Антон Воробьев - Пляска костей

С другой стороны, именно эта система была причиной моих нынешних неприятностей. То есть, это я так полагал. Основная версия, так сказать. Чего-то там замкнуло, и – прости-прощай ченуанская делегация. Здравствуй ченуанская гильотина. Или что у них там вместо неё.

На борту лайнера на время нашего короткого полёта к месту рандеву мне выделили королевские апартаменты. Хотелось думать, что это привет от шефа. Правда, наслаждаться блеском и очарованием роскошных номеров мешало присутствие охраны. У меня была идея смастерить себе джакузи из подручных материалов, но не вышло: ребята пресекли мои попытки переоборудовать ионный душ.

Прибытия ченуанцев мы ждали около суток. Ночью – по корабельному расписанию – я не смог уснуть, все думал о том, каким образом ситуация докатилась до текущего состояния, что теперь со мной сделают эти трехглазые карлики и как их от этого отговорить. Даже сочинил речь, которую собирался толкнуть на предстоящем суде. Сморило меня только утром.

Сильного облегчения сон не принес: я провалился в тяжелый кошмар, в котором ченуанцы после короткого и несправедливого суда выволокли меня на площадь перед императорским дворцом и попытались разорвать на части своими маленьким ручонками. В последний момент, правда, появился шеф в виде феи. Он вызволил меня из обезумевшей толпы, вернул на Землю и предоставил недельный отгул. Но потом я проснулся. И настроение сразу упало.

– Ченуа прибыли, – прошло сообщение по лайнеру. – Подготовьте землянина к передаче.

«Перед смертью не надышишься», – всплыла в памяти любимая фраза моей учительницы по химии. Я не стал тянуть время и позволил проводить себя к шлюзу. Во мне ещё теплилась надежда, что мелкие трехглазые инопланетяне задействуют свой мыслескан и во всем разберутся. Они ведь не варвары, в конце концов. Вон, даже в большой космос вышли.

В широких окнах обозрения виднелся ченуанский звездолет – отсюда он казался покрытым оспинами и трещинами мраморным шаром, по размерам – больше нашего лайнера раз в сто. Корабли уже соединяла прозрачная труба перехода, в которой на полпути меня поджидал трехглазый карлик.

Приняв геройский вид, я с гордо поднятой головой прошагал по переходу до круглой двери шлюза ченуанского судна. Хотелось ещё напоследок произнести какую-нибудь яркую фразу, которую потом будут цитировать в учебниках истории, но на ум не пришло ничего достойного, поэтому я ограничился мужественным молчанием.

Как только входной люк звездолета закрылся, топавший сзади карлик обогнал меня и довольно смешным жестом поманил за собой. Поскольку никто не стал надевать на меня наручники или сходу дырявить лазерами, я решил, что есть неплохие шансы на справедливый суд и двинулся следом. Не такие уж они и агрессивные, эти пернатые малыши. Инопланетянин шагал впереди, нисколько не беспокоясь, что за спиной безо всякой охраны идет подозреваемый. Даже не верилось, что они выдвинули ультиматум Земле.

Судя по периодическим аберрациям зрения, ченуанский корабль несколько раз прыгнул через гиперпространство, пока мы пробирались по червоточине коридора.

Не скрою, некоторая ватность в мои ноги все же прокралась. Попытавшись отделаться от навязчивых мыслей о верёвках и электрических стульях (один я видел на экскурсии в Техасе), я вызвал в памяти свою дачу под Жигулёвском. Там посередине двора росла раскидистая старая яблоня, под которой стоял стол для пикников. Я постарался сосредоточиться на этой мирной картине, но ветви дерева спустя секунду превратились в щупальца Розвика – видимо, сказывалось психологическое давление последних дней.

Минут через двадцать кривой коридор вывел нас к обширному помещению в виде сферы. Гравитация здесь отсутствовала. Мой проводник расправил свою мятую одежду, оказавшуюся неким аналогом стрекозьих крыл, прыгнул вперед и полетел. Из мраморных стен вылезли твердые мраморные щупальца и начали толкать меня в спину, как бы намекая, что мне не следует отставать. Прыгать следом за карликом не хотелось, но одно из щупалец напоследок придало мне нужное ускорение, так что я волей-неволей полетел в центр огромного сферического зала. Где меня уже поджидал ченуанец.

Когда я приблизился к нему, инопланетянин вытянул перед собой маленькие ручки, и моё тело тут же окутало силовое поле, остановившее мой неуправляемый полет. Так же молча, не проронив ни слова за всё время нашей совместной прогулки, карлик развернулся и удалился в открывшийся для него проход в молочно-белой стене помещения.

– Какие вы, ребята, не разговорчивые, – пробормотал я, оглядываясь вокруг.

Коридор, из которого мы сюда попали, уже закрылся, как и все остальные входы-выходы. Я висел в центре сферы со стенами из белого камня и медленно вращался.

«Надеюсь, это местный мыслескан», – попробовал успокоить себя я.

Получилось не очень. Меня обуревало предчувствие, что сейчас начнется что-то нехорошее.

И оно началось.

По стенам поползли змейки белого света, расширяясь и сливаясь друг с другом, пока вся внутренняя поверхность сферы не стала сиять словно компьютерный монитор. (Тут я подумал, что стены вряд ли были из мрамора.) А вокруг меня стал образовываться какой-то туман. Зрение значительно ухудшилось, всё окружающее слилось в серо-белую муть, меня начало подташнивать. Но ощущение было странным образом знакомо. Пока я, сжав зубы, пытался вспомнить, на какой вечерухе мне было так паршиво, перед мысленным взором всплыл образ крылатого веганца Азраэля и подмигнул мне.

Ну да, точно. Планета насекомых. Там было пространство, отличавшееся от нашего значением фундаментальных физических констант. Отличавшееся не настолько, чтобы сделать пребывание человека невозможным, но достаточно, чтобы исследователи, которые там работали, плохо себя чувствовали. В свой первый приезд туда, в качестве туриста, я продержался где-то двенадцать часов, прежде чем меня вывернуло. Но в последующие разы – ничего, привык. О чужом пространстве напоминал лишь легкий дискомфорт в груди. Разумеется, не сравнимый по силе с тем, что я чувствовал сейчас.

Может такое мое состояние – из-за действия местного мыслескана? Не настроили прибор на человека, вот и вылезли побочные эффекты. Или ченуанцы решили насладиться мучениями пленника, и устроили пытку перед казнью? Или это и была весьма изощренная казнь? Во всяком случае, я чувствовал, что вот-вот двину кони.

Сколько прошло времени, сказать не берусь. Казалось – лет двести. Я всё висел и висел, а конец всё не наступал и не наступал. Но потом боль начала уходить, зрение – восстанавливаться, прорезались внешние звуки. Видимо, казнь решили отложить, подумал я. Интересно только, почему.