часы работы 19– го века – бывшая собственность помещика Василия Попова, а ныне – гордость Деканата, отметили время – 11:45.

– Новиков! – вновь послышался вкрадчивый голос Гиреева, – все здесь присутствующие имели за эти годы достаточно возможностей, для знакомства с Вашим красноречием. Итак, у Вас – пятнадцать минут, чтобы изложить свою версию случившегося. И постарайтесь, чтобы она выглядела правдоподобно. В противном случае, у нас на одного Новикова станет меньше … пятнадцать минут…

Ситуация складывалась отчаянная, но Сергей хорошо помнил, что впечатление на людей производит не правда, а искренность. Быть искренним, даже зная, что несешь полнейшую белиберду! Эх, была – не – была!

Теперь лицо Новикова выражало готовность сознаться в страшных прегрешениях, а голос приобрел трагические нотки закоренелого щипача, явившегося в ДОПР, чтобы, искупив вину, идти к новой жизни.

– Видите ли…– он тяжело вздохнул и, опуская голову, быстро скользнул взглядом по сидящим в кабинете: отступать было поздно! – видите ли, в природе существует еще много непознанного и неразгаданного. Люди уже не раз подвергали осмеянию тех подвижников науки, что открывали новые горизонты познания. Вас это удивит, но я знаю, на что иду! (театральный вздох, затем, голова гордо вскидывается вверх) Вы вынудили меня преждевременно признаться во всем!… Да, все это сделал я, и сделал в интересах чистой науки!!! (Боже, что я несу? )