Михаил Высоцкий - Иноземия, или туда и снова туда

И хоть Зак думал, что тут же, немедленно, они и полезут в пещеру, оказалось что не все так просто. Оказалось, что и Гердер может взвалить на себя слишком большую ношу, и у него могут возникнуть проблемы, которые ну никак без личного участия не разрешаться. Так что, проинформировав Зака о том, что горы будут пересекать завтра, правитель Оиса занялся буйной деятельностью, оставив Зака самого погулять денек. И не будь Зак Заком, но не воспользоваться подобной возможностью осмотреть свои дальние возможности он не мог. Так что до вечера Менский был занят тем, что бродил по скалам да лесам, по ярам да кручам горным. Короче, наслаждался жизнью и свободой. После чего вечером, уставший, но в прекрасном настроении, вернулся в лагерь, а утром следующего дня все посольство один за другим залезло в звериную нору и отправилось в марш-бросок по пещерам, нормам да подгорным туннелям в сторону Иноземии.

Буквально с первых же секунд пути Зак понял, что чувствует страдающий клаустрофобией крот. А также убедился — рожденный ходить, ползать… Нет, может ползать, еще как может, вот только наслаждение при этом получает… Мягко говоря не особое. Тем более, если ему надо не просто проползти метр-два, это еще куда ни шло, но вот километр за километром, на карачках… По-пластунски… Конечно, прав был Гердер, попадались и участки, в которых вполне можно было и небольшой дворец разместить, но большей частью путь представлял из себя самую обычную нору. Прорытую каким-то сумасшедшим кротом, решившим полакомиться горными породами, и всю свою жизнь так и не вылезавшим из подгорной тьмы. Или двумя кротами, которых так друг к другу тянуло, что они не успокоились, пока не прогрызли себе ход под горами. Никак иначе, более разумным способом, объяснить существование данной норы не представлялось возможным, потому что у природы бы просто не хватило ума сделать что-либо подобное. И если еще совсем недавно Заку казалось, что тридцать километров — тьфу, рано утром выйдем, до полудня дойдем, то теперь он от столь оптимистических прогнозов вынужден был отказаться. Скорость движения отряда на самых медленных участках, где приходилось ползти по одному, была не более километра в час, и тут уже как раз задерживал движение не Зак, а гвардейцы, широкие плечи которых не всегда умещались в узкий лаз. Потом, в пещерах, скорость резко повышалась, но все равно — до полудня, когда было решено организовать привал, отряд прошел не более чем километров десять. И при этом Зак чувствовал себя совершенно уставшим и разбитым, горы как будто бы высасывали из него все силы, да еще и кислород… Это только так кажется, что воздуха много. На самом деле, достаточно куче народа собраться в одном месте, где не организовано нормальное проветривание, но зато организовано освещение чадящими и вонючими факелами, и дышать сразу становиться достаточно проблематично… А то и вовсе невозможно. Но, к счастью, Гердер в этом убедился еще до начала похода, какое-то природное проветривание в подгорных пещерах все же существовало, и дышать хоть было и тяжело, но и не задыхался никто.

На привале, организованном в очередной пещере, Зак впервые увидел работу расквартировавшихся тут ученых. И, надо отдать ему должное, совершенно справедливо признал, что ровно ничего из происходящего не понимает. Ученые, которых правитель Мена привык видеть за столами, заваленными бумагами, или в мастерских, конструирующих различные машины, тут просто ходили кругами от одной стене к другой, беседуя, о чем-то споря, и иногда, довольно редко, обычной линейкой измеряя какую-нибудь трещину в стене. При этом у всех на лицах было редкое оживление, волнение, и казалось, будто каждый из них вот прямо делает очередное открытие, способное изменить всю судьбу человечества. А так как Зак не привык смотреть на людей, не понимая их действий и настроений, то он честно попытался подойти к местным светилам знаний, поспрашивать их… Увы, Менского ждало полное фиаско. От него отмахивались, его игнорировали и обращали на Зака внимания не больше, чем на какое-нибудь насекомое. Поняв, что тут он ничего не добьется, Менский обратился за разъяснениями к Гердеру.

— Спрашиваешь, что они делают? — правитель Оиса почесал в затылке. — Честно говоря — понятия не имею. Да и они сами тоже понятия не имеют, что именно они тут делают, потому что ни с чем подобным еще никогда не встречались. Как я понял, единственный способ, которым они смогли хоть что-то узнать про эти пещеры, состоит в измерении ширины трещин в зависимости от времени. А потом, составляя таблицы и графики, они анализируют эти зависимости и делают выводы, что тут будет происходить в дальнейшем… Только, как я понял по последнему докладу, особого движения вперед не предвидится — единственное, что они смогли точно выяснить, что если этот проход и закроется, то потом, когда-нибудь, обязательно откроется снова. Хотя даже примерно оценить это самое когда пока еще никто не смог. Так что ты, Зак, лучше к ним не приставай — это, считай, глубоко несчастные люди, которые всегда считали себя очень умными, а тут вдруг оказалось, что они ничего толком и не знают, и не могут толком ничего предпринять…

— Но тогда зачем они тут? Ведь мерить может и один человек, а остальные пусть считают…

— Нет, Зак, ты не прав. Ты хоть и организовал у себя в Мене школы и университеты, с работой ученых не сильно знаком… Ученый, даже самый умный, если что-то и открывает, то только по чистой случайности. И если не давать им возможность постоянно думать и гадать, совещаясь друг с другом, то ничего нового мы никогда и не получим, — говоря все это Гердер кормил с руки вечно сидящего у него на плече соловья, — Так что тут они сидят не бесцельно. Может, конечно, никто так ничего и не откроет, но вдруг… Вдруг кому-то придет в голову некое гениальное открытие, тогда все это уже было не зря. Понятно?

— Понятно, в принципе. — Зак задумался. — Слушай, а если действительно так, то получается, что открытия может сделать кто угодно? Даже я, например, если тут посижу?

— Можешь и ты. Только вот сидеть тут… По-моему, ты собирался заниматься чем-то другим.

— Так-то оно конечно так, но все равно… Ладно, время еще, как ты говоришь, есть, так что подумаю… Вдруг что-то в голову взбредет…

Пытаясь поймать гениальную мысль, Зак, на полном автомате, поел, и, забыв о собственной усталости, продолжил путь. И хоть дорога была все еще нелегкой, и встречались узкие места, где только боком и можно было протиснуться, но в целом она стала несколько легче, и скорость тоже повысилась. Теперь отряд стабильно шел со скоростью четыре-пять километров в час, и, по словам Гердера, держать подобную скорость можно было почти до самого конца.