Сергей Шведов - Кукловод

Крячкинское «Знамя» попеняло монархистам на безумные траты в период, когда народ голодает. К чему этот загул, к чему эти белые лимузины, если монархисты действительно озабочены судьбой народной? Автор статьи, вероятно язвенник, полагал, что поражение товарища Крячкина ещё отольётся народу горючими слезами нищеты, а будущее России рисовалось ему в беспросветно чёрных тонах. Да, к власти, используя социалистические лозунги, прорвалась группа безответственных лиц, ничего общего с идеей социальной справедливости не имеющая. Народ, к сожалению, в очередной раз показал своё недопонимание текущего момента и сделал ставку на авантюристов, губителей России.

Сытинская газета «Вперёд» была иронична, хотя и не особенно ругала монархистов, отметив как положительный момент, участие народа в монархических акциях и манифестациях. По мнению автора, мы слишком закисли в индивидуализме, навязываемом нам недальновидными политиками прозападной ориентации, и народ охватила ностальгия по былому единству, и, надо отдать должное монархистам, они очень ловко этими настроениями народа воспользовались. В заключение автор выражал надежду, что в социал-монархической партии найдётся достаточное количество разумных людей, способных понять простую истину: без профессионалов-управленцев им не обойтись.

«Социал-монархист» Виталия Сократова безудержно ликовал. «Роллс-ройс» был почему-то назван белым лебедем-символом России, а Гулькин – белым губернатором, въезжающим в освобождённый от скверны город на белом коне. Чувствовалось, что Виталий не совсем ещё оправился от вчерашних впечатлений и его заносит на поворотах. В статье почему-то особенно хвалили прораба Попрыщенко – «беспорочного монархиста с горячим сердцем», который честное служение идее предпочёл всем постам в губернской администрации. Костя Брылин являл собой, оказывается, образец предпринимателя-патриота, надежды просвещённой России. О Дальском было сказано, что в его лице город, наконец, обрёл истинного радетеля русской и мировой культуры, который ещё удивит Отечество гениальными прозрениями. Игнатий Львович Гулькин нескромно был назван отцом народа и надеждой нации, человеком огромного руководящего и направляющего потенциала. Судя по стилю, у Виталия был либо понос, либо рвота, а иначе с чего бы такое ликование.

Впрочем, Дальский не стал бы особо пенять Сократову за возвышенный стиль, поскольку и сам пребывал в восторженно-недумённом состоянии и готов был не только говорить, но и читать разную чушь, совершенно отдалённую от земной реальности. Состояние довольно опасное для человека, обладающего пылким воображением, и способное унести его чёрт знает куда и оставить там на долгие годы, если не навсегда. Вернула его в наш грешный мир секретарша Катюша;

– А я беременна, Сергеи Васильевич.

Удар был явно ниже пояса, причём настолько неожиданный, что Дальский даже уронил газету на голую попку красавицы. – От кого?

– Не знаю, – честно призналось дитя перемен, беззаботно болтая ногами. – Надеюсь, что он хотя бы монархист? – спросил слегка отмякший душой Дальский, мгновенно сообразивший, что навязывать отцовство ему не собираются. – Монархист, – твёрдо сказала Катюша.

– А нейтрализовать как-нибудь нельзя? – Поздно уже, – сморщила носик Катюша.

Сергей покосился на свою партнёршу с удивлением: Катюша, конечно, выдающимся умом не блистала, но и набитой дурой не была, и уж если она от кого-то понесла, то наверняка понесла с далеко идущими намерениями. – Давай-ка, девонька, начистоту, – вкрадчиво сказал Дальский. – Ты, надеюсь, не за меня замуж метишь?

– За Игнатия Львовича, – сразу призналась Катюша. – А он разве не женат?

– Вдовец.

У девоньки-то губа не дура. Прыг и в дамки, в смысле в губернаторши. При таких небольших годах и такие способности к шантажу. А то, что его шантажируют, Дальский сообразил мгновенно. Вот молодёжь пошла: ну никаких моральных устоев! – Ты предварительную работу провела?

– Один раз. Очень милый старикашка, но ужасно скучный в постели. – Брак – дело серьёзное, – сказал Дальский. – Тем более монархический брак. – А я на вас надеялась, Сергей Васильевич, – жалобно вздохнула Катюша. – Вы так хорошо ко мне относитесь.

Вот стерва! Она уже всё просчитала и все роли распределила. Пожалуй, весь политсовет монархической партии будет заинтересован в этом браке. А трепыхаться Дальскому глупо – эта шалава вполне может указать своим наманикюренным пальчиком и на Сергея, который, конечно, не мальчик и в своё время выходил невредимым и не из таких передряг, но как раз сейчас скандал ему ни к чему, как, впрочем, и всей остальной партийной братии.

– Говорю же, бордели надо открывать, – не удержался Попрыщенко. – Одна девка была на всю монархическую партию и ту спортили.

– Ну, «спортили» её ещё да нас, – возразил Костя Брылин. – Зачем же лишний грех на душу брать.

Монархический совет проходил во дворце князя Меншикова, ныне именуемом казино «Парадиз», и присутствовали на нём виднейшие деятели партии за исключением Игнатия Львовича, Заслав-Залесского и Витька Маркова.

– Дело серьёзное, – сказал Виталий Сократов. – Катька способна нам всю монархическую идею на корню подорвать. Начнёт расписывать подробности, а прессе только это и подавай. Напишут ещё больше, чем на самом деле было.

– А что ты предлагаешь? – спросил есаул Бунчук, который в этом деле был, похоже, не без греха.

– Придётся Игнатию Львовичу идти под венец, – усмехнулся Сократов. – Другого выхода я не вижу.

– А что, – поддержал Виталия Брылин. – Человек он немолодой, вдовый, а Катька баба из себя видная. Всё равно первая леди области нужна. Опять же имя у этой шалавы подходящее – монархическое имя.

Переговоры с кандидатом в женихи поручили провести Дальскому и Попрыщенко. Сергею, как человеку красноречивому, а прорабу, как человеку с большим жизненным опытом и практической сметкой.

– Всё рухнет, – сказал зловеще Дальский, глядя прямо в испуганные глаза губернатора Гулькина. – Как же это вы так опростоволосились-то, Игнатий Львович? – Совращение девицы, – вздохнул Попрыщенко. – К тому же зависимое лицо – статья есть в кодексе.

– Неужели статья?! – ахнул Дальский. – Точно, – угрюмо бросил Попрыщенко. – Я советовался с юристами – дело дрянь. – Ах, Игнатий Львович, – заломил руки Дальский. – Можно сказать, светлая личность, пример для подражания молодёжи и вдруг…

– Бес попутал, – заступился за губернатора Попрыщенко. – С кем не бывает. Сказать, что у Гулькина был растерянный вид, значит, ничего не сказать вовсе. А главное, он никак не мог поначалу взять в толк, в чём его обвиняют товарищи по партии. А когда взял в толк, то сразу же пошёл красными пятнами. – Репутация политика – штука деликатная, – сурово выговаривал Дальский. – Один незначительный промах, и работа всех партий – коту под хвост.