Николай Бахрошин - Марьинская Аномалия

Распоясавшийся дед Морок завел в тупик местного психиатра Остапченко. В прямом смысле этого слова. Доктор потом долго недоумевал, каким образом он, почти дойдя от больницы до собственного дома, очутился на задворках туалета бабы Гаши. И выпил-то всего ничего, две рюмки разбавленного медицинского для будущего аппетита, а надо же, какие последствия. Нет, опаскудилось все, думал Остапченко, продираясь через буйные лопухи за вонючей будкой, опаскудилось и развалилось. И даже последний оплот врача, чистый медицинский спирт, ЧМС, как уважительно называли они его еще в институте, и тот сдался. Никакой он теперь не чистый, так, непонятно что, Суррогат Иванович напополам с Брагой Аркадьевной. Такая бело-горячая семейка. Как жить дальше? Для чего жить? Потом гнилые доски треснули под его массой. Психиатр провалился в выгребную яму, и вопрос смысла жизни сам собой перешел в разряд неактуальных.

Упырь В тоже отличился. Надавал по роже бригадиру местного криминала, бывшему мастеру спорта по боксу Малафею. Произошло это, когда тот возвращался из своего любимого кабака «Былина», почти на пороге, и бригадир долго не мог понять, что его в этом городе действительно кто-то бьет. Малафей потом целый месяц искал по городу кривозубого мужика в телогрейке, по виду – явно командировочного. Понятно, что командировочного, кто бы из своих решился на него прыгнуть?

После памятного визита начальника ФСБ Трошкина мэр города Марьинска Илья Ильич Кораблин дал распоряжение секретарите не принимать никого, заперся у себя в кабинете и надрался так, что хоть святых выноси. Как всегда говорила тетка Мария, встречая своего хозяина в таком состоянии. Надо сказать, встречала она его таким не часто. Выпивал Илья Ильич много, как все, но голову имел крепкую. И, по выражению все той же тетки Марии, в выражениях никогда не стесняющейся, глотку луженую.

Секретарь мэра Тамара Ивановна, по цитатному расписанию – референт, женщина немолодая и многоопытная, бдительно несла службу у запертых дверей кабинета до половины восьмого, пока все сотрудники мэрии не разошлись по домам. Потом она вызвала шофера Василия, милиционера с поста охраны и открыла дверь кабинета своим ключом. Илья Ильич к тому времени натужно храпел на диванчике в комнате отдыха. Рядом с ним стояла недопитая бутылка французского коньяка. Еще одну пустую бутылку секретарь-референт обнаружила в мусорной корзине. Это было уже много. Сопоставив непотребное состояние Кораблина с необычными визитами начальника УВД, ФСБ и городского криминалитета, женщина пришла к однозначному выводу, что хозяин дал течь. Закапало над ним. Сгустились, стало быть, тучи.

Давно пора. В конце концов, сколько можно выходить сухим из воды или, если сказать точнее, выплывать из канализации на белом катере? Секретарь-референт Тамара Ивановна была уверена, что придет время и со всех за все спросят. Хватило бы только терпения дождаться.

Она привычно прикинула, куда пойти устраиваться, если ее попросят с работы. Варианты у нее были. Впрочем, откуда течет, еще не ясно. Секретарь-референт начала работать давно, при коммунистах, пересидела в административных кабинетах пятерых хозяев и знала, что эти, новые, при всем их отъявленном разгильдяйстве, обладают повышенной способностью к выживанию.

Усилиями всех троих Кораблина вынесли с черного хода и погрузили в «Волгу». Дома шофер Василий с теткой Марией городского главу разгрузили, раздели и определили в постель. На языке персонала это называлось – хозяин приболел.

Болел Илья Ильич до утра. К рассвету мэр города начал подавать первые признаки жизни и даже какого-то самочувствия. Как всегда в таких случаях, тетка Мария все утро носила городскому главе в постель холодный квас, теплый куриный бульон и шипящее в стакане бесовское лекарство алка-зельтцер.

Часам к девяти мэр наконец смог подняться. Потом больше часа отпаривался в домашней сауне. Потом одевался, завтракал, даже нашел в себе силы пару раз пошутить по поводу своего вчерашнего состояния.

Когда к полудню Илья Ильич вышел из своего особняка и твердым деловым шагом направился к машине, вряд ли кто-нибудь мог подумать, что еще несколько часов назад городской глава стонал в собственной кровати, распластанный, как умирающий на сцене лебедь.

В машине, мягко покачиваясь на удобных кожаных сиденьях, мэр несколько раз глотнул коньяку из карманной фляжки и глубоко задумался над тем, что вчера говорил ему местный начальник ФСБ Трошкин.

А что он вчера говорил? В том-то и дело. Ничего он такого не говорил. Ничего конкретного. Если вдуматься. Как всегда, как принято у них со старорежимных времен, одни намеки, недомолвки и обтекаемые, как галька на пляже, фразочки. Мол, в городе не все благополучно. А где благополучно, хотелось бы знать? Еще говорил майор, что в городе, похоже, действует вражеская агентурная сеть. Это тоже понятно. Ну, хочется ему стать подполковником. Без вражеских шпионов ему веревка и майорская пенсия по выслуге лет на капитанской должности.

Только, пардон, что делать в Марьинске иностранным агентам? Выпытывать секреты производства мебели из ДСП? Так все просто. Напоить рабочих до посинения паленой водкой, платить поменьше и лепить из говна конфетки. Как говаривали еще при социализме, покойная ему память, догоним и перегоним в соревнованиях по бегу на месте.

Еще говорил майор про повышенное внимание к зоне, про какую-то марьинскую аномалию… Говорил, говорил – Илья Ильич, в конце концов, его вообще перестал понимать.

Да нет, все это фигня и бред. Белая горячка спивающегося в захолустье комитетчика. Не допущенного, ввиду малозначительности, к главным городским кормушкам. Или не бред. Все хитрее. Какая-нибудь скрытая разработка налоговых органов. Но тут им выкусить, тут им облизнуться и выплюнуть. Пухлые конверты с деньгами уходят от городского главы наверх регулярно. О-го-го, каким людям уходят, не дотянешься.

Теперь, по здравом размышлении, Илья Ильич сам не понимал, почему его так расстроил вчерашний разговор с фээсбэшником. Но расстроил. Определенно. И до сих пор внутри оставался неприятный осадок. Как будто мало у него своих, реальных забот, чтобы думать о шпионских фантазиях заплесневелого майора?

Рабочий день главы города начался с неожиданного сообщения. Позвонил дежурный по ОВД майор Тарасов, человек верный и давно прикормленный. Рассказал, что с утра в дежурную часть притащился бомж Петрович. Бомж сказал, что было ему видение, и он решил во всем добровольно признаться. О природе видения Петрович предпочел не распространяться, зато сообщил, что он американский шпион. Потребовал немедленного ареста, присутствия адвоката и бутылку водки. Но только одну. Последнюю. Больше, мол, не давать ни под каким видом, даже если будет очень просить. Ну, не нахал ли?