Александр Маслов - Сапожок Пелесоны

– Уболтал, дорогой мой Ай-я-яй! Летим за сумкой! – воскликнула она, когда угрожающе приблизилась черная земля с поблескивающей лентой Алраки.

Ее руки оплели меня упругими воздушными струями. Ветреная дева прижала меня к себе и прошептала:

– Ты очень нехороший, Ай-я-яй… Фу какой! Но я тебя люблю!

– Э-э… спасибо, – отозвался я. – Только люби потише, а то задушишь.

– Какой ты нежный и смешной! Да, я тебя очень люблю… Только не думай, что я буду выполнять твои прихоти. Я не такая. Понял?

– Угу. Еще один маленький каприз, – я почувствовал, что ее объятия слабеют, и я рискую снова испытать незабвенное чувство свободного падения. – Пожалуйста, больше не бросай меня.

– Лишь бы ты меня не бросил, как ту несчастную девушку в гадком подземелье. Я же знаю, что ты очень нехороший. Ты хитрый, неверный и коварный, как все мужчины. И зачем я связалась с тобой?!

Фрина уже почти не держала меня. В любой миг я мог отправиться в свободный полет, не слишком продолжительный, но смертельный – мы проносились на высоте метров в сто пятьдесят. И тем обиднее было шлепнуться вниз, что замок Пико находился в минуте-другой полета. Одной рукой я по-прежнему крепко сжимал посох, другой попытался понадежнее обхватить воздушную девицу. Обвил ее спину, подтянулся еще немного и нащупал округлую грудь, за которую вполне можно было ухватиться.

– Ай-я-яй! – вскричала Фрина. – Да как ты смеешь так лапать меня в первый день знакомства!

– Прости, дорогая. У меня и мыслей не было лапать. Просто за твою грудь удобно держаться, – пояснил я.

Мы падали. Падали точно во двор замка, казавшийся с высоты пятном желтого света. Воздушная девица, поджав губки, молчала. В ее глазах блестели слезы. Мне даже стало жалко госпожу Фрину, такую милую и наивную. Я подумал, что все сердечные извинения я принесу ей потом: сейчас меня интересовала только сумка. Глаза мои быстро отыскали графа Пико. На удачу он еще стоял на площади между садом и средней башни, о чем-то громко переговариваясь со слугами и рабочими.

– Фрина, любовь моя, – проговорил я со страданием и безграничным обожанием. – Подлети, пожалуйста, поближе к человеку в белой рубашке с кружевами. Это граф Конфуз Пико. Мне надо всего лишь забрать у него свою вещь.

Как ни странно, обиженная дева повиновалась.

Мы вынырнули из темноты внезапно, словно черти из омута. Кто-то заорал дрожащим голоском. Бородатый мужик из мастеровых выругался и, бросив лопату, отскочил в кусты. Часть народа последовала его примеру. Но большинство так и осталось стоять, не шевелясь, уставившись шальными глазенками на свалившуюся с неба парочку (то есть нас, родимых). За одну секунду я вырвал из руки Конфуза сумку, напомнил ему, что он мерзавец и сказал Фрине:

– Летим, дорогая!

Мы снова вознеслись в небо. Существо Воздуха будто забыла о недавней обиде за слишком вольное обращение с ее телом и улыбалась мне со светлой безмятежностью феи. Если быть честным, то эта дева вполне могла вызвать трепет даже в самом черством сердце, но сейчас я не был расположен к нежным чувствам. Я хотел скорее вернуться к Аньке Рябининой. Пусть без заветной половинки ключа, пусть с очевидным поражением и в порванном платье, но скорее ощутить под ногами твердую землю. Уже усвоив, что от Фрины добиться чего-нибудь легче хитренькой и ласковой просьбой, я погладил ее волосы и прошептал:

– Фея моя, пожалуйста, еще один крошечный каприз.

– Да, – тоже шепотом ответила она, прижимаясь ко мне сильным и невесомым телом. – Ты хочешь улететь в дальние дали? Купаться в розовых облаках?

– О, да! Всю жизнь грезил этим! Просыпался с мечтой, как бы искупаться в облаках, по возможности розовых или золотых, – кивнул я, со страхом отмечая, что ее снова несет на неуютную высоту.

– Я люблю тебя! – пропела Фрина, едва не выронив объект своего обожания. – Ля-ля-ля! Теперь ничто нас с тобой не разлучит.

– Точно. Вместе до гробовой доски. Только один крошечный каприз, сердце мое. Подлетим на минутку к тому огоньку, – я указал концом посоха на костер у края леса.

– Конечно. Если ты устал, мы можем отдохнуть недолго на земле. И даже капельку порезвиться, – теперь в ее улыбке закралась какая-то простодушная хитрость.

– О, да! Даже не капельку, – согласился я.

Небо кувыркнулось несколько раз, звезды закружились в искрометном танце, и скоро под моими ногами поплыли черные верхушки деревьев. Впереди, среди листвы заблестели языки костра. Словно ночной бомбардировщик Фрина опускалась на поляну, ориентируясь на огонь, мерцавший возле палатки. Я чувствовал себя этакой бомбой с очень непредсказуемой судьбой. С нетерпением ждал, когда же подошвы моих сапог коснуться земли, и я почувствую себя в безопасности. Относительной, разумеется, безопасности: предсказать поведение Существа Воздуха при появлении госпожи Рябининой было категорически невозможно. Ведь ветреная девица, была вполне способна возгореться ревностью (еще бы: после нежных объяснений и заверений в вечной любви узнать, что объект обожания нагло ее обманывал и стремился на свидание к другой девице!). Фрина вмиг могла устроить ураган страстей с сопутствующим смерчем, поломанными деревьями и человеческими жертвами.

– Вот твой огонек, – сообщила воздушная благодетельница, ставя меня на ноги в нескольких шагах от костра.

– Булатов! – радостно взвизгнула Элсирика.

Она появилась неожиданно из темной тени дерева и заключила меня в объятия.

– Я уже изволновалась вся! Жду тебя, жду! И к замку ходила! – Анна Васильевна даже поцеловала меня, горячо и звонко, в губы, что было совсем не в ее манере, и совсем не своевременно.

Потом обернулась и несколько секунд смотрела на Фрину, чью полупрозрачную фигурку отблеск костра делал еще более волшебной.

– Элементал? Булатов, ты снова вызвал элементала?! – догадалась Рябинина.

– Существо Воздуха, – уточнил я, попятившись из освещенного круга.

– Молодец! А я все думала, как же ты оттуда выберешься!

– О-о! – тоненько простонала Фрина, прикрывая рот ладошкой. – Ты обманул меня, паршивый Ая-я-яй! Ты клялся в любви, целовал меня и называл богиней, но все это было низкой ложью! На самом деле я нужна была тебе, чтобы долететь до этой рыжей тетки! Некрасивой к тому же! О-о-о! – она закрыла лицо руками и жалобно застонала.

– Что еще за концерт? – Рябинина изумленно глянула на меня. – Она… того? Свихнулась?

Ветер все более зло развивал волосы Фрины, ее воздушное платье и серебристый флер. Я забеспокоился, что сейчас случиться что-то скандальное, возможно со смертельным исходом.

– Эй, золотце мое, – не рискнув подойти к рассерженной деве, сказал я. – Давай без истерик, а? Понимаешь… любовь – сложная штука. Она как ветер – фиг поймешь, куда подует.