Елена Старкова - Малышкина и Карлос. Магические врата

Швыров попробовал поймать летучую мышь, но сильный поток воздуха подхватил ее и унес в открытое окно…

За минуту до наступления полуночи Водорябов и Екатерина Терентьевна вошли внутрь круга. Буквально сразу на дороге, ведущей к пасеке, появилась высокая белая фигура, которая приближалась быстро, плавно, как будто не касалась земли, но были слышны тяжелые шаги, от которых, казалось, вибрирует земля. Водорябов не считал себя трусом, но сейчас сердце у него забилось быстро-быстро, и он наконец понял, что означает выражение «душа ушла в пятки».

– Не дрожи, – спокойно сказала ему ведьма, – в круге она нас не достанет.

Водорябов хотел ей сказать, что вовсе не дрожит, но язык прилип к небу, и он побоялся замычать, поэтому промолчал.

– Выполняй все, что я скажу тебе, без суеты, четко и ровно.

Пасечник только кивнул, по-прежнему не подавая голоса. Екатерина Терентьевна взяла в руки ножницы, а жуткая фигура приблизилась вплотную и заметалась вокруг них, не в силах преодолеть начерченный на земле круг.

– Ишь, как расходилась, бестия! – недовольно проговорила ведьма. – Серьезная тварь, крепкий орешек.

Водорябов почувствовал, как от лица у него отхлынула кровь, и подумал, что, скорее всего, побледнел. Ему было неудобно показывать свою слабость перед женщиной, пусть даже и колдуньей. Буквально в полуметре от его лица бесновалась тварь, протягивая к нему руки с чудовищными длинными черными когтями.

– Иди сюда, старик, иди, посмотри на меня!

Сейчас на него смотрела удивительной красоты девушка с бледным личиком, глазами цвета морской волны. Ее шелковистые изогнутые брови напоминали крылья ласточки, светлые волосы спадали до пояса шелковым покрывалом, и была она такая нежная, такая хрупкая, что у Водорябова сердце защемило. Она протянула к нему руки, и он подался к ней всем телом. В себя его привел крепкий подзатыльник, который ему отвесила Екатерина Терентьевна.

– Сюда глянь, – пихнула она его локтем, указывая на отражение прелестницы.

Водорябов взглянул и обомлел. Дивная красотка в зеркале выглядела как ходячий труп, из носа, глаз и ушей у нее вылезали и падали на землю белые личинки. Серая кожа вся в трупных пятнах, белый когда-то балахон был перепачкан землей и забуревшей кровью.

– Это она тебя манит, думает, ты из круга выйдешь, – сказала ведьма. – Сейчас мы ее…

Она повернула зеркало, направила его на ночную тварь. Та увидела свое отражение и протяжно завыла, размахивая руками. И побежала по кругу… Время от времени она ладонями нащупывала невидимую преграду и тут же их отдергивала.

– Не нравится! – обрадовалась Екатерина Терентьевна. – Да ты отомри, что ли, Веньяминыч! Слова еще не сказал!

– Не-неужели такое бывает? – едва выдавил из себя потрясенный Водорябов.

– Бывает и не такое, – отрезала ведьма. – Разведи-ка костер!

Она поводила ножницами возле зеркального отражения беснующейся нежити, потом начала отрезать пространство рядом с зеркалом. Фигура в саване отступила на несколько метров и когтями принялась бороздить землю.

Водорябов, ломая спички, запалил приготовленные дрова, и костер запылал, играя веселыми оранжевыми языками. Ночная тьма вокруг сразу сгустилась и подступила ближе к костру.

– Быстро выходи из круга, – крикнула Екатерина Терентьевна, – но будь готов запрыгнуть обратно! Быстрее! – Она подтолкнула Водорябова в спину. Тот шагнул вперед, ноги у него подогнулись от страха. – Проклятие, исполнись! От заклятого до проклятого заручусь я помощью, от земли и до неба! От востока до запада! Проклятие, исполнись! Вот стоит проклятый, ждет своего часа!

Водорябов испугался еще сильнее: вот к нему несется бешеная ночная тварь! Похоже, Терентьевна предала его!

Но ведьма высыпала соль за нарисованную черту и закричала что было сил:

– Обратно, прыгай обратно!

Водорябов покачнулся, но не сдвинулся с места. Жуткий призрак застыл в одном шаге от него…

Во сне Корделия увидела отца и Алису. Они стояли на маленьком низком деревянном помосте. У отца были связаны за спиной руки, а вокруг прыгала и скакала нечисть, улюлюкая и завывая. У Водорябова были закрыты глаза, казалось, он не слышит того, что происходит рядом. Старик выглядел таким беспомощным и одиноким! Вдруг он подвинулся и встал на самом краешке помоста. Если сейчас он оступится, то упадет прямо в руки ликующих тварей, которые обступили его плотным кольцом.

– Папа, осторожнее! – застонала Корделия, но он не обратил никакого внимания, тогда она перешла на крик: – Отойди от края, папа! Папа! Алиса, держи его!

Но отец как будто не слышал крика. Он пошатнулся и упал с помоста вниз, где его подхватил сразу десяток уродливых рук, и он скрылся из виду.

– А-а-а! – закричала Корделия и проснулась.

Малышкин тряс ее за плечо.

– Что случилось, Корочка! Ты так кричала!

Корделия залилась слезами.

– Если бы ты знал, какой страшный сон мне приснился! Отец в опасности!

Малышкин отвел ее на кухню, налил холодного чая и прикурил сигарету. Корделия выпила чай залпом и снова протянула кружку Малышкину.

– Это просто кошмар, и ничего больше, – уверял он, – вот посмотришь, с отцом все будет в порядке!

Он обнял Корделию, а она прижалась к мужу, заливаясь слезами, описала ему свой кошмарный сон.

– Какие мы идиоты! – с чувством закончила свой рассказ Корделия. – Не могли купить папе сотовый телефон! Сейчас бы я позвонила ему и успокоилась! И Алиса куда-то пропала…

– У Алисы есть телефон, – возразил Малышкин, – я сегодня ей раз десять раз звонил, и что?..

– Что и что? – переспросила Корделия.

– Абонент временно недоступен! Закон подлости: если срочно надо с кем-то связаться, то сотовый никогда не отвечает.

– Да, это точно, – кивнула Корделия, – но все равно мне было бы спокойнее!

– Не думай о плохом, – попросил Малышкин, – тогда ничего плохого и не случится.

– Я постараюсь… – Она попыталась улыбнуться.

Корделия отправилась в ванную, налила теплой воды, капнула в нее апельсинового масла и просидела там целый час, восстанавливая душевное равновесие. Ванна всегда была ее прибежищем в минуты волнения.

Почувствовав себя лучше, она вышла из воды, закуталась в махровый белый халат. И с удовольствием выпила на кухне заваренный Малышкиным успокоительный сбор.

– В конце концов, может быть, этот сон просто отражение моего беспокойства? – задумчиво спросила себя Корделия.

– Скорее всего, так оно и есть, – согласился Малышкин. – Ты иди, ложись, постарайся заснуть.

На самом деле Владимир Владимирович тоже очень волновался и переживал, особенно за дочь. И деда Петра, и Сашу ему тоже было жаль, такая внезапная болезнь с ним приключилась. Естественно, все это подействовало Корделии на нервы, и не лучшим образом.