Сергей Шведов - На Муромской дороге

– Какой кошмар, – только и сумел выдавить из себя Оловянный.

Пока подполковник докладывал по генеральским кабинетам об имевших место ночных событиях, Балабанов успел предупредить Гонолупенко о показаниях помощника депутата Полуэктова. Дело могло обернуться ой как скверно для майора Балабанова, в котором этот прыщавый придурок запросто может опознать резидента юпитерианский разведки, говорящего к тому же с арабским акцентом. Откуда он, кстати говоря, взял арабский акцент, если Балабанов разговаривал с депутатом на чистейшем русском? – Позвони Портсигарову и Коле, – проинструктировал лейтенанта Балабанов. – Пусть отловят Химкина и спрячут где-нибудь денька на два.

Через пять минут явился Оловянный с совершенно уже безумными глазами и потащил Балабанова на ковёр, объясняться с начальством. Всю нешуточность происходящих событий майор осознал ещё в приёмной, в которую из начальственного кабинета доносились голоса. О чём шёл спор Балабанов не разобрал, но отдельные слова и фразы до него долетали. Сначала он уловил слово «сибиряк», потом – «психически здоров и неоднократно проверен». Речь, судя по всему, шла именно о нём. Дважды прозвучало и на очень высокой ноте слово «абсурд», и майор охотно согласился с этим определением.

Наконец начальство решило, что пришло время впрямую пообщаться с «психически здоровым и неоднократно проверенным» сотрудником. Балабанова ввели в кабинет, где за безразмерным столом сидели, по меньшей мере, человек пятнадцать, причём только половина из них была в генеральских мундирах, остальные – в штатском.

– Так вы полагаете, что Полуэктова похитила новая хорошо законспирированная организация под названием «призраки», – сразу же взял быка за рога Генералитет.

Ничего подобного Балабанов не полагал, более того и вслух таких мнений не высказывал, видимо что-то опять напутал подполковник Оловянный. Но не станешь же бросать тень на непосредственного начальника да ещё в присутствии высокопоставленных лиц, которые прямо-таки впились глазами в майора, словно он был носителем особо важной информации, от которой зависела судьба Российского государства и всей мировой цивилизации.

– Есть некоторые основания полагать именно так, – осторожно ответил Балабанов. – Во всяком случае, именно «призраками» по оперативным данным похищены служащий муниципалитета Мансуров и журналист Химкин, первым сообщивший о неведомо откуда взявшейся организации.

Высокопоставленные лица заволновались. Нет ничего обиднее для спецслужб, как узнавать о заговорах из газет. Но в данном случае, как ни крути, а промах на лицо. – Нам уже звонили из американского посольства, – негромко заметил холёный брюнет в штатском, манеры и лощёное обличье которого не оставляли никаких сомнений, что служит он по ведомству иностранных дел. – Наши друзья выразили беспокойство по поводу исчезновения видного либерального политика и шума в прессе, в связи с ростом экстремизма в столице.

– Дались им эти скинхеды! – поморщился полноватый генерал от внутренних дел. – Теперь, как мы видим, речь идёт не только о скинхедах, – небрежно заметил лысоватый штатский, сидящий рядом с генералом.

– Но Мансуров-то тут при чём? – возмутился генерал. – Мелкий муниципальный служащий.

– Так вот именно, что муниципальный, – криво усмехнулся худой господин в штатском, скорее всего представляющий ФСБ. – Человек, отлично знающий как подземные, так и наземные городские коммуникации.

– Но тогда простите, при чём здесь сотрудники ГПУ? Это же бред какой-то, – генерал зло глянул на Балабанова.

– Возможно, это просто инсценировка, – встрял со своим мнением в спор высоких особ сибиряк.

– Это происки Сосновского, – раздался голос с противоположного конца стола.

На месте Генералитета Балабанов с ходу не стал бы отмахиваться от подобной версии. Личные впечатления майора от встреч с Кощеем Бессмертным российской политики были весьма негативными. Во всяком случае, Сосновский вполне мог подложить подлянку своим политическим противникам в самом неподходящем месте, используя при этом нестандартные методы.

– А если это действительно нечто? – спросил кто-то тихим утомлённым голосом, и Балабанов не сразу разглядел говорившего. Однако, приглядевшись к человеку, утомлённому славой и собственной значительностью, он без труда опознал в нём звезду российского политического небосклона Сержа Массальского, изрекавшего глупости и банальности с таким высокомерным выражением лица, что терялись даже наши всё вроде бы повидавшие телеаналитики. Почему именно этому вечно путающемуся не только в мыслях, но и в словах деятелю молва приписывает авторство нынешней невразумительной стратегии государственного строительства, Балабанов затруднялся ответить. В любом случае, никто из значительных персон, присутствующих в просторном кабинете, не посмел прервать лениво роняющего слова кремлёвского любимца, и все почтительно внимали новоявленному стратегу и оракулу.

– Нынешнее время, – продолжал, как ни в чём не бывало, господин Массальский, – это время новых угроз, порождённых человечеством, стремительно меняющим привычные приоритеты. А новые приоритеты в свою очередь предполагают и новые взаимоотношения с окружающей нас вроде бы привычной средой обитания. Мы привыкли к тому, что человек, по мере утверждения своих приоритетов, влияет на окружающую среду, но упустили из виду, что и окружающая среда может ответить нам тем же. То есть утвердить свои приоритеты в рамках человеческой цивилизации, используя для этой цели нестандартные и непривычные для нас способы.

Если судить по лицам собравшихся здесь людей, то никто господина Массальского не понял, что же касается Балабанова, то он даже и не стремился понять. Для него слово «интеллектуал» давно уже стало синонимом слова «придурок», и уяснить он пока что не мог одного – является ли подобного рода заявления игрой хитрых людей, пускающих таким образом пыль в глаза доверчивому электорату, готовому за каждой малопонятной фразой видеть кладезь ума, или эти деятели действительно находятся в завершающей фазе психического распада, когда мыслям становится тесно в мозгу, иссыхающем от мании величия, и они начинают беспорядочно вываливаться наружу, повергая окружающих в шок и изумление.

– Так вы, господин Массальский считаете, что призраки могут быть порождением не столько человеческой цивилизации, сколько природным феноменом? – осмелился, наконец, уточнить существенное представитель министерства иностранных дел.

Господин Массальский демонстративно развёл руками, а его многозначительное лицо стало ещё многозначительнее. Генералитет опять ничего не понял ни в жестах кремлёвского оракула, ни в уточнениях мидовского интеллектуала. Балабанов, поднаторевший в среде шоуменов и усвоивший все без исключения наречия каймановского языка, на которых изъясняется наша элита, сжалился над пребывающем в мучительном недоумении Генералитетом и перевёл мысли оракула с изысканного на общедоступный: