Сергей Шведов - Родить Минотавра

– А вы уверены, что замолвят? – пристально глянул ему в глаза Тяжлов. – И так ли уж высок ранг вашего шефа. Так ли уж велики его полномочия. Может быть, он просто блефует и, сорвав куш, спокойненько уберётся с добычей в свою нору, оставив вас в дерьме? Астахов-то поумнее вас оказался, Василий Семёнович, если решил сам обеспечить себе достойную старость.

– Что вы от меня хотите, Николай Ефимович? – нахмурился Певцов. – Мне нужна кассета Астахова, и если она окажется у вас в руках, мы можем продолжить этот разговор.

– Вы сами назвали сумму – пятьсот тысяч долларов, – быстро проговорил Певцов. – Я не обещаю вам всю эту сумму наличными, но есть и другие формы расчета. Вы человек мыслящий, Василий Семёнович, с крепкими нервами, такие люди нам нужны. Певцов криво усмехнулся:

– До недавнего времени моих способностей никто не замечал. – Это потому, что вы не очень стремились их обнаружить. Место под солнцем нельзя завоевать без усилий и риска.

– Наверное, вы правы, – охотно согласился Певцов. – С моей стороны винить, кого бы то ни было глупо. Я так понимаю, вы поставили Халилова в известность о постигшем вас несчастье?

– Да, – подтвердил Тяжлов. – В охоте на Астахова у вас будут конкуренты. – Вы здорово промахнулись, Николай Ефимович. Если компромат попадёт в руки Халилова, вам солоно придётся. Ей богу, для вас лучше, если Астахов передаст эту кассету в руки паленовцев, не говоря уже о моём шефе. Рустем Халилович Халилов птица такого полёта, по сравнению с которой все эти рекуновы и селянины – мелкая сошка. Он наркоделец большого масштаба.

Тяжлов переваривал эту новость с трудом. Во всяком случае, скрыть своей растерянности от Певцова он не смог. Однако и Певцов не спешил торжествовать по поводу Тяжловского несчастья, в глазах у него появилось даже нечто похожее на сочувствие.

– Я постараюсь вам помочь, Николай Ефимович, но, как вы понимаете, долг платежом красен.

Тяжлов проводил глазами удаляющуюся фигуру Певцова и провёл ладонью по разгорячённому лицу. Он отчётливо сознавал, что проиграл партию гостю и проиграл вчистую. Николай Ефимович вдруг с горечью осознал, что – стар. И сил для борьбы за место под солнцем практически не осталось. А выйти достойно из игры ему не дадут. Наверх буром прёт племя молодое-незнакомое, взращённое в каких-то уж совсем сатанинских инкубаторах. Без морали, без нервов, без сострадания, способное походя раздавить заслуживающего почётную старость человека. Николай Ефимович угодил между двух огней, и в лучшем случае ему уготовано место на скамье подсудимых в показательном процессе, в худшем – его просто пристрелят, ибо плясать под дудку наркомафии он не собирался. Была, конечно, возможность встретиться с Чеботарёвым и выложить всё как на духу, но следователь прокуратуры не всесилен. О помощи губернатора в данной ситуации даже думать нечего – сдаст, только бы самому устоять. Вот ведь ситуация – хоть топись.

Топиться, однако, Николай Ефимович не стал, а обнадёженный вдруг нежданно промелькнувшей мыслью вышел из кабинета и быстро сбежал по лестнице вниз. Физическая форма позволила Тяжлову сделать это без больших перебоев в дыхании. Кабы не истрепавшиеся нервы, да не изработавшиеся мозги, мог бы ещё лет десять вершить судьбами области.

Селезнёв визиту Тяжлова удивился. Прямо надо сказать, бывало второе лицо области в кабинете редактора газеты не часто, а точнее не бывало никогда. Для разговора Николай Ефимович всегда вызывал Селезнёва на ковёр. Но ныне нужда заставила изменить сановным привычкам.

Селезнёв верхним чутьём уловил, что визит высокого лица состоялся неспроста, а выслушав просьбу гостя, и вовсе впал в растерянность.

– Да где же я тебе его возьму, Николай Ефимович, – понизил он голос. – К тому же слух прошёл про него нехороший.

– Резанов живой, – твёрдо сказал Тяжлов. – Это я знаю точно.

Булыгин на зов начальства явился незамедлительно, однако, ничем существенным поделиться не смог: то ли не захотел, то ли действительно ничего не знал. – Это важно не только для меня, но и не в последнюю очередь для Резанова, – рассердился Тяжлов. – Судьба области от этой встречи зависит.

– Может объявление дать, – предложил Булыгин. – Резанов родную газету просматривает от и до. У него такая привычна.

– Как ты представляешь себе это объявление? – удивился Селезнёв. – Что-нибудь вроде: Ташал ищет встречи с божественным быком Огусом. Если Резанов откликнется, то мы сведём его с Николаем Ефимовичем.

– С ума сошёл! – возмутился Селезнёв Булыгинскому совету. – Какой Ташал, какой бык?

– Пожалуй, – неожиданно согласился с журналистом Тяжлов. – Печатайте.

Риск был, конечно, велик, ибо прочитать объявление в газете мог не только Резанов, но и многие заинтересованные недоброжелатели. Но Николай Ефимович надеялся, что им будет не до газет.

Певцов вышел от Тяжлова в приподнятом настроении, информация, полученная от областного чиновника, была из ряда вон выходящей и открывала перед предприимчивым человеком перспективы, от которых захватывало дух. Риск, впрочем, тоже был немалым. Контакт с Халиловым сулил большие приобретения, но и таил немалую опасность в виде простреленной мимоходом головы. Головы, между прочим, не последней в России. Василий Семёнович давно уже высоко оценивал свои способности и получил тому даже официальное подтверждение в виде когда-то весьма почетного звания. Ныне, правда, всем званиям и степеням в России грош цена. Зелёными платили за разворотливость, и многие из разворотливых собрали хороший урожай, пока Певцов пребывал в меланхолии. А были эти расторопные и разумом скорбны и талантами небогаты. Певцов не рискнул включиться в гонку на начальном этапе, когда родимое государство разбрасывало собственность пригоршнями. Не подбирали её только ленивые и предусмотрительные. Ленивые не подбирали, естественно, из лени, а предусмотрительные – потому что знали: за первым этапом экспроприации неизбежно последует второй, когда начнут экспроприировать экспроприаторов. Второй этап для расчетливого человека безопаснее и надёжнее в смысле устойчивости достигнутого положения. Ныне вторая волна экспроприации набирала ход, и самое время было Певцову подсуетиться. Моральная сторона дела не особенно волновала Василия Семёновича, деньги, как известно, не пахнут, а собственность, на которую он претендовал, досталась её нынешним обладателям отнюдь не в поте лица.

Иван Иванович одобрил планы расторопного Певцова в отношении Рекуновской собственности одобрил и даже оказал содействие. За что Василий Семёнович благодарить его пока не спешил, памятуя о том, что лишь счастливый конец – делу венец. А до счастливого окончания задуманного предстояло ещё немало потрудиться. И большую помощь Певцову в хлопотах мог оказать другой человек, тоже весьма примечательный в своём роде – Халилов Рустем Халилович.