Сергей Шведов - На Муромской дороге

– Да, – почесал затылок Балабанов. – Но это не Стингерова машина. – Иди ты! – удивился Коля. – То-то кастрат так визжал, словно мы у него любимую собственность отнимали.

– Водка иес? – спросил внезапно Гонолупенко. – Водка есть, – подтвердил Портсигаров. – На опохмел хватит. – Тогда чего мы ждём? – удивился Коля. – Садитесь в машину и поехали. – А Фаринелли? – вспомнил сердобольный Балабанов. – Это же его «Мерседес». – Перетопчется, – махнул руной Портсигаров. – Не велика птица.

Белый лебедь стремительно рванул от дверей отеля «Интернациональ». Балабанов, привыкший к жёсткому седлу мотоцикла, чувствовал себя в чужой машине неуютно. К тому же его мучила жажда, а к водке душа не лежала.

– Пей пиво, – протянул ему банку Портсигаров. – При похмельном синдроме первое средство.

Балабанов советом опытного человека пренебрегать не стал, и выдул сразу две банки. Гонолупенко о Колей пили водку. Сидевший за рулём Портсигаров завистливо вздыхал и с отвращением щурился на дорогу, забитую под завязку рычащими собратьями кастратова «Мерседеса».

– Утренние газеты читали?

Балабанов с опаской взял в руки брошенную на переднее сидение Колей увесистую папку. Душа у капитана в этот момент ушла в пятки от предчувствия разоблачения, но привычное к таёжным хитростям предчувствие в столице, к счастью, попало пальцем в небо. Портрет Гонолупенко украшал первые страницы всех без исключения газет. И также все без исключения газеты напечатали интервью со Стингером и почему-то эксклюзивные.

– Вот тебе на, – расстроился Балабанов. – А эксклюзива мы им как раз и не давали. – Зато они нам морду не набили, – утешил Коля. – Выходит, квиты.

– А куда мы едем? – На телевидение, – глянул на часы Коля. – Чрез час запись. – Как через час?! – ахнул Балабанов. – У нас же это… нет оркестра. – Нет, так будет, – отмахнулся Коля. – В крайнем случае, споёт под фанеру. – Фанера, это не совсем то, – задумчиво протянул Балабанов. – Вы ему бубен дайте или барабан. Что же он по фанере стучать будет, как какой-нибудь аферист. – Вот! – восхитился Портсигаров. – Я всегда тебе говорил, Коля, что настоящий артист под фанеру петь не будет. Это тебе не голосуй. Сунул десять тысяч баксов в потную руку и погнал по городам и весям. – Будет ему бубен, – нехотя сказал Коля. – Что вы волнуетесь. Миллион он у нас отработает по полной программе.

– Миллион-то в рублях, – напомнил Балабанов. – Рубли тоже деньги, – хохотнул Портсигаров. – Тем более для дальтоников.

От выпитого в большом количестве пива Балабанову стало не до споров, захотелось выйти из машины и постоять на обочине в благородной задумчивости. К счастью, белый лебедь уже подрулил к крыльцу огромного здания из стекла и бетона, которое показалось капитану смутно знакомым. К сожалению, вглядываться в него Балабанову было недосуг. Ступеньки крыльца одолели в таком темпе, словно к задумчивости тянуло не только Балабанова.

Заметив в вестибюле знакомые погоны, капитан среагировал мгновенно: – Слышь, мужики, а где тут у вас это самое…

Милиционер, не отрывая глаз от кроссворда, махнул рукой направо. Балабанов вздохнул с облегчением и резво потрусил по коридору, крикнув Портсигарову, чтобы подождали чуток. Поспешал сибиряк, однако, напрасно, поскольку в вышеозначенное место стояла приличная очередь, встретившая новичка без всякого дружелюбия.

– Нужда, мужики, – попробовал подлизаться Балабанов к солидным людям, которые все почему-то были в темных очках. – Мне только отлить и всё.

– Вы на него посмотрите, – возмутился нервный субъект. – Здесь министры стоят и даже один вице-премьер, а у него, видите ли, нужда.

Очередь злобно захохотала, и лишь один дружелюбно настроенный солидный дядя шепнул на ухо капитану:

– Вы вон тому лысому на лапу дайте, он вам организует слив без очереди. Балабанов, делать нечего, совету внял и поспешно приготовил рваный червонец, хотя и на этот раз таёжное предчувствие подсказывало ему – мало. Мало даешь, в таком солидном учреждении берут больше. И, надо сказать, предчувствие не обмануло в этот раз Балабанова. Другое дело, что Балабановскому предчувствию запрошенная лысым сумма даже в кошмарном сне не приснилась бы.

– Сто тысяч! – взвыл возмущённо Балабанов. – Да вы что здесь, офонарели! Ну, пять рублей, ну десять. У меня нужда-то малая.

– Раз нужда малая, – то вали отсюда, – огрызнулся лысый. – Псих какой-то. – Это я псих! – взвился Балабанов. – Вот я тебя сейчас старшине сдам, сортирная твоя душа.

– Это моя душа сортирная? – разъярился в свою очередь лысый. – Здесь солидные люди стоят, понял, придурок.

– А несолидным людям где нужду справлять? – Растерялся впадающий в отчаяние Балабанов.

– Я извиняюсь, – вмешался в разговор давешний добродушный дядька. – Тут явное недоразумение. Гражданин не компромат сливать пришёл, у него нужда другая. – Фу ты чёрт, – выругался в сердцах лысый. – А на телевидение зачем с такой нуждой припёрся?

– Припёрло, вот и припёрся, – возмутился Балабанов. – А ты сразу загнул – сто тысяч. – Шёл бы ты отсюда, – ласково посоветовал лысый. – К Кубовичу, на «Поле чудес».Там бесплатно.

Что это ещё за поле чудес и кто такой Кубович, Балабанов так и не понял, а спрашивать было не у кого. Доброжелатель его куда-то исчез, а очередь озабоченных людей напряглась и зашелестела купюрами. Мимо Балабанова прошёл относительно молодой человек, плотный и широкоплечий, обросший как последний хиппи, которых Балабанов навидался во времена советские по телевизору и почему-то страшно невзлюбил. Волосатый хиппи что-то проблеял, и застоявшиеся очередники аж зашлись в экстазе возмущения.

– Это безобразие, – зазвучали голоса. – За что же такие деньги? – Э-а, – лениво протянул хиппи. – А материалец-то, э…

– У меня министр, – наседал на хиппи солидный дядя. – С девочками. – Кризис жанра, – отмахнулся волосатый и важно прошествовал мимо озабоченных людей.

– Дожились! – всплеснул руками солидный дядя. – Что же это делается, господа? Кругом сплошные проглоты.

– Обнаглели, – возмущённо выдохнула очередь.

Озабоченный не менее очереди проблемой слива, Балабанов сунулся было за волосатым хиппи, но быстро потерял его след, зато столкнулся в одном из переходов с каким-то Мюллером в эсэсовском мундире. На поверку Мюллер оказался Штирлицем и почему-то без сапог.

– Махновцы сапоги сняли, – пояснил Штирлиц. – Хожу теперь как босоногий мальчуган.

– Бывает, – подтвердил вконец сбитый с толку и уже сверх всякого мыслимого предела озабоченный Балабанов. – А где тут у вас Кубович с поля чудес? – К Кубовичу очередь.

– Как очередь? – ахнул капитан. – А мне сказали, что у него бесплатно. – Вот вся страна и рвётся на дармовщину, – вяло махнул рукой Штирлиц. – Что с простых взять.